Социальный порядок (по Ирвингу Гофману)
Ирвинг Гофман, социолог и социальный психолог, который идентифицируется современными учеными в качестве исследователя повседневности, в действительности внес значительно больший вклад в развитие общества, в целом. Его основные работы были направлены на то, чтобы показать - как устроен порядок социального взаимодействия, т.е. то, как устроено и функционирует наше общество и каждый человек в нем.
Он отмечал, что эта упорядоченность основана на обширном фундаменте разделяемых всеми участниками когнитивных (или даже нормативных) предпосылок и самоограничений.
Поведение есть производное от социального порядка, а не результат индивидуального выбора. Понятие «фрейм» вводится для того, чтобы показать из чего складывается общество, точнее социальный порядок, а в результате - наше поведение. Под «фреймами» понимаются некие рамки, правила, условия, которые в разных плоскостях пронизывают мир социального. Т.н. первичная система фреймов состоит из природных и социальных фреймов. Это вполне «полноценное» подразделение, которое соотносится с привычным для нас подразделением на природу и культуру (как природу, создаваемую человеком). Каждая человеческая деятельность неизбежно сталкивается с «естественными препятствиями», а также с плодами общества. Да, но все же мыслящее существо может приспособиться к природным процессам и извлекать пользу из его детерминированности - для этого надо лишь отдать дань замыслу природы. Непредсказуемость возникает в социальных фреймах.
Порядок нашего взаимодействия определяется этими фреймами, мы действуем, переключаясь от одного к другому, хотя некоторый фрейм может быть для нас более значим. Не вдаваясь в подробности, хотел бы сказать, что я понимаю фреймы уже не в том, чисто Гофмановском понимании. Я представляю их как более широкое понятие, чем, видимо, представлял их Гофман. По-моему, они являются ничем иным, как, если буквально выразиться, ограничениями. Я считаю, что из этих ограничений и формируется наше взаимодействие, общество, да и вообще, общество само по себе является для нас ограничением. Правила, законы, договоры - известные ограничители деятельности, но помимо этого существуют другие люди и наше тело, наши собственные эмоции и определенный уровень саморефлексии, ценности и принципы, и многое другое. В общем список нет смысла продолжать.
Скорее всего, Гофман имел в виду нечто иное, нечто менее широкое, объясняя социальный порядок, но, как мне кажется, наше поведение формируется из всех этих множеств ограничений. Причем, это скорее нельзя назвать множеством, ибо я считаю, что все, что существует, по причине своего существования, является ограничением. Словно дерево выросшее посреди дороги мешает проехать автомобилю, или большая голова не позволяет пролезть через решетку, или страх не позволяет нам совершить некий поступок. Перед нами, безусловно, стоит выбор, но только в тех рамках, в которых мы существуем, в связи с имеющимися ограничениями. Мы не обладаем тем невероятным количеством всевозможных вариантов - максимум, что мы имеем, так это то, что можем помыслить в условиях ограниченности сознания, безусловно.
Причем, если мы «нарушаем» ограничение, точнее не находимся в его рамках, значит, оно не является для нас ограничением - наемный убийца может лишить жизни человека, потому что его не останавливает ни моральные принципы, ни страх перед наказанием, ни его физическое состояние (он попросту может взять в руки винтовку и точно прицелиться, т.е. физически он не ограничен) и многое другое. Т.е. когда мы не исполняем, или нарушаем некторые рамки, значит они уже не являются для нас препятствиями.
Но видимо, то взаимодействие, те фреймы, которое главным образом рассматривал Гофман (ритуалы, игры и фабрикации, в некотором смысле), выставляются им на первый план, потому что за ними следовало определенное изменение собственного «Я». Дело в том, что теперь мы можем проследить как устроен социальный порядок, но только, так скажем, со стороны. Что, согласно Гофману, происходит внутри? Каждый человек обладает и хранит какие бы то ни было тайны, но главной тайной для окружающих является он сам.
Благодаря тому, что наши тела всегда присутствуют в повседневном мире независимо от нашего насущного интереса, это присутствие предполагает способность воздействовать на повседневный мир и подвергаться воздействию с его стороны. Наша реальная сущность, наше реальное «Я» известно только нам. Все, что исходит от человека, его поступки, слова, иные проявления, видимые другим (из чего складывается представление о нас) - это «Я» социальное. Никто не может сказать, насколько в данный конкретный момент у объекта нашего внимания истинное «Я» приближенно к социальному. Невозможно полностью приблизить их. Сокрытие реальной сущности лежит в основе социальной порядка. Лицемерием, в обыденном значении, является неправильное исполнение ролей и образов, или точнее нереальное для определенной аудитории удаление нашего презентируемого «Я» от истинного. Т.е. общество устанавливает способы категоризации людей и определяет набор качеств, которые считаются нормальными и естественными для каждой из категорий. В связи с этим, сокрытие своей реальной сущности, для соответствия социальным ожиданиям является необходимостью. То, как человек распоряжается информацией относительно своего прошлого - вопрос личной идентификации.
Вместо того, чтобы пассивно позволять впечатлению о себе складываться в качестве случайного побочного продукта своей деятельности, наблюдаемые лица могут переориентировать всю ее систему координат и прямо направить усилия на создание желаемых впечатлений. Стремление к эффективности - признак рационального поведения. Гофман раскрывает то, как происходит исполнение, чтобы в дальнейшем сознавая логику, мы могли действовать максимально эффективно. Одна из наиболее любимых мной техник, это «мистификация». Суть ее заключается в том, чтобы отдалить себя от аудитории, не наделяя ее знанием о себе - это подобно тому, как в некоторых традициях кукловоды используют достаточно длинные нити, чтобы уменьшить видимость своего присутствия и тем самым усилить иллюзию. Для успешного представления нужно формировать доверие к себе.
Драматургические понятия, используемые Гофманом, несут в себе крайне глубокий символический смысл. Гофман говорит, что не весь мир - театр, а то, что театральное представление является изображением социального взаимодействия. Играя на сцене жизнь, мы презентуем себя зрителям, также как и в реальной жизни другим людям, находящимся вокруг нас. Каждый, кто ходит в театр, - не просто зритель. С его участием вершится вымысел на сцене. Если нет зрителей - значит, нет и представления. Один человек не может составить общество. Репетиция перед зеркалом накануне ответственного свидания схоже с закулисной деятельностью.
Подобно тому, как актер заучивает роли, сживается с ролью, также и мы складываем свою идентичность, благодаря тем образом и ролям, что мы используем во время социального взаимодействия, ведь маска, роль оправдываются жизнью. Не случайно, что слово личность происходит от слова личина, то же, что и маска. Тем самым признается факт, что человек всегда и везде в той или иной мере играет некоторую роль... Мы познаем друг друга в этих ролях; в них мы познаем и самих себя. В том смысле, что маска представляет собой картину, которую мы создаем о себе, исполняемые нами роли тоже являются масками нашей истинной самости - той самости, которую мы желаем иметь. В конечном итоге исполнение роли становится нашей второй натурой и интегральной частью личности. Мы приходим в этот мир индивидуумами, создаем свой характер и становимся личностями.
Он отмечал, что эта упорядоченность основана на обширном фундаменте разделяемых всеми участниками когнитивных (или даже нормативных) предпосылок и самоограничений.
Поведение есть производное от социального порядка, а не результат индивидуального выбора. Понятие «фрейм» вводится для того, чтобы показать из чего складывается общество, точнее социальный порядок, а в результате - наше поведение. Под «фреймами» понимаются некие рамки, правила, условия, которые в разных плоскостях пронизывают мир социального. Т.н. первичная система фреймов состоит из природных и социальных фреймов. Это вполне «полноценное» подразделение, которое соотносится с привычным для нас подразделением на природу и культуру (как природу, создаваемую человеком). Каждая человеческая деятельность неизбежно сталкивается с «естественными препятствиями», а также с плодами общества. Да, но все же мыслящее существо может приспособиться к природным процессам и извлекать пользу из его детерминированности - для этого надо лишь отдать дань замыслу природы. Непредсказуемость возникает в социальных фреймах.
Порядок нашего взаимодействия определяется этими фреймами, мы действуем, переключаясь от одного к другому, хотя некоторый фрейм может быть для нас более значим. Не вдаваясь в подробности, хотел бы сказать, что я понимаю фреймы уже не в том, чисто Гофмановском понимании. Я представляю их как более широкое понятие, чем, видимо, представлял их Гофман. По-моему, они являются ничем иным, как, если буквально выразиться, ограничениями. Я считаю, что из этих ограничений и формируется наше взаимодействие, общество, да и вообще, общество само по себе является для нас ограничением. Правила, законы, договоры - известные ограничители деятельности, но помимо этого существуют другие люди и наше тело, наши собственные эмоции и определенный уровень саморефлексии, ценности и принципы, и многое другое. В общем список нет смысла продолжать.
Скорее всего, Гофман имел в виду нечто иное, нечто менее широкое, объясняя социальный порядок, но, как мне кажется, наше поведение формируется из всех этих множеств ограничений. Причем, это скорее нельзя назвать множеством, ибо я считаю, что все, что существует, по причине своего существования, является ограничением. Словно дерево выросшее посреди дороги мешает проехать автомобилю, или большая голова не позволяет пролезть через решетку, или страх не позволяет нам совершить некий поступок. Перед нами, безусловно, стоит выбор, но только в тех рамках, в которых мы существуем, в связи с имеющимися ограничениями. Мы не обладаем тем невероятным количеством всевозможных вариантов - максимум, что мы имеем, так это то, что можем помыслить в условиях ограниченности сознания, безусловно.
Причем, если мы «нарушаем» ограничение, точнее не находимся в его рамках, значит, оно не является для нас ограничением - наемный убийца может лишить жизни человека, потому что его не останавливает ни моральные принципы, ни страх перед наказанием, ни его физическое состояние (он попросту может взять в руки винтовку и точно прицелиться, т.е. физически он не ограничен) и многое другое. Т.е. когда мы не исполняем, или нарушаем некторые рамки, значит они уже не являются для нас препятствиями.
Но видимо, то взаимодействие, те фреймы, которое главным образом рассматривал Гофман (ритуалы, игры и фабрикации, в некотором смысле), выставляются им на первый план, потому что за ними следовало определенное изменение собственного «Я». Дело в том, что теперь мы можем проследить как устроен социальный порядок, но только, так скажем, со стороны. Что, согласно Гофману, происходит внутри? Каждый человек обладает и хранит какие бы то ни было тайны, но главной тайной для окружающих является он сам.
Благодаря тому, что наши тела всегда присутствуют в повседневном мире независимо от нашего насущного интереса, это присутствие предполагает способность воздействовать на повседневный мир и подвергаться воздействию с его стороны. Наша реальная сущность, наше реальное «Я» известно только нам. Все, что исходит от человека, его поступки, слова, иные проявления, видимые другим (из чего складывается представление о нас) - это «Я» социальное. Никто не может сказать, насколько в данный конкретный момент у объекта нашего внимания истинное «Я» приближенно к социальному. Невозможно полностью приблизить их. Сокрытие реальной сущности лежит в основе социальной порядка. Лицемерием, в обыденном значении, является неправильное исполнение ролей и образов, или точнее нереальное для определенной аудитории удаление нашего презентируемого «Я» от истинного. Т.е. общество устанавливает способы категоризации людей и определяет набор качеств, которые считаются нормальными и естественными для каждой из категорий. В связи с этим, сокрытие своей реальной сущности, для соответствия социальным ожиданиям является необходимостью. То, как человек распоряжается информацией относительно своего прошлого - вопрос личной идентификации.
Вместо того, чтобы пассивно позволять впечатлению о себе складываться в качестве случайного побочного продукта своей деятельности, наблюдаемые лица могут переориентировать всю ее систему координат и прямо направить усилия на создание желаемых впечатлений. Стремление к эффективности - признак рационального поведения. Гофман раскрывает то, как происходит исполнение, чтобы в дальнейшем сознавая логику, мы могли действовать максимально эффективно. Одна из наиболее любимых мной техник, это «мистификация». Суть ее заключается в том, чтобы отдалить себя от аудитории, не наделяя ее знанием о себе - это подобно тому, как в некоторых традициях кукловоды используют достаточно длинные нити, чтобы уменьшить видимость своего присутствия и тем самым усилить иллюзию. Для успешного представления нужно формировать доверие к себе.
Драматургические понятия, используемые Гофманом, несут в себе крайне глубокий символический смысл. Гофман говорит, что не весь мир - театр, а то, что театральное представление является изображением социального взаимодействия. Играя на сцене жизнь, мы презентуем себя зрителям, также как и в реальной жизни другим людям, находящимся вокруг нас. Каждый, кто ходит в театр, - не просто зритель. С его участием вершится вымысел на сцене. Если нет зрителей - значит, нет и представления. Один человек не может составить общество. Репетиция перед зеркалом накануне ответственного свидания схоже с закулисной деятельностью.
Подобно тому, как актер заучивает роли, сживается с ролью, также и мы складываем свою идентичность, благодаря тем образом и ролям, что мы используем во время социального взаимодействия, ведь маска, роль оправдываются жизнью. Не случайно, что слово личность происходит от слова личина, то же, что и маска. Тем самым признается факт, что человек всегда и везде в той или иной мере играет некоторую роль... Мы познаем друг друга в этих ролях; в них мы познаем и самих себя. В том смысле, что маска представляет собой картину, которую мы создаем о себе, исполняемые нами роли тоже являются масками нашей истинной самости - той самости, которую мы желаем иметь. В конечном итоге исполнение роли становится нашей второй натурой и интегральной частью личности. Мы приходим в этот мир индивидуумами, создаем свой характер и становимся личностями.