айвазовского пятьдесят
есть у меня кухня. даже не кухня, а кухонька. кухонька моя маленькая, узенькая, и, разумеется, грязненькая. кухонька моя создана для того, чтобы там прозябать. до уровня помещения, в котором нужно страдать, она не дотягивает, до уровня помещения, в котором ты дышишь полной грудью - тем более.
в кухоньке стоит уютное кресло-качалка. я качаюсь в нём часами, днями, иногда неделями. я чувствую себя маятником и прищемляю хвосты трём своим кошкам. все три жутко обижаются, поджимают помятые хвосты и уходят, не оглядываясь. и даже в дверь потом не скребутся. кошек, между прочим, у меня никаких нет. как и кресла-качалки.
зато у меня есть гамак в кухоньке. настоящий колумбийский гамак. голубой, с жёлтой бахромой. когда я качаюсь в нём часами, днями, иногда неделями, я чувствую себя уже не маятником, а чем-то мягким и вязким, чем-то вроде мучного клейстера, который я варила в детстве на совсем другой кухне.
впрочем, как вы могли догадаться, и гамака у меня никакого нет.
в кухоньке вообще крайне мало предметов. может быть, потому, что кухонька сама маленькая очень, а может быть и потому, что враждебные кухонька-предметы не терпят конкуренции. господствует над предметами зеркало. зеркало мутное и, как водится, является порталом в другой мир. если вы смотрите из этого мира в мутное зеркало, то видите малознакомый силуэт. порождение зеркала хмурится, чешет глаз, и вам становится страшно. лучше не смотреть в зеркало, говорю я вам, лучше не смотреть.
в моей кухоньке вы не чувствуете себя живым, не чувствуете себя мёртвым. не чувствуете себя вовсе. цепляетесь отчаянно за своё естество, а оно в зеркало уходит, не оглядываясь. и даже в дверь потом не скребётся.
в общем, приходите ко мне в гости. посидим на кухоньке, попрозябаем…
в кухоньке стоит уютное кресло-качалка. я качаюсь в нём часами, днями, иногда неделями. я чувствую себя маятником и прищемляю хвосты трём своим кошкам. все три жутко обижаются, поджимают помятые хвосты и уходят, не оглядываясь. и даже в дверь потом не скребутся. кошек, между прочим, у меня никаких нет. как и кресла-качалки.
зато у меня есть гамак в кухоньке. настоящий колумбийский гамак. голубой, с жёлтой бахромой. когда я качаюсь в нём часами, днями, иногда неделями, я чувствую себя уже не маятником, а чем-то мягким и вязким, чем-то вроде мучного клейстера, который я варила в детстве на совсем другой кухне.
впрочем, как вы могли догадаться, и гамака у меня никакого нет.
в кухоньке вообще крайне мало предметов. может быть, потому, что кухонька сама маленькая очень, а может быть и потому, что враждебные кухонька-предметы не терпят конкуренции. господствует над предметами зеркало. зеркало мутное и, как водится, является порталом в другой мир. если вы смотрите из этого мира в мутное зеркало, то видите малознакомый силуэт. порождение зеркала хмурится, чешет глаз, и вам становится страшно. лучше не смотреть в зеркало, говорю я вам, лучше не смотреть.
в моей кухоньке вы не чувствуете себя живым, не чувствуете себя мёртвым. не чувствуете себя вовсе. цепляетесь отчаянно за своё естество, а оно в зеркало уходит, не оглядываясь. и даже в дверь потом не скребётся.
в общем, приходите ко мне в гости. посидим на кухоньке, попрозябаем…