Выговориться перед отъездом.
Первого марта нам казалось, что наступил конец света. Когда в Крым вошли русские войска, а в Донецке начались сепаратистские митинги, мы с Дашей пошли на концерт Мары. Певичка выдала, что Донецк русский город, и тут сорвало Дашку, она ушла с концерта, через минуту русскомировского бреда из зала ушла я, под возглас зала "Украина". Дальше мы шли по ночному городу и истерили, зашли в любимый "Орешек", открыв двери с ноги, с воплем "виски!" Тогда казалось, что после "Небесной сотни" и такой подставы от "братского" народа, хуже быть уже не может. Хотелось напиться и забыть. Но ничего не вышло.
Дальше становилось только хуже, город наводнили сепаратисты. Потом мы пытались выходить под украинскими флагами, сказав, что "Донецк - это Украина!". Наши флаги стали рвать со зверинной жестокостью, нас стали избивать, с молчаливого согласия милиции и местной власти. Потом была первая смерть...13 марта убили Диму.Убийцу так и не нашли, да они его и не искали. Дальше жизнь была как в тумане, помню, как на пресс-конференциях мэра, когда приглашали начальников городской милиции я нависала над "правоохранителями" показывая скрины сепаратистких групп, где были призывы убивать патриотов. Милиционеры молчали, на брифингах в управлениях, иногда переходила на крик, просив разобраться.Потом материалы начали переписываться в угоду самопровозглашённых республик. Ситуация всё больше напоминала фильм ужасов, конца которому не наступало. Мне сложно сказать как я дожила до мая... Спасла поездка в Луцк. Тогда я ещё не знала как сильно.
За мою позицию я не редко выхватывала нарекания на планёрках, меня отправляли с фотокором то на захваты, то на митинги, то на штурмы. С последнего украинского митинга мы чудом ушли живыми. Тогда я близко познакомилась со светошумовыми гранатами, слезоточивым газом и ощущением полной беспомощности. Нас просто кинули куском мяса на растерзание боевикам.
А потом была захваченная ОГА...Когда я туда шла за аккредитацией, я знала, что в здании находится в плену мой Луцкий коллега, больше всего я боялась увидеть его там. Моё каменное лицо сразу бы посыпалось и меня "спалили". На 11 этаже нам сразу же рассказали, как будут нас убивать. Пришлось на ходу придумывать легенду, что мы за Донбасс, и пишем хорошо. И тут повели пленных...Избитых, окровавленных, с заклееными скотчем глазами, "ополченцы" срывали с них ремни и мародёрствовали. "Правосеков поймали", - весело сказал мне тот, который рассказывал мне о моей предполагаемой казни. Чтобы не потерять сознание от собственной беспомощности, вышла на лестницу курить. И тут в спину автомат "Пошла на ***! Чёрная сотня идёт", - прогремело в ушах. Повезло, дуло Калаша всего несколько секунд впивалось в лопатку. В редакцию возвращались на ватных ногах, главред делала вид, что ничего не происходит, ей явно нравилось всё это.Степень сбалансированости материалов летела к чертям. Я написала заявление по собственному желанию. Два дня не могла нормально функционировать, со мной случилась истерика от вида крови на стене.
Дальше был референдум, я сидела на ленте. Фотокор и главред мотались по участкам, привозили новости, видео и фото, что-то диктовалось по телефону, что-то стримелось. Я сидела в офисе с слезах, не зная кому молиться, чтобы всё это закончилось. В конце дня я оказалась на участке, и увидела, как люди бежали предавать Родину.
Когда в Донецке сняли последний Украинский флаг я почувствовала себя осиротевшей. Единственное, что спасало - это посиделки в общаге у Иры. Ира выслушивала, как я и Даша в буквальном смысле загибались от чувства, что у нас отнимают страну.
Потом я вырвалась в Винницу на пару дней. Медиафорум дал понять, что мы слегка не в себе.Донецких и Луганских было видно по поведению, мы смеялись, шутили, устраивали массовые идиотизмы, и вздрагивали от громких звуков.Хотя нам было сложно объяснить, что происходит у нас дома, мы и сами не понимали.
Потом казалось, что если уехать на две недели на море, то всё закончится, я успокоюсь и подлечусь. Всё закончилось для Славянска и Краматорска. Боевики переместились в мой город. Возвращалась я поздно вечером, город был буд-то вымершим, только люди с автоматами.
Позвонила Даша, сказала, что сняла квартиру во Львове, ждёт меня в гости. Через три дня я выехала. Уезжала на неделю, но осталась почти на два месяца. За это время я столько осознала и переосмыслила. Жизнь во Львове превратилась в волонтёрское движение, фестивали, и спасение.
Благодаря Даше и Святославу я словно с того света вернулась. Три недели назад, когда мы приехали в Калуш, я смогла рассказать как мне было страшно всё это время. Какому-то случайному собеседнику,спросившему, как у меня дома. Там я окончательно успокоилась.Дождливым утром дня Независимости, в компании друзей, ставшими мне ближе братьев. Вообще все эти пару месяцев меня окружали замечательные люди, которым хочется сказать огромное спасибо. Благодаря вашей поддержке я перестала бояться. Возвращение в Донбасс для мене не стало ужасом. К тому моменту я уже чётко осозновала, что идёт война, тут нельзя паниковать. Меня пугают залпы тяжёлой артилерии и градов, меня страшат танки, люди с оружием и шевронами "русской православной армии" и "новороссии". Я не бегу в убежище, не плачу, не истерю. Уезжала из Донецка по сотрясающейся земле. На последнем "республиканском" блокпосту даже посмеялась с шутки боевика. Проехав блокпост нашей армии наступило ощущение, что прошла точку невозврата. Не следующей неделе переезжаю из Донбасса, с двумя чемоданами, в неизвестность. Уже не страшно.
Дальше становилось только хуже, город наводнили сепаратисты. Потом мы пытались выходить под украинскими флагами, сказав, что "Донецк - это Украина!". Наши флаги стали рвать со зверинной жестокостью, нас стали избивать, с молчаливого согласия милиции и местной власти. Потом была первая смерть...13 марта убили Диму.Убийцу так и не нашли, да они его и не искали. Дальше жизнь была как в тумане, помню, как на пресс-конференциях мэра, когда приглашали начальников городской милиции я нависала над "правоохранителями" показывая скрины сепаратистких групп, где были призывы убивать патриотов. Милиционеры молчали, на брифингах в управлениях, иногда переходила на крик, просив разобраться.Потом материалы начали переписываться в угоду самопровозглашённых республик. Ситуация всё больше напоминала фильм ужасов, конца которому не наступало. Мне сложно сказать как я дожила до мая... Спасла поездка в Луцк. Тогда я ещё не знала как сильно.
За мою позицию я не редко выхватывала нарекания на планёрках, меня отправляли с фотокором то на захваты, то на митинги, то на штурмы. С последнего украинского митинга мы чудом ушли живыми. Тогда я близко познакомилась со светошумовыми гранатами, слезоточивым газом и ощущением полной беспомощности. Нас просто кинули куском мяса на растерзание боевикам.
А потом была захваченная ОГА...Когда я туда шла за аккредитацией, я знала, что в здании находится в плену мой Луцкий коллега, больше всего я боялась увидеть его там. Моё каменное лицо сразу бы посыпалось и меня "спалили". На 11 этаже нам сразу же рассказали, как будут нас убивать. Пришлось на ходу придумывать легенду, что мы за Донбасс, и пишем хорошо. И тут повели пленных...Избитых, окровавленных, с заклееными скотчем глазами, "ополченцы" срывали с них ремни и мародёрствовали. "Правосеков поймали", - весело сказал мне тот, который рассказывал мне о моей предполагаемой казни. Чтобы не потерять сознание от собственной беспомощности, вышла на лестницу курить. И тут в спину автомат "Пошла на ***! Чёрная сотня идёт", - прогремело в ушах. Повезло, дуло Калаша всего несколько секунд впивалось в лопатку. В редакцию возвращались на ватных ногах, главред делала вид, что ничего не происходит, ей явно нравилось всё это.Степень сбалансированости материалов летела к чертям. Я написала заявление по собственному желанию. Два дня не могла нормально функционировать, со мной случилась истерика от вида крови на стене.
Дальше был референдум, я сидела на ленте. Фотокор и главред мотались по участкам, привозили новости, видео и фото, что-то диктовалось по телефону, что-то стримелось. Я сидела в офисе с слезах, не зная кому молиться, чтобы всё это закончилось. В конце дня я оказалась на участке, и увидела, как люди бежали предавать Родину.
Когда в Донецке сняли последний Украинский флаг я почувствовала себя осиротевшей. Единственное, что спасало - это посиделки в общаге у Иры. Ира выслушивала, как я и Даша в буквальном смысле загибались от чувства, что у нас отнимают страну.
Потом я вырвалась в Винницу на пару дней. Медиафорум дал понять, что мы слегка не в себе.Донецких и Луганских было видно по поведению, мы смеялись, шутили, устраивали массовые идиотизмы, и вздрагивали от громких звуков.Хотя нам было сложно объяснить, что происходит у нас дома, мы и сами не понимали.
Потом казалось, что если уехать на две недели на море, то всё закончится, я успокоюсь и подлечусь. Всё закончилось для Славянска и Краматорска. Боевики переместились в мой город. Возвращалась я поздно вечером, город был буд-то вымершим, только люди с автоматами.
Позвонила Даша, сказала, что сняла квартиру во Львове, ждёт меня в гости. Через три дня я выехала. Уезжала на неделю, но осталась почти на два месяца. За это время я столько осознала и переосмыслила. Жизнь во Львове превратилась в волонтёрское движение, фестивали, и спасение.
Благодаря Даше и Святославу я словно с того света вернулась. Три недели назад, когда мы приехали в Калуш, я смогла рассказать как мне было страшно всё это время. Какому-то случайному собеседнику,спросившему, как у меня дома. Там я окончательно успокоилась.Дождливым утром дня Независимости, в компании друзей, ставшими мне ближе братьев. Вообще все эти пару месяцев меня окружали замечательные люди, которым хочется сказать огромное спасибо. Благодаря вашей поддержке я перестала бояться. Возвращение в Донбасс для мене не стало ужасом. К тому моменту я уже чётко осозновала, что идёт война, тут нельзя паниковать. Меня пугают залпы тяжёлой артилерии и градов, меня страшат танки, люди с оружием и шевронами "русской православной армии" и "новороссии". Я не бегу в убежище, не плачу, не истерю. Уезжала из Донецка по сотрясающейся земле. На последнем "республиканском" блокпосту даже посмеялась с шутки боевика. Проехав блокпост нашей армии наступило ощущение, что прошла точку невозврата. Не следующей неделе переезжаю из Донбасса, с двумя чемоданами, в неизвестность. Уже не страшно.