Поучение аввы Дорофея о разуме как пример социальной мысли
Автор: Сергей Логиновский
Рассматриваемое поучение называется «О том, что не должно полагаться на свой разум». Сразу необходимо отметить, что общие рассуждения о разуме, его статусе, соотношении с верой или иные рассуждения, характерные для философии Нового времени, не входят в задачу аввы Дорофея. Для него скорее характерен праксиологический подход к разуму. Авва обращается к подчиненным ему монахам с конкретной целью передать свой духовный опыт подвижнической жизни, что не предполагает обширных теоретических рассуждений на отвлеченные темы, особенно если они не связаны с достижением цели жизни монаха - спасения. Тем не менее, можно отметить, что в целом авва Дорофей весьма позитивно оценивает разум как важнейшее свойство человеческой природы, что характерно и для других представителей патристики. Но вместе с тем авва прекрасно понимает, что даже самый полезный инструмент возможно использовать неправильно, что чревато нежелательными последствиями, подчас весьма опасными. Очевидно, что ответственность за такое неправильное использование лежит не на «инструменте», а на том, кто им пользуется.
Именно этой проблеме неправильного использования имеющихся у человека возможностей на примере разума авва Дорофей посвящает свое поучение. Иначе говоря, несмотря на название, авву в данном поучении интересует не разум сам по себе, а различные стратегии совместного существования людей, предполагающие различные варианты использования собственного разума.
В первом же предложении поучения авва обозначает тезис своего поучения при помощи цитаты из Св. Писания, говоря, вслед за ним: имже несть управления, падают, аки листвие, спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11. 14). Авва понимает данное высказывание в том смысле, что «оно увещевает нас не полагаться на самих себя, не считать себя разумными, не верить тому, что можем сами управлять собой, ибо мы имеем нужду в помощи, нуждаемся в наставляющих нас по Боге».
Данный тезис позволяет конкретизировать проблему, к которой обращается авва Дорофей в рассматриваемом поучении: ее можно обозначить как проблему социального (коллективного) измерения личного (индивидуального) спасения. Авва не сомневается в том, что для спасения необходимы усилия самого человека. Но также он подчеркивает, что спасение, понимаемое как исключительно индивидуальный процесс, недооценивающий или вовсе отрицающий важность его социального контекста, является ошибочным и опасным, прямо указывая, что «нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием», т. е. опирающегося исключительно на собственные силы, на свой разум.
В самом общем виде необходимость помощи со стороны других людей объясняется несовершенством человека, особенно в его падшей, ветхой версии. Не имея необходимого опыта, а зачастую и знаний, отдельный человек обречен на ошибки, которые будучи не случайными, с неизбежностью приводят к тому, что человек не достигает стоящей перед ним цели - спасения и обожения. Авва подчеркивает: даже имея знания (например, почерпнутые в писаниях опытных подвижников) человек зачастую не знает, как их правильно применить, ведь люди различаются, и эти различия, на первый взгляд непринципиальные, имеют большое значение в деле спасения. Но даже если подвижник, имея определенный опыт, понимает, как необходимо действовать, со временем, находясь в одиночестве и не имея поддержки извне, он чаще всего теряет силы и усердие, «мало-помалу охладевает» и также не достигает поставленной цели.
Таким образом, в деле спасения одиночество, а тем более сознательный индивидуализм, отрицающий необходимость помощи извне, является ошибочной установкой, опасной даже для опытных подвижников, а для всех остальных - делающей спасение практически невозможным.
Если же рядом с человеком находится другой человек, то ситуация совершенно иная. Этот человек может подбодрить упавшего духом подвижника, помочь советом и вообще оказать любую другую необходимую помощь. Конечно, для этого, подчеркивает авва Дорофей, такой человек сам должен иметь определенный и немалый опыт подвижнической жизни. Если же у него нет этого опыта, или он вовсе настроен и действует противоположным образом, предаваясь той или иной греховной страсти, то его присутствие не только не помогает ближнему, но и, напротив, препятствует. Именно поэтому в отрывке из Св. Писания, который цитирует авва Дорофей, сказано не о «совете многих», а о «многом совете». Это значит, что советоваться следует не со всеми, а лишь с духовно опытными людьми. Зато у такого рода ближних совет следует спрашивать абсолютно по любому вопросу, даже на первый взгляд маловажному, ведь и незначительная погрешность, которая не была устранена, может привести к значительным негативным последствиям.
Причину важности незначительных прегрешений Дорофей объясняет следующим образом. Как правило, подвижник, стремящийся к спасению, стремящийся жить добродетельно, способен избегать явных грехов (авва указывает в качестве примера таковых на блуд, кражи и т. п.), сама мысль о них возмущает его. Поэтому дьявол и бесы (являющиеся активными участниками социальной жизни монахов, по причине того, что самостоятельно монахи грешат значительно меньше среднестатистического ветхого человека, живущего в миру) пытаются повредить добродетельной жизни монахов, используя незначительные прегрешения, самые, на первый взгляд, невинные «пожелания». Даже если допустить, что эти прегрешения действительно не велики, их не следует недооценивать, потому что со временем они могут стать значительными и трудноустранимыми. Кроме того, они делают более легким появление значительных грехов, незаметно подготавливая сознание человека к их принятию. По этой причине и следует даже самые незначительные прегрешения открывать наставнику для того, чтобы пресечь грех в его начале, когда это сделать сравнительно проще.
Когда человек о любом своем действии и помысле советуется с духовно опытным наставником, тогда «диавол не находит, каким образом вредить человеку или как низложить его». В отличие от Бога, «лукавый» не всемогущ, и опытный наставник, хорошо зная все возможные варианты его действий, успешно противодействует ему, не оставляя шансов на успех.
В результате пребывающий в полном послушании опытному наставнику подвижник обретает мир и беспечалие. Совокупность людей, находящихся в таком состоянии, образует недоступную ветхому человеку гармоничную социальную общность, чуждую любых «нестроений». Конечно, в этом эоне теоретически нестроения еще возможны в любом обществе, но в данном его виде они актуально отсутствуют, будучи устраняемы в зародыше правильной организацией индивидуального и коллективного бытия, благодаря включенности индивида в благую социальную иерархию, где недостатки еще не достигших совершенства корректируются в ходе социального взаимодействия с более совершенными, руководимыми, в свою очередь, самим Богом. С точки зрения аввы Дорофея, именно Он в конечном итоге является гарантом мира и гармонии, действуя через опытных подвижников, уподобившихся в своем бытии своему Творцу.
Постоянное взаимодействие с другими людьми в деле спасения оказывается, таким образом, необходимым условием индивидуального спасения. Такое взаимодействие не отменяет собственных усилий, которые не может ничто заменить. Но оно говорит о недостаточности лишь индивидуальных усилий. При этом индивидуальное и коллективное у аввы Дорофея не противопоставляются. Взаимопомощь имеет своей конечной целью конкретного человека, который есть безусловная ценность. Но вне коллектива человек не может полноценно существовать. Коллектив, накладывая на каждого определенные ограничения, вместе с тем необходим для того, чтобы человек смог проявить и утвердить свою безусловную ценность. В ветхом обществе накладываемые на человека социальные ограничения могут способствовать утверждению греха, но в сообществе монахов все ограничения преследует цель борьбы с грехом и являются необходимым для спасения благом.
Если рассматривать этот вопрос в его антропологическом аспекте, то можно сказать, что необходимым условием полноценного проявления и утверждения человека является первоначальное отрицание себя, отрицание своего неподлинного греховного «я». Необходимость такого отрицания обусловлена господством в ветхом человеке греха, который является одним из важнейших понятий святоотеческой мысли. Утверждаемая аввой Дорофеем необходимость всецелого открытия своих помыслов своему наставнику связана как раз с этим процессом - нахождением своего подлинного «я». Не случайно, авва рекомендует не только рассказывать наставнику о всех своих помыслах, но и реагировать на них так, как он скажет, даже если подвижник самостоятельно может и хочет исправлять себя. Важность этого положения определяется тем, что это указание связано с одним из центральных положений святоотеческой антропологии и социальной мысли, с учением о воле. Авва Дорофей так выражает эту основополагающую мысль святоотеческой аскетики: «тогда только человек видит непорочный путь Божий, когда оставит свою волю» .
«Отсечение своей воли» является одним из основополагающих требований святоотеческой аскетики. Именно воля является средством реализации помыслов, тем с помощью чего не являющийся видом бытия грех тем не менее оказывает влияние на бытие, можно сказать, определенным образом бытийствует, не переставая быть небытием. Таким образом отказ от своей воли есть отказ не от своего «я», а от греха, который паразитирует на человеке, выдает себя за него.
Именно это объясняет тотальность отвержения своей воли: не следует делать по своей воле не только очевидно греховное, но и даже по видимости благое. Авва Дорофей на собственном примере поясняет, что даже в тех случаях, когда человек сам желает сделать того, что ему после собеседования рекомендует наставник, не следует этого делать без такой рекомендации. Будучи внешне схожими, эти действия различны по своей природе. Отвечая своему помыслу, авва Дорофей так говорит об этом: «теперь оно (действие, рекомендованное наставником. - С. Л.) хорошо, теперь оно от Духа Святого; твое же внушение (при внешнем тождестве. - С. Л.) лукаво, от демонов, и было делом страстного устроения (души)». Причина этого в том, что не избавленное от греха «я», даже совершая внешне благие деяния, не перестает быть греховным, всегда «примешивая» даже к благу грех.
Максимально опасная ситуация, характерная для ветхого человека, есть соединение воли с самооправданием. Самооправдание, как установка сознания, как принцип, по которому действует ветхий человек, опасно по той причине, что фактически делает невозможным предполагаемое в святоотеческой мысли в качестве необходимого радикальное изменение себя. Любой свой недостаток и всю свою ветхую природу такой человек оправдывает, защищает, допуская лишь частную критику, да и то на словах и далеко не всегда. Соединение, самооправдание со своей собственной поврежденной грехом волей настраивает человека на неприятие каких-либо советов, в том числе и тех, которые жизненно необходимы ему для спасения и происходят от опытных подвижников.
Таким образом, оценка себя самого как самодостаточного существа, вполне способного к самостоятельной успешной жизни на основе собственных рассуждений, отрицание необходимости любого руководства, в том числе и со стороны преуспевающих в добродетельной жизни, оценивается аввой Дорофеем крайне отрицательно, как прямой путь к гибели. Такого рода индивидуализм есть основа устроения греховного общества. Авва подчеркивает, что в максимальной степени этот принцип организации социального бытия проявляется у падших ангелов (бесов). Они, как и их глава (дьявол), безмерно ненавидят наставление не только с содержательной стороны, но и с формальной, то есть они ненавидят наставление как принцип социального устроения, как необходимость подчинения и ученичества менее совершенных у более совершенных. Поэтому можно сказать, что человек, следующий своей воле, уподобляется бесам.
Социальные последствия подобной организации личной жизни весьма деструктивны. Становится фактически невозможной коммуникация между людьми, то есть не просто общение, а совместные действия ради достижения общих целей. Человек видит только себя и свои желания. Как результат - постоянные споры, конфликты и разрушение подлинного единства общества. В случае с бесами это приводит к полному социальному хаосу, а у человека, который даже в ветхом состоянии все же не всецело утвержден во зле, приводит к перманентным социальным «нестроениям», которые внешние институциональные факторы (государство, право и т. п.) могут лишь ограничить, но не устранить.
Резюмируя, авва Дорофей прямо говорит, что «когда мы держимся своей воли и следуем оправданиям нашим, тогда, делая по видимости доброе дело, мы сами себе расставляем сети и даже не знаем, как погибаем», считая, что никакой опасности нет. На самом же деле «воля наша есть медная стена между человеком и Богом… Она есть как бы камень, противостоящий, сопротиводействующий воле Божией».
Очевидно, что в данном случае авва Дорофей описывает модель «ученик (новоначальный) - учитель (опытный подвижник, старец, авва), характерную для христианского монашества. В сообществе монахов практически всегда возможно найти духовно опытного наставника. Но людям, живущим в миру, это сделать бывает значительно труднее. Авва Дорофей это понимает и в завершение своего поучения рассматривает эту проблему. Он подчеркивает, что главное - это настрой человека, его искреннее желание следовать не своей воле, а воле Бога. Бог, как всезнающий и всемогущий, всегда найдет способ указать человеку Свою волю, используя любую ситуацию и наличные «средства», например, «просветит и малое дитя сказать ему (человеку, желающему исполнять волю Бога. - С. Л.) волю Свою». При отсутствии же правильного настроя, в случае установки на исполнение своей воли даже наличие пророка или самого Бога не принесет человеку пользы.
Интересно отметить, что подобное понимание правильного устроения индивидуального и социального бытия очевидно противоположно либерализму как концепции жизни (мировоззрению) Несмотря на то, что либерализм сам по себе не обязательно является атеистическим взглядом на мир и может быть связан с тем или иным религиозным дискурсом, не любой из них совместим с ним. Данное противоречие, само по себе очевидное, может и должно стать предметом отдельного подробного изучения. И рассматриваться оно должно в своих антропологических основаниях.
В рамках же данной статьи можно делать следующий вывод. Авва Дорофей высоко оценивает разум как одно из средств, которое человек может и должен использовать в деле спасения. Однако данный инструмент может быть использован и неправильно. Это происходит в том случае, когда еще находящийся во власти греха ветхий человек считает свой собственный разум достаточным для руководства в деле спасения. В действительности же и разум, и вся природа ветхого человека искажены действием греха. По этой причине самостоятельное спасение для ветхого человека является делом проблематичным. По этой же причине даже индивидуальное спасение всегда предполагает социальный контекст, т. е. помощь со стороны тех, кто преуспел в деле спасения, а также тех, кто всегда был чужд греха.
На сайте: https://culturolog.ru/content/view/3907/127/