Две монументальные истории
Автор: Людмила Лысенко, кандидат искусствоведения
Памятник погибшим от рук немецко-фашистских оккупантов в районе Сырецкого массива в Киеве (1976) и мемориальный комплекс Украинский государственный музей истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (1981) увековечивают два контрастных исторических события: трагедию зверских расстрелов в Бабьем Яре, ставшего могилой около 200 тысяч мирных граждан и военнопленных; и драматические события Великой Отечественной войны, унёсшей жизни 20 миллионов людей.
Исторические факты, положенные в основу двух скульптурно-архитектурных комплексов, по-разному воплотились в вышеназванных монументальных произведениях. Одно из них, повествующее о трагедии, пребывает в измерении эмоциональной роденовской пластики, другое - представляет своеобразное претворение бурделевской конструктивной, архитектонической идеи решения монументального образа. Но, несмотря на контрастное звучание данных монументов, в истории их создания есть много общего, потому что они стали последними крупными по замыслам и материальным затратам произведениями монументального искусства, созданными в последние годы существования СССР. А это, в свою очередь, означало, что оба памятника создавались под строжайшим идеологическим контролем советских властей. С этой точки зрения особенно мучительным для реализации оказался проект памятника в Бабьем Яре. Попробуем вкратце обозначить главные вехи его создания.
Первым, кто поведал о трагедии Бабьего Яра миру, были писатель Илья Эренбург (он приехал в Киев после его освобождения и посетил места расправы над евреями, моряками Днепровской флотилии), спецкор газеты "Правда" Борис Полевой и кинорежиссер Александр Довженко, который начал снимать фильм о Бабьем Яре.
Совет Народных Комиссаров УССР и ЦК КП(б)У уже 13 марта 1945 года приняли постановление за номером 378 о сооружении монументального памятника на территории Бабьего Яра. В основу памятника предполагалось положить проект, выполненный главным архитектором Киева Александром Власовым. Однако впоследствии он не был принят к сооружению. Эту первую отсрочку можно понять: разрушенному войной городу в первые послевоенные годы нужно было решать множество жизненно важных проблем. Но у постановления № 2028 от 23 декабря 1959 года, отменившем решение об установлении памятника в Бабьем Яре по причине больших затрат, на самом деле были уже не материальные причины. И здесь стоит вспомнить о том, как с самого начала советское руководство трактовало события кровавых расправ в Бабьем Яре. Оно категорически не воспринимало трагедии Бабьего Яра как трагедии холокоста. Даже когда, после беспощадных к евреям (с их категорически урезанными правами) сталинских лет, настали более светлые хрущевские, которые названы годами оттепели, глава КПСС Н.С.Хрущев повторял, что в Бабьем Яре расстреливали не евреев, а советских людей за то, что они - СОВЕТСКИЕ люди.
В объяснительной записке начальника управления изобразительных искусств Михаила Криволапова, датированной 1975 годом, находим отзвуки спущенных сверху директив: «В 1941-43 годах в урочище Бабий Яр, которое находится в районе Сырецкого массива г. Киева, немецко-фашистские захватчики замучили более 100 тыс. советских граждан, военнопленных солдат и офицеров, матросов Днепровской военной флотилии, партизан и подпольщиков». Так, трагедия евреев растворилась в трагедии советских граждан. Ведь по господствующей тогда идеологии жертвы Бабьего Яра не заслуживали народной памяти: что это за нация (т.е. евреи), которая без сопротивления последовала по приказу новых хозяев города явиться в понедельник 29 сентября 1941 года на угол Мельниковской и Дохтуровской, т.е. на место собственной казни, как стадо овец?! И о тысячах военнопленных тоже не хотелось вспоминать - разве могли солдаты и офицеры доблестной Советской Армии тысячами сдаваться в плен? А сколько их потом, вернувшихся из Германии, попадало в "родные" советские лагеря!
И всё-таки протестующие голоса еврейской общественности всего мира оказались сильнее советской идеологии. 5 июля 1965 года Совет Министров УССР был вынужден принять очередное постановление № 658 о проведении закрытого конкурса на создание проектов памятника-монумента в честь советских граждан и военнопленных солдат и офицеров Советской Армии, которые погибли от рук немецко-фашистских оккупантов во время оккупации г. Киева. Согласно данному постановлению в 1965-66 гг. было проведено два тура конкурса. На первый было представлено 20 проектов и на второй - 12. Среди них были интересные идеи и имена архитекторов И.Каракиса, Б.Лекаря, А.Милецкого, скульпторов В.Бородая, В.Швецова, В.Селибера, художников А.Рыбачук и В.Мельниченко. Идею будущего памятника отстаивали Василий Стус, Сергей Параджанов, писатель Виктор Некрасов. Они настаивали на том, чтобы сохранить Бабий Яр таким, каким он есть - местом трагедии.
За памятник в Бабьем Яре Виктор Некрасов боролся и в годы своей вынужденной эмиграции в Париже. Благодаря его выступлению в ЮНЕСКО дело получило международную огласку, и партийным лидерам Украины всё-таки пришлось сделать окончательный выбор.
К сооружению был принят проект Михаила Лысенко: автора героико-романтических памятников, профессора скульптурного факультета Киевского государственного художественного института (КГХИ). Страстный последователь традиций скульптурной классики в лице Микеланджело и Родена - он, безусловно, был одним из достойнейших авторов памятника народной трагедии. Последующие семь лет скульптор не прекращал работу над вариантами проектов и, наконец, 3-х метровой моделью памятника, до открытия которого в год его смерти в 1972 году оставалось еще четыре года.
С самого начала Лысенко видел проект памятника как многофигурную композицию. Первый проект представлял собой похоронную процессию. В кратком пояснении к этому замыслу автор писал: «Народ высоко поднял своими могучими руками останки погибших в нечеловеческих муках многотысячных мужественных советских граждан. С большой скорбью рабочие и солдаты, женщины с детьми и моряки, девушки и старики - все без исключения с незабываемым горем, со знамёнами, шествуя, отдают последний долг павшим. Порывы свежего свободного ветра развевают траурные знамена. Вся группа наполнена борьбой и победой - света над мраком. В траурном величии выражены чувства достоинства человека».
М.Г.Лысенко, В.В.Сухенко, А.П.Витрик. Архитекторы М.К.Иванченко, В.М.Иванченков.
Проект памятника жертвам фашизма в Бабьем Яре.
Первый вариант. 1968. Гипс. В. 63 см. Собственность семьи М.Г.Лысенко
Однако это излишне иллюстративное решение в следующем варианте получило не столь однозначную трактовку, призванную выразить торжество жизни над смертью. Оно родилось значительно раньше, в небольшом этюде под названием "В неволе", который своим S-образным, пружинящим движением напоминал мощную пластику женской фигуры в сепии Микеланджело "Леда и лебедь". Этот 12-ти сантиметровый динамичный, по-роденовски на одном дыхании слепленный этюд и лег в основу последующих вариантов памятника. Обнаженная женская фигура со связанными за спиной колючей проволокой руками, кормящая грудью лежащего на ее коленях младенца, стала символом неистребимой жизни. По замыслу ее создателя образ молодой матери был призван возбуждать в зрителе ненависть к тем, кто унижает человека и, вместе с тем, эта композиция преисполнена глубокого чувства любви и веры, непримиримости и благородства.
М.Г.Лысенко. В неволе. 1965-66.
Оргстекло. 12,5х9х13. Собственность семьи М.Г.Лысенко
Казалось бы, уже на этой стадии поиски новых решений можно было остановить. Образ беззащитного, обнаженного, но, вопреки дьявольской беспощадности фашизма, продолжающего род человеческий материнства мог стать ёмким, драматичным символом народной трагедии. Но государственный заказчик однозначно хотел видеть в будущем монументе не образы жертв, а образы сопротивления, образы борцов, вставших на защиту обреченных на смерть людей. И тогда, в качестве нового варианта памятника к женской фигуре, которая возносится на уступчатый пьедестал, добавляется у его подножия плакатная группа, уже ставшая расхожим символом многих советских памятников, посвященных революции и войне: рабочий, солдат и моряк перед расстрелом, словно закрывая своими могучими телами мирных жителей, взметнули над головами три руки со сжатыми кулаками.
Проект памятника жертвам фашизма в Киеве в Бабьем Яре. 1969.
Гипс. Не сохранился
Пятиметровые фигуры защитников должны были быть вырубленными в граните, а над ними помещалась бронзовая фигура матери, которая в муках насилия кормит ребенка. Венчающая композиция в новом многофигурном варианте становилась олицетворением временно оккупированной фашистами Украины.
Проект памятника жертвам фашизма в Киеве в Бабьем Яре. 1969-72.
Оргстекло тон. 45х40х63. Собственность семьи М.Г.Лысенко
Когда для скульптурной композиции было найдено место в сердцевине неглубокого оврага, имеющего шесть отрогов, скульптурный остов будущего памятника начал обрастать новыми фигурами. Благодаря их включению в композицию, противопоставление темы жизни и смерти получило драматическое развитие. С фасадной точки, справа от группы защитников, отделившись от нее, возникает фигура молодой женщины. Она словно балансирует на грани жизни и смерти. С тыльной стороны появилась группа с девочкой, рыдающей над зависающим над яром телом старика, а также фигуры двух обнажённых юношей, падающих вниз вместе с откалывающимися от остова памятника огромными валунами. Именно они создают ощущение яра-бездны, в которую падают казнимые (хотя его реальная глубина составляет сегодня 5 метров).
Таким образом, скульптура получила активный круговой обзор, позволяющий зрителю эмоционально и физически сопережить трагедию минувшей войны. По мере обхода отрогов яра условия восприятия меняются: зритель то приближается, то вновь удаляется от памятника. Фронтальная точка, открывающаяся с улицы Дорогожицкой, - словно запев композиции. Бетонный пьедестал в форме пандуса нарастает к тому месту, где возвышается группа и обрывается сразу за ней. Авторы рассматривали его не как постамент памятника, а как окаменевший вынос отрога яра. При его обходе слева, с юго-западной стороны, активизируется порыв стоящих у подножия фигур и парение верхней. Своими объемами они создают естественный противовес срывающимся фигурам. В структуре памятника одновременно происходит созидание-разрушение. И это тоже работает как пластическая метафора. Последнее доминирует с тыльной северо-западной стороны монументальной композиции. Но еще немного движения вперед - и вновь могучая спираль от фигур смертников упруго взмывает через фигуры старика и девочки, молодой женщины вверх, к жизни, к свету материнства, связывая все фигуры единым порывом, подобно взметнувшемуся языку пламени. С небольшого расстояния в силуэте скульптуры видится то древо жизни, то пламя, то взрыв. Далевые точки менее выигрышны для скульптуры, которая кажется аморфной массой-нагромождением. Это в свое время давало повод упрекнуть авторов в недостаточной конструктивности скульптурного решения.
Проект памятника жертвам фашизма в Киеве в Бабьем Яре.
Архитектор А.Ф.Игнащенко. 1969-72. Глина. В. 450 см
Но исключительно важным для осуществления монумента было активное сотворчество скульптора Лысенко и архитектора А.Ф.Игнащенко. Он очень остро ощущал достоинство эмоциональной лепки скульптора и как-то поделился в беседе следующей мыслью: «Пластика Лысенко была настолько монументальной и выразительной, что ее необходимо было выводить в бесконечность ландшафта. И моя задача как архитектора заключалась в том, чтобы дать бесконечность этим гениальным пластическим фрагментам».
Именно Игнащенко пришла идея подвесить всю монументальную конструкцию в воздухе. Скульптура нависает над пространством, а не стоит на пьедестале. И это во многом усиливает сопереживание и драматизм восприятия художественного произведения.
Графический силуэт памятника в Бабьем Яре
На долю авторов в процессе работы над проектами и окончательным вариантом выпало немало испытаний. Бесконечные директивы, указания, страхи партийных чиновников грубо обрывали живой творческий процесс, искажая первоначальные идеи художественного коллектива. Вдруг на завершающей стадии работы над проектом кому-то взбрело в голову «прочитать» в шести отрогах яра, созданных самой природой, зашифрованную авторами звезду Давида. Тут же на строительную площадку было завезено 600 тысяч кубов земли и три отрога яра были засыпаны. Из-за этого не был осуществлен и другой проект: дно Бабьего Яра должно быть засыпано красной смальтой, поверх которой помещалась 350-метровая терновая ветвь-световод.
Но, наверное, самым вопиющим было требование одеть обнаженную фигуру матери в украинскую сорочку. Для Лысенко, который особенно дорожил своей идеей обнаженной женской фигуры, как воплощением красоты и величия человека, это было жестоким ударом. Но страсти вокруг монумента не утихали и после его открытия, которое намеренно было отнесено подальше от роковой даты - 29 сентября. Оно состоялось почти в середине лета, в сезон отпусков, 2 июля 1976 года.
На памятнике даже не указаны имена его создателей, словно их тоже решили предать забвению. На головы авторов постоянно сыпались упреки. Но их скорее следовало отнести к самому времени, предпочитающему предавать забвению нелицеприятные страницы собственной истории. Понятно, что ни о каком еврейском типаже в монументе не могло быть и речи, так же как и о еврейском авторстве. И место для мемориала было заведомо нейтрализовано дистанцией около полутора километров от реальных отрогов Бабьего Яра. Ведь ареной фашистских злодеяний была территория далекой северо-западной киевской окраины, где находились огромные овраги глубиной до 50 метров и длиной около двух с половиной километров. Этот природный ландшафт был словно специально приготовлен для заранее спланированной злодейской акции уничтожения людей. Два бесконечных года в него падали и сбрасывались жертвы расстрелов, «душегубок». Тела падали в естественные могилы и присыпались землей от взорванных откосов. В недалеком соседстве на противоположной юго-восточной стороне немцы оборудовали Сырецкий концлагерь смертников. На его территории было расстреляно 25 тысяч человек. Еще одна примыкающая к этой территории географическая точка - Лукьяновская тюрьма, часто пополняющая ряды беспощадно уничтожаемых смертников.
К моменту начала строительства памятника в Бабьем Яре эта зона страдания и смерти уже давно влилась в границы растущего города. На территории бывшего концлагеря построили школу и стадион; рядом со скульптурным монументом возвышается телебашня, а на остатках территории Еврейского кладбища разместилось многоэтажное здание телецентра. Зловещие отроги яров «подсели», заросли деревьями и только немногим из оставшихся очевидцев в них может представиться что-то устрашающее.
За годы Перестройки и первые годы независимости Украины память о Бабьем Яре восстановлена в многочисленных деталях: издана Красная книга памяти Бабьего Яра с воспоминаниями чудом уцелевших от фашистского геноцида евреев, созданы фонд Памяти жертв фашизма, учреждено звание Праведника Бабьего Яра (присуждается людям, которые спасали евреев, укрывая их семьи). На территории, примыкающей к месту реальных казней, к 50-летию трагедии в Бабьем Яре установлена Минора - культовый символ на еврейских могилах, означающий надежду на бессмертие. Имена авторов-евреев отлиты на бронзовой плакетке с тыльной стороны памятного знака: Ю.Паскевич, Я.Левич, О.Левич, Б.Гиллер. Появились в соответственных местах и мемориальные доски в память расстрелянных узников Сырецкого концлагеря, расстрелянных футболистов киевского "Динамо". 30 сентября 2001 года на территории парка, примыкающего к отрогам яров, был установлен Памятник детям, расстрелянным в Бабьем Яре в 1941 году (скульптор В.Медведев, архитекторы Р.Кухаренко, Ю.Мельничук). В 2008 году рядом с советским памятником открылся еще один - работы В.Медведева и архитектора Е. Костина - посвященный Герою Украины, выдающейся киевской подпольщице Татьяне Маркус.
Источник: IZIN © 2014
Окончание