Вы украли мой карандаш
Не так давно мне попало в руки американское учебное пособие, в котором приведены очень интересные фразы для перевода с русского на английский:
- Вы украли мой карандаш. Почему?
- Просто так. Я люблю красть карандаши.
- Но чем же я буду писать?
- Это не моё дело, а ваше.
- [С отвращением:] Какое безобразие!
- Воробьёв! Почему вы ведёте себя плохо? Вы любите вести себя плохо?
Почему вы крадёте карандаши? Вы любите красть карандаши?
Почему вы не живёте как все другие? Вы не любите жить как все другие?
- Я не люблю вести себя плохо.
Один бог знает, почему я веду себя плохо.
Я не плохой человек.
[плачет]
- Кто вы?
- Я хулиган.
- Что это значит?
- Это значит, что я веду себя очень плохо.
- Публика хочет знать, почему вы ведёте себя плохо.
- Просто так. Я люблю вести себя плохо. Я хулиган.
(A Russian Course / By A. Lipson in cooperation with S.J. Molinsky. 2nd preliminary ed. Vol. I. Columbus, 1977. P. 72, 74, 78).
В этом учебном курсе ещё много подобных диалогов - в духе Даниила Хармса, Олега Григорьева и Григория Остера. Должно быть, если бы он попался на глаза советским педагогам тех лет, то реакция была бы самая что ни на есть возмущённая. Вот, дескать, в каком карикатурном виде изображены носители русского языка - а значит, в сущности, и все советские люди (эмигранты и прочие недобитки не в счёт)! Но сам по себе подход к преподаванию не так уж плох. Повторение - мать учения, но беда в том, что повторение означает скуку, а скука - злейший враг ученика. Так что сделать повторение весёлым - неплохая идея. Похоже, что этот курс наследует ещё учебникам конца XIX и начала XX вв., наподобие тех, какими пользовался герой повести К.И. Чуковского «Серебряный герб»:
«Специально для этого я купил за четвертак на толкучке «Самоучитель английского языка», составленный профессором Мейендорфом, - пухлую растрёпанную книгу, из которой (как потом оказалось) было вырвано около десятка страниц.
Этот Мейендорф был, очевидно, большим чудаком. Потому что он то и дело обращался к читателям с такими несуразными вопросами:
«Любит ли двухлетний сын садовника внучку своей маленькой дочери?»
«Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?»
И все же я готов был исписывать каждую крышу, на которой мне приходилось работать, ответами на эти дикие вопросы профессора, так как в своем предисловии к книге он уверял самым категорическим образом, что всякий, кто с надлежащим вниманием отнёсется к его канарейкам и теткам, в совершенстве овладеет английскою речью и будет изъясняться на языке Джорджа Байрона, как уроженец Ливерпуля или Дувра.
Я всем сердцем поверил ему и по его указке ежедневно писал на железных страницах такую несусветную чушь:
«Видит ли этот слепой незнакомец синее дерево глухонемого певца, на котором сидит, улыбаясь, голубая корова?»
И, хотя было невозможно понять, сидит ли эта странная корова на ветках этого синего дерева или она взгромоздилась на слабые плечи певца, все же при помощи такого сумбура в мое сознание прочно внедрились самые первоосновы английской грамматики».
Жаль, что в нынешней России подобных книжек почти нет. Они бы скрасили школярам часы, проведённые за изучением иностранных языков. Впрочем, если кому-то из читателей этого дневника известны СОВРЕМЕННЫЕ отечественные примеры противоположного характера, интересно было бы узнать о них.
- Вы украли мой карандаш. Почему?
- Просто так. Я люблю красть карандаши.
- Но чем же я буду писать?
- Это не моё дело, а ваше.
- [С отвращением:] Какое безобразие!
- Воробьёв! Почему вы ведёте себя плохо? Вы любите вести себя плохо?
Почему вы крадёте карандаши? Вы любите красть карандаши?
Почему вы не живёте как все другие? Вы не любите жить как все другие?
- Я не люблю вести себя плохо.
Один бог знает, почему я веду себя плохо.
Я не плохой человек.
[плачет]
- Кто вы?
- Я хулиган.
- Что это значит?
- Это значит, что я веду себя очень плохо.
- Публика хочет знать, почему вы ведёте себя плохо.
- Просто так. Я люблю вести себя плохо. Я хулиган.
(A Russian Course / By A. Lipson in cooperation with S.J. Molinsky. 2nd preliminary ed. Vol. I. Columbus, 1977. P. 72, 74, 78).
В этом учебном курсе ещё много подобных диалогов - в духе Даниила Хармса, Олега Григорьева и Григория Остера. Должно быть, если бы он попался на глаза советским педагогам тех лет, то реакция была бы самая что ни на есть возмущённая. Вот, дескать, в каком карикатурном виде изображены носители русского языка - а значит, в сущности, и все советские люди (эмигранты и прочие недобитки не в счёт)! Но сам по себе подход к преподаванию не так уж плох. Повторение - мать учения, но беда в том, что повторение означает скуку, а скука - злейший враг ученика. Так что сделать повторение весёлым - неплохая идея. Похоже, что этот курс наследует ещё учебникам конца XIX и начала XX вв., наподобие тех, какими пользовался герой повести К.И. Чуковского «Серебряный герб»:
«Специально для этого я купил за четвертак на толкучке «Самоучитель английского языка», составленный профессором Мейендорфом, - пухлую растрёпанную книгу, из которой (как потом оказалось) было вырвано около десятка страниц.
Этот Мейендорф был, очевидно, большим чудаком. Потому что он то и дело обращался к читателям с такими несуразными вопросами:
«Любит ли двухлетний сын садовника внучку своей маленькой дочери?»
«Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?»
И все же я готов был исписывать каждую крышу, на которой мне приходилось работать, ответами на эти дикие вопросы профессора, так как в своем предисловии к книге он уверял самым категорическим образом, что всякий, кто с надлежащим вниманием отнёсется к его канарейкам и теткам, в совершенстве овладеет английскою речью и будет изъясняться на языке Джорджа Байрона, как уроженец Ливерпуля или Дувра.
Я всем сердцем поверил ему и по его указке ежедневно писал на железных страницах такую несусветную чушь:
«Видит ли этот слепой незнакомец синее дерево глухонемого певца, на котором сидит, улыбаясь, голубая корова?»
И, хотя было невозможно понять, сидит ли эта странная корова на ветках этого синего дерева или она взгромоздилась на слабые плечи певца, все же при помощи такого сумбура в мое сознание прочно внедрились самые первоосновы английской грамматики».
Жаль, что в нынешней России подобных книжек почти нет. Они бы скрасили школярам часы, проведённые за изучением иностранных языков. Впрочем, если кому-то из читателей этого дневника известны СОВРЕМЕННЫЕ отечественные примеры противоположного характера, интересно было бы узнать о них.