О церковнославянском языке
Автор: Валентина Ветловская
Достоинства церковнославянского языка (обилие слов и оборотов речи, высокая стилистическая культура) прямо связаны с достоинствами оригинала - тех греческих книг, язык которых к моменту встречи со славянскими переводчиками прошел тысячелетний путь литературного развития. Это заметил М. В. Ломоносов в "Предисловии о пользе книг церковных в российском языке" (1757-1758). "Отменная красота, изобилие, важность и сила эллинского (т.е. греческого) слова", писал он, слова, на котором "кроме древних Гомеров, Пиндаров, Демосфенов <...> витийствовали великие христианския Церкви Учители и творцы", видны всем, кто вникает "в книги церковные на славенском (т.е. славянском) языке". Вот почему, уступая то тут, то там влиянию местных говоров, церковнославянский язык, в свою очередь, оказал сильнейшее воздействие на национальные литературные языки в каждой из славянских стран. Эти национальные языки, с течением времени заметно удалившиеся друг от друга, хотя и сменили общий им всем церковнославянский язык, но не заменили его. Он продолжал использоваться в православном богослужении, вместе с Законом Божиим его учили дома и в школах.
По утверждению Ломоносова, русский язык при собственном его богатстве может и должен кое-что заимствовать из древнего языка. И надо сказать, эти заимствования ярко отразились в светских произведениях "высокого штиля" и "среднего штиля" (в героической поэме, оде, трагедии и т.д.) XVIII-XIX вв. Церковнославянизмами полны сочинения самого Ломоносова, слог которого, как считал Пушкин, "ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного словенского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным" (статья "О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова"). Церковнославянизмами пестрит поэзия Г. Р. Державина; целые главы "Путешествия из Петербурга в Москву" А. Н. Радищева (1790) написаны на церковнославянском языке. Пушкин, один из создателей нового русского литературного языка, и ценил, и любил язык древних памятников и богослужения, виртуозно применяя его в своей творческой практике. Так, знаменитый "Пророк" (1828), восходящий к Книге пророка Исайи, написан скорее на церковнославянском, чем на русском языке. Напомним это стихотворение:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы,
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горних ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье,
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей".
Это стихотворение очень любил Ф. М. Достоевский и на благотворительных литературных вечерах в последние годы своей жизни (писатель умер в 1881 г.) читал его наизусть с такой энергией и воодушевлением, что слушателей пробирал и жар, и холод попеременно. Декламация производила потрясающее впечатление, тем более удивительное, что у Достоевского был тихий, надтреснутый голос и слабая грудь. Но, читая "Пророка", писатель преображался; откуда только силы брались? По-видимому, он черпал их в самом произведении - в значительности его содержания, смелой образности, сдержанной и высокой патетике.
Классическая русская литература, которую Томас Манн назвал "святой" и которая покорила сначала цивилизованный Запад, а затем Восток, никогда не отказывалась от своего языкового наследства. Язык славянской Библии, Отцов Церкви, церковной поэзии и прозы всегда оставался для нее родным, и без него многое в ней просто непонятно - например, "Соборяне" (1872) и "Запечатленный ангел" (1873) Н. С. Лескова или, с другой стороны, "История одного города" (1869-1870) М. Е. Салтыкова-Щедрина.
В глазах Н. В. Гоголя именно церковнославянская (а не русская!) книжность ближе всего знакомит с Россией, с русским национальным характером: ведь она косвенно или прямо воспитывала этот характер век за веком и изо дня в день. В письме А. М. Вьельгорской от 30 марта 1849 г. Гоголь писал: "Всё, что больше всего может вас познакомить с Россией, остается на древнем языке <...> вам нужно непременно выучиться по-славянски. Легчайший путь к этому следующий: читайте Евангелие не на французском и не на русском, но на славянском <...> Слова, которые позагадочнее, выпишите на особую бумажку и покажите священнику. Он вам их объяснит. Если прочтете Евангелие, Послание и прибавите к этому пять книг Моисеевых, вы будете знать по-славянски, при этом деле и душа выиграет немало. Когда же увидимся, тогда я вам объясню в двух-трех лекциях все отмены, какие есть в нашем древнем языке от славянского. Вы его полюбите. Этот язык прост, выразителен и прекрасен <...> Итак, Бог в помощь! Будьте русской!.."
Полный текст статьи на сайте: http://culturolog.ru/content/view/3559/95/