Основные виды визуального загрязнения
Автор: Валерий Савчук
1. В природе нет прямых линий. В планировке старых городов и старой же архитектуре их минимальный процент. Не потому ли мы восхищаемся и с теплотой вспоминаем маленькие площади, кривые улочки старых городов, руины древних храмов и дворцов, небольшие домики простых людей и предметы ручного труда, что живем в геометрических, строго расчерченных кварталах наших городов и однообразных домах, без иррациональных с точки зрения современного градоустройства сбоев?
Трудно не заметить, что репрессивная власть держится на геометризации всей среды жизни. Преобладание прямых линий, плоскостей и углов в организации пространства создает бедную визуальную среду (типовые здания, дома-корабли, промышленные заборы, стерильные плоскости, удручающие расстояния). Если «прямоугольная среда» не уравновешивается разрывами, складками, зонами интимности, то есть такими местами, где бы человек мог пребывать в уединении и тишине, так необходимых для мысли, неспешного общения, любви, тогда она «тяжко угнетает его воображение», как пишет Кант, пересказывая английского лингвиста и этнолога Уильяма Марсдена. Геометрия стрижки регулярного парка, выпрямление естественных линий ландшафта до геометрии прямоугольников и квадратов - экспансия власти и подчинение природы. (Романтические идеалы, иррациональные сюжеты, нерегулярные парки и детские площадки, построенные из «кривых» материалов, - попытка преодолеть власть всеобщей регулярности, надзора и репрессии). Сегодня все это - признаки загрязнения среды, определяемой монотонностью, бедностью впечатлений, которое можно назвать повышенной геометризацией среды. Еще предстоит определить критерии степени геометризации, но одно ясно уже сейчас: вторжение разнообразия, сознательное использование кривых линий и отказ от прямоугольности - путь к оздоровлению городской среды. Вот маленький, но характерный пример из практики - посадка деревьев в городе сплошь одного вида. Но липовые или дубовые аллеи, ведущие к барскому дому, были оппозицией лесу или степи. Сегодня же воспроизводить их - усиливать однообразие. И таких примеров из области практической визуальной экологии можно найти много.
Стихийной формой сопротивления тотальности геометризации городского пространства является повсеместное протаптывание тропинок наискось газонов, которые с педантичностью безумного геометра расчерчиваются в городах прямоугольными и квадратными фигурами, которые окружают пешеходные дорожки со столь же прямыми углами.
2. В экологии есть понятие естественного восстановления природных растительных ресурсов, осуществляемого за счет сил природы (почвенное плодородие, обильное семеношение, адаптация к изменяющимся условиям окружающей среды и т. д.), опирающегося на биологическую продуктивность земли данного региона. Применительно к визуальному загрязнению речь идет о мере сопротивляемости того фрагмента природы, который представляет человеческое тело, способное отреагировать, что означает: сохранить психическое здоровье человека, его продуктивность, его существование в конечном счете. Избыток визуальной информации может определяться количественно (количество квадратных метров рекламы на сто квадратных метров городской площади) и качественно (сила интенсивности, яркости, частоты мигания рекламы). Выведение из теоретических положений количественных показателей потребует весьма трудоемких расчетов, использующих данные различных наук: психофизиологии восприятия, биомедицины, психологии восприятия цвета, исторической этнологии и этнографии, антропологии восприятия и мышления в традиционной (архаической) культуре, социологии пространства и ряда других дисциплин.
3. В проблеме выявления источников загрязнения визуальной среды весьма важным фактором является сомасштабность человеку. Несоразмерное человеческому масштабу угнетает, вредно для психики. Малые же размеры умиляют, ведь умиляемся мы детенышам животных, их пропорциям и неловкими движениям. И здесь нам не обойти фигуру Канта. Но прежде чем обратиться к методологическим принципам визуальной экологии, неожиданно обнаруживаемым у немецкого философа, следует внять настойчивым попыткам писателя, переводчика, редактора и известного культурного деятеля Петербурга Бориса Останина исправить перевод на русский в оппозиции прекрасное - возвышенное (das Erhabene). С возвышенным у нас связываются иные религиозно-мистические и художественные коннотации. В данном термине речь в действительности идет о превышающем меру, о сверх-мерном. Да и перевод - слава немецкого языка тому залог - фразы «vom Erhabenen zum Lächerlichen ist nur ein Schritt» - «от великого до смешного один шаг». Das Erhabene, как убежден Останин, следовало бы переводить как грандиозное (с обертонами: жуткое, безмерное, шоковое, чудовищное). «Акцентирующая присущие прекрасному отчуждающие, тревожные и даже ужасные качества» категория «возвышенное» в нашем образно-лингвистическом топосе вполне адекватно передается понятием «грандиозное». Кант, приводя примеры, берет их не из религиозной сферы «возвышенного», а из сферы природы: «Дерзко нависшие, как бы грозящие скалы, громоздящиеся по небу тучи, надвигающиеся с громом и молнией, вулканы во всей их разрушительной силе, ураганы, оставляющие за собой опустошения, бескрайний, взбушевавшийся океан, огромный водопад многоводной реки, и т. п. - все они делают нашу способность к сопротивлению им ничтожно малой в сравнении с их силой. Но чем страшнее их вид, тем приятнее смотреть на них, если только мы сами находимся в безопасности; и эти предметы мы охотно называем возвышенными…»[. О многократно превышающем масштаб человека природном объекте, явлении или искусственном сооружении (как, например, о самом высоком небоскребе) мы не скажем «прекрасный». Скорее «огромный, чудовищный, завораживающий» и прочие характеристики придут в голову первыми. Замечено, что человек производит образы и ими же может наносить себе вред, когда они выходят из-под контроля, когда превышают размеры, сомасштабные человеку, когда, как восставшие роботы, начинают жить своей жизнью и руководствоваться своими интересами.
4. Известен физиологический порог восприятия, согласно которому нельзя смотреть на яркое солнце, на вспышки электросварочного аппарата и атомного взрыва, ультрафиолетовые лампы и блестящий на солнце снег в горах, так как можно получить ожог глаз. Все это хорошо известно, вошло в школьный курс «Основ безопасности жизнедеятельности» и нормативы по технике безопасности тех или иных профессий.
Те же, кто игнорируют запреты, полагая, что это красиво, а говорящие о безопасности - эгоисты, которые не хотят, чтобы кто-то еще, кроме них, видел эту красоту, получают ожог сетчатки, который приводит к сильным болям, к ощущению жжения, а в особо тяжелых случаях может привести и к полной слепоте. Вероятно, определение физиологического порога восприятия - наиболее легкий путь установления предельно допустимых норм силы и яркости света, его интенсивности и цвета. И, кстати, об ожогах: предъявление картин айсбергов, снега и ледовитого океана в ожоговой больнице, как зафиксировали медики, ведет к уменьшению страданий и понижению температуры тела. Домашние животные (кошки и собаки) не только могут компенсировать тактильную депривацию, но и улучшить визуальную экологию.
5. Эргономика, изучающая поведение человека в процессе производственной деятельности, затраты его энергии, производительность и интенсивность при конкретных видах работ, особенности и возможности функционирования человека в системах: человек, вещь, среда, - включает в себя такие понятия, как антропометрия, биомеханика, гигиена труда, физиология труда, техническая эстетика, психология труда, инженерная психология. Кроме того, эргономика занимается организацией рабочих мест, как производственных, так и бытовых, а также - промышленным дизайном. В этой дисциплине выработаны конкретные критерии измерения влияния различных факторов на производительность труда, среди которых не последнее место занимает окраска различных помещений в тот или иной цвет, интенсивность и качество искусственного освещения. Пусть это касается закрытых производственных помещений, однако не трудно экстраполировать достижения эргономики на всю антропогенную среду обитания человека, которая, стоит напомнить, все решительнее становится медиагенной.
Исследователи выявили взаимосвязь между производительностью труда и цветом. Было установлено, что при работе, рассчитанной на короткий срок, производительность труда увеличивается при красном свете, а при синем - снижается. При длительной работе повышению производительности труда способствует зеленый свет, а индиго (среднее между темно-синим и фиолетовым) и фиолетовый снижают ее. Эти исследования относятся, прежде всего, к физическому труду, к мышечной работе, но их результаты следует учитывать и при умственном труде.
6. Исследование восприятия цвета в искусстве, предпринятое швейцарским искусствоведом Иоганнесом Иттеном[, а также восприятия цвета в целом дают возможность выработать нормы цветовой окраски помещений. Так, история изобразительного искусства, эволюция представления о городском пространстве, природе, парке свидетельствуют, что мы видим мир иными глазами, нежели люди эпохи античности: «Нам, наследникам трехвекового развития науки, недоступно восприятие всех материальных объектов как символов духовных истин или эпизодов из Священной истории». Идеальные представления о пейзаже художников оказывают гораздо более сильное влияние на организацию и созидание среды, чем это можно заметить на первый взгляд. В итоге идеалы прекрасного, запечатленные в изобразительном искусстве, дисциплинировали взгляд на основе формы, через которую, как сквозь отверстия в мясорубке, пропускалась реальность. Организующе-принудительная сила идеалов красоты «создавала» не только образ тела (а следовательно, и само тело - его мимику и жесты, его стать), но и городскую среду, пейзажи пригородных парков и поэтические руины. Их власть столь повсеместна, что нами она не опознается как насилие, ибо мы все, как представители племени масаи, у которых вытянуты уши, пребывая внутри культурной ситуации, полагаем, что так и должно быть. Прекрасное в культуре правит бал; изображая «естественную» гармонию жизни, оно отказывает в существовании тому, что не подходит под его представления.
Если же к понятию красоты подойти этнографически, тогда мало у кого вызовет сомнение тезис об относительности, а подчас и активной роли конкретных идеалов красоты и «экзотичности» форм их воплощения, таких, например, как перебинтовывание ступней у китаянок или выбивание передних зубов у девушек из племени балуба в Конго и прочих «членовредительских» способов украшения. В этом случае способ, каким утверждается красота, трудно отделить от форм насилия. Но даже в не столь бьющих в глаза случаях нельзя не увидеть насилие над телом природы в регулярных парках, строевом шаге войск на парадах, регулярной застройке и пластических операциях. Не поэтому ли претензии к красоте радикальных мыслителей и художников звучат повсеместно? Создавать красоту в обществе потребления - значит выступать пособником господствующей власти и ухудшать и без того плохую визуальную экологию: таков лейтмотив художников, осознающих пагубное влияние своего творчества на экологическую ситуацию.
Подробнее на сайте: http://culturolog.ru/content/view/3143/68