(no subject)
Тело.
Однажды я вернулся из школы и обнаружил санитаров, выносящих тело бабушки, суетящуюся вокруг маму, и Сашу, курящего на лестнице.
Как и во многих других странных для меня ситуациях, я не знал, что в связи с этим надо говорить, изображать на лице, делать. Чувств, которые подсказывали бы это изнутри, не было. Не было удивления, не были ни радости, ни разочарования. Были мысли о том, как оно будет дальше, переедет ли ко мне мама, в какой комнате я буду жить, смогу ли я водить девочек, будут ли контролировать домашние работы. Эти мысли появились еще в лифте, когда двое вместе со мной сели на первом этаже и нажали ту же кнопку. Не помню уже, как они выглядели, и что на них было надето, может так и написано - "морг", а может еще что, но я сразу знал, что они за телом на девятый этаж.
Дедушка до этого умер в больнице, я этого не видел. Он, по моим меркам, был там так долго (несколько месяцев), что я отнесся к известию о его смерти, видимо, прохладно. Делаю такой вывод сейчас, потому что совершенно не помню, как отнесся к этому. Не помню, ни когда это было, ни как. Лет 11-12 мне было. Вроде бы.
Еще умерли бабушка и дедушка по отцовской линии. Но об этом я тоже узнал издалека и не обратил внимания. Мы были потом все вместе на их могиле, и я тогда, мне кажется, не идентифицировал их с теми живыми, с которыми проводил, кажется, самое веселое время раннего детства. Его я тоже не помню, но осталось несколько хороших фотографий и приятных обрывков памяти. Неприятных не осталось.
Еще умерли собака, черепашка, хомячки, рыбки и попугайчик. Еще умерла Валентина Николаевна, наша учительница с первого по третий класс.
Потом, после бабушки, список пополнят другая собака, кот, я сам (к счастью, меня быстро вытерли из списка), отец, еще два кота, Марина Розовская и Миша Поздняев.
На поминках отца, в какой-то момент, когда все молча подняли стаканы, и кто-то один стал с ним прощаться, а потом все вокруг заплакали, мне вдруг тоже захотелось плакать. Очень сильно и неожиданно. Снова это было странное для меня ощущение. Сколько я себя помню до этого, мне плакалось только от физической боли и когда меня лишали свободы делать то, что мне хочется. Я сдержался. Сейчас, уже будучи повзрослее, я учусь испытывать подобные ощущения смотря кино и слушая музыку.
Из всех я попрощался только с отцом. За неделю до и через две недели после.
Тело вынесли, мама села на стул рядом с кроватью, где бабушка провела последний год, и принялась плакать. Она осталась одна, впереди нее больше никого не было.
Я изобразил, что мне стало дурно, и ушел в свою комнату пить валерианку. Саша пытался меня успокаивать. Я подыгрывал.
Кажется, вечером я не согласился ехать к ним и предпочел остался дома.
Чувство вины.
Не покормил ее перед выходом в школу. Не успевал, было лень, был раздражен, забыл - не важно. Этой мыслью я пытался отделаться от более серьезного опасения, что вообще о ней не заботился, и что это в общем смысле целиком моя ответственность.
Я ее не любил. Но разве это повод давать человеку умирать у тебя на глазах?
Мне было 16, и плевать я на все хотел с высокой колокольни, но я не помню себя желающим ей смерти или ненавидящим. Только раздраженным. Это можно было бы и преодолеть.
Когда оно вдруг все закончилось, предыдущие два года показались глупыми. Мол, ну и чего ты так злился, ну ведь понятно, что это не навсегда.
Эти мысли прошли, чувство вины осталось. В объяснение ему всплывали картинки моих раздраженных срывов, моего невнимания, всей ее несчастной жизни, в которой все, с кем она жила, были к ней безразличны. Сколько я себя помню, они с дедушкой жили в разных комнатах и ругались за завтраком о том, кто сколько конфет съел. Я, сколько себя помню, был безразличен ко всем и ко всему, кроме нескольких своих друзей. Мать уехала в Пермь. Друзей у бабушки не было.
Эти мысли тоже прошли, а чувство вины осталось. Объяснял его детской травмой от двух разводов. Винил себя во втором.
Потом объяснял прогулянной школой, брошенным институтом, общением с ворами и наркоманами, шатанием по подвалам, сигаретами, алкоголем. Быстро, правда, пришел к выводу, что это, наоборот, следствие.
На днях придумал новую причину. Это было, и есть, чувство вины за безразличие.
Безразличие.
?
.