Умирать под Тимати
Новое кино Германики прямо даже вдвойне трогательное из-за откровенного презрения режиссёра к мужчинам.
Всех нормальных мужиков как будто незримой войной слизало, выжили как на подбор глупые и ничтожные мутанты, своим женщинам они должны видеться скорее мухами, чем людьми. Как у Жванецкого: "Налетают в комнату и кружат вокруг лампы, один-два крупных, три-четыре мелких".
Их лица сложно различить. Один не в силах встать из-за компьютера, чтобы устроиться на работу: даже когда у жены истерика, первое движение его души - посмотреть электронную почту. Другой вернулся из Америки, чтобы наладить бизнес: торговлю майками с идиотскими надписями. Третий в одной из драматичных сцен второй серии прыгает на батуте и радостно кричит "Я лечу!", а потом вяло шатается по дому в поиске салатика (чтобы упасть в него лицом?), отвлекая женщин от серьёзного разговора о Вечном.
Дамы брезгливо морщатся и едва сдерживаются, чтобы не откусить своему самцу голову в процессе совокупления (лучше бы вместо него). Заканчивается всё, впрочем, как обычно: сначала скандал, потом слёзы, потом водочки дерябнули, высморкались и помирились (тут же на столе).
По двум первым сериям "Краткого курса счастливой жизни", конечно, сложно судить о сериале в целом. Шестнадцать серий одних только бабьих страданий - перспектива всё-таки пугающая. "Умирать всё равно будем под Лебедева-Кумача", констатировал перед смертью Илья Ильф. А каково умирать под Тимати? Тем более жить? Картину о подобном экзистенциальном опыте не каждый зритель вынесет до конца.
А представьте, каково тому зрителю, которого авторы и за человека-то не считают.
Всех нормальных мужиков как будто незримой войной слизало, выжили как на подбор глупые и ничтожные мутанты, своим женщинам они должны видеться скорее мухами, чем людьми. Как у Жванецкого: "Налетают в комнату и кружат вокруг лампы, один-два крупных, три-четыре мелких".
Их лица сложно различить. Один не в силах встать из-за компьютера, чтобы устроиться на работу: даже когда у жены истерика, первое движение его души - посмотреть электронную почту. Другой вернулся из Америки, чтобы наладить бизнес: торговлю майками с идиотскими надписями. Третий в одной из драматичных сцен второй серии прыгает на батуте и радостно кричит "Я лечу!", а потом вяло шатается по дому в поиске салатика (чтобы упасть в него лицом?), отвлекая женщин от серьёзного разговора о Вечном.
Дамы брезгливо морщатся и едва сдерживаются, чтобы не откусить своему самцу голову в процессе совокупления (лучше бы вместо него). Заканчивается всё, впрочем, как обычно: сначала скандал, потом слёзы, потом водочки дерябнули, высморкались и помирились (тут же на столе).
По двум первым сериям "Краткого курса счастливой жизни", конечно, сложно судить о сериале в целом. Шестнадцать серий одних только бабьих страданий - перспектива всё-таки пугающая. "Умирать всё равно будем под Лебедева-Кумача", констатировал перед смертью Илья Ильф. А каково умирать под Тимати? Тем более жить? Картину о подобном экзистенциальном опыте не каждый зритель вынесет до конца.
А представьте, каково тому зрителю, которого авторы и за человека-то не считают.