О странностях любви
Есть воспоминания Бенедикта Лившица про Велимира Хлебникова, как тот, пытаясь произвести впечатление на понравившихся девушек, стал декламировать импровизированный текст, в котором все слова были одного корня.
"Корнесловя, он славословил предмет своей любви, и это звучало приблизительно так:
О скал
Оскал
Скал он
Скалон.
Он не докончил своего речетворческого гимна, так как обе девушки прыснули со смеху".
А вот я, например, в первые годы работы в газете безответно влюбился в студентку, проходившую у нас практику. Ничего мне не светило, но я попытался победить реальность с помощью магических практик, напоминающих, как теперь подозреваю, сильно искажённые воспоминания про "25-й кадр". Или, если точнее, придумывал диковинные формы сублимации, пряча отчаяние за стеной формалистических экспериментов.
Я писал какую-то статью, и так всё хитро сформулировал, что первые буквы абзацев образовывали имя и фамилию объекта страсти.
Что, если подобная доморощенная магия на кого-нибудь всё же подействовала, но не на ту девушку или, допустим, её подружек, не на судьбу главного редактора газеты или её уборщицы, а на совершенно случайно попавшего в эпицентр энергетического поля горожанина? Купил тот в киоске свежую газету, сел в троллейбус, начал читать статью, но, проехав три остановки, бросил номер на пол и решительно вышел. Затем добрался до вокзала, купил билет куда угодно и уехал в Саратов, оставив былое позади.
А я остался.
"Корнесловя, он славословил предмет своей любви, и это звучало приблизительно так:
О скал
Оскал
Скал он
Скалон.
Он не докончил своего речетворческого гимна, так как обе девушки прыснули со смеху".
А вот я, например, в первые годы работы в газете безответно влюбился в студентку, проходившую у нас практику. Ничего мне не светило, но я попытался победить реальность с помощью магических практик, напоминающих, как теперь подозреваю, сильно искажённые воспоминания про "25-й кадр". Или, если точнее, придумывал диковинные формы сублимации, пряча отчаяние за стеной формалистических экспериментов.
Я писал какую-то статью, и так всё хитро сформулировал, что первые буквы абзацев образовывали имя и фамилию объекта страсти.
Что, если подобная доморощенная магия на кого-нибудь всё же подействовала, но не на ту девушку или, допустим, её подружек, не на судьбу главного редактора газеты или её уборщицы, а на совершенно случайно попавшего в эпицентр энергетического поля горожанина? Купил тот в киоске свежую газету, сел в троллейбус, начал читать статью, но, проехав три остановки, бросил номер на пол и решительно вышел. Затем добрался до вокзала, купил билет куда угодно и уехал в Саратов, оставив былое позади.
А я остался.