Absolut Бродович
Оригинал взят у sergeserov в Absolut Бродович
25 октября в Москве открылась выставка, посвященная Алексею Бродовичу. Она называется "Бродович: от Дягилева до Harper's Bazaar". Я на ней еще не был, набрал название в Яндексе. Тот выдал по этому запросу 2202 ответа. Каких только благоглупостей не понаписали там журналисты, впервые услышавшие это имя!
Для дизайнеров-графиков Бродович - один из супергероев ХХ века. Мы со студентами всегда делаем в его честь "Абсолюты".
Неплохая статья о Бродовиче была в свое время в "Каке":
...Он занимался рекламой, плакатом, фотографией, дизайном мебели, интерьеров, ювелирных изделий, журнальным дизайном, живописью, графикой, книжным оформлением, 24 года проработал арт-директором журнала мод. Однако интересно, что Бродович, обожествляемый в среде, скажем, американских профессионалов, малоизвестен широкой публике. Даже знатоки современного искусства закатывают глаза и безнадежно напрягают память: «Бродович, Бродович… что-то знакомое…»
Дело в том, что Бродович всю жизнь сознательно оставался в тени. Он не хотел довольствоваться, с его точки зрения, обычной, пусть и громкой, славой высококлассного дизайнера. Он всегда мечтал быть и был провокатором художественных идей.
Алексей Бродович родился в 1898 году под Петербургом в семье преуспевающего врача. Его мать увлекалась живописью и надеялась, что сын со временем поступит в Академию художеств. Надеждам мамы не суждено было сбыться - Алексей так никогда и не получит высшего образования. В 16 лет он убежал на фронт. Его со скандалом вернули и отправили в военное училище, по окончании которого Бродович вступил в кавалерию. Был тяжело ранен в боях против большевиков под Одессой. После поражения белых бежал во Францию.
В 1920-м в Париже бурлил колоссальный культурный водоворот, увлекавший своей центро-стремительной силой даже людей, далеких от искусства. Искусством не занимался только ленивый. Зарабатывая на жизнь, Бродович красил декорации для дягилевских сезонов. За кулисами театра он сделал серию фотографий «Русских балетов», которые сегодня считаются классикой абстрактной фотографии. Не имея хорошей школы, Бродович подражал современным образцам и достиг больших успехов. Он смело брался за любую работу: делал рисунки для росписи тканей, фарфора, стекла, оформлял интерьеры. В 1924 году выиграл конкурс на разработку плаката для бала художников Bal Banal - это было его первое выступление в качестве независимого дизайнера. Он восхищался Дягилевым и его умением находить новое. Знаменитое в Америке «Astonish me!» («Удивите меня!»), которое невежественные американцы принимали за фирменное выражение Бродовича, было всего лишь переводом дягилевского «Etonnez-moi!».
Уже тогда стала проявляться его способность «заимствовать» все у всех для личных творческих нужд и воспламеняться чужими идеями. Он не был банальным плагиатором (хотя позднее его ученица Лилиан Бассман вспоминала, как однажды Бродович выставил ее плакат под своим именем), он просто обладал даром делать из хорошего чужого новое великолепное свое.
В 1930 году Пенсильванская школа промышленного дизайна пригласила уже вполне опытного и премированного Бродовича в Филадельфию для организации отделения рекламного дизайна. Хотя еще в 1905 году Эрнест Калкинз заявил, что реклама становится таким же профессиональным видом деятельности, как медицина, юриспруденция и богословие, понадобились усилия многих, и далеко не в последнюю очередь Алексея Бродовича, чтобы это стало очевидным для всех американцев. Они мало знали о европейских достижениях, а рынок для рекламы и дизайна был огромен.
С отделения дизайна началась педагогическая деятельность Бродовича, которой он неутомимо занимался всю жизнь. Он очень рано понял, что нужно бережно выращивать и правильно воспитывать тех, с кем собираешься в дальнейшем работать: непрофессионал создал первую профессиональную американскую школу дизайна. В программе были заявлены такие революционно новые дисциплины, как макетирование, дизайн, журнальное оформление, репортаж, упаковка, арт-директорство, но главной целью обучения Бродович считал формирование особого типа дизайнерского мышления. Через его школу (в дальнейшем он организовал целую сеть дизайнерских лабораторий - Design Laboratories) прошли почти все крупнейшие американские фотографы и дизайнеры: Ричард Аведон, Ирвинг Пенн, Хиро, Марвин Израэль, Бен Дэвидсон - полный список занял бы несколько страниц. Самых талантливых Бродович нанимал к себе на службу, их работы становились основой его дальнейших открытий. Даже в последние годы жизни он продолжал обучать молодых, словно по инерции запасаясь новым строительным материалом для художественной деятельности уже post mortem. Кстати, сам Бродович, любитель оставаться в тени, отказывался от почетного звания учителя и именовал себя «открывалка», имея в виду, что всего-навсего откупоривает воображение ученика, словно бутылку с кока-колой.
Забавно, что именно в Филадельфии в начале XIX столетия начали издаваться два первых американских журнала. Основателем одного из них («General Magazine») был Бенджамин Франклин, который из-за отсутствия средств один исполнял обязанности редактора, автора, макетчика, иллюстратора и распространителя. Журнал просуществовал шесть месяцев, на большее Франклина не хватило. Примерно век спустя в Филадельфию прибыл человек, который предложил разделить ответственность за любое журнальное издание между двумя людьми: редактором и арт-директором.
В 1934 году Бродович стал арт-директором журнала «Harper’s Bazaar». Первым делом он уволил старейшего иллюстратора «Bazaar» Эрте - стиль арт нуво совершенно не устраивал Бродовича, ему требовалось разнообразие, смешение стилей, коллаж художественных направлений - что-то неопределимое, но дающее немедленное ощущение свежести и новизны. Для будущих свершений Бродович пригласил любимых еще с парижских времен графика Кассандра и фотографа Мэна Рэя, начал публиковать в сугубо женском журнале работы Сальвадора Дали, Жоана Миро, Жана Кокто. Это была явная пощечина общественному вкусу: он заставил сюрреалистов работать на моду, чутко выявив точку соприкосновения дизайна, моды и сюрреализма - они все апеллировали к подсознательному.
У Бродовича не было сформулированной теории или системы. Даже стойких адептов творчества Бродовича раздражало его полное неумение формулировать мысли с помощью слов. Когда ему все-таки пришлось сочинять программу для очередной лаборатории дизайна, он просто заимствовал основные пункты из декларации чикагского Нового Баухауза, написанной Л.Моголи-Надем, известным мастером модернистского слова. Его английский был очень беден: в общении с коллегами и студентами желчный и раздражительный Бродович оперировал лишь небольшим набором «кодовых» слов. Так, для определения своей дизайнерской стратегии он использовал глагол «irritate» (раздражать, бередить), а для обозначения субстанции, с которой работает дизайнер, - существительное «flow» (поток).
Кроме журнального дизайна Бродович неустанно занимался рекламой и плакатом (широко известны его работы для компаний «Стейнвей» и «Клаймакс Молибденум»), а также ликбезом американской общественности. В 1937 году устроил знаменитую выставку «New poster», на которой показал главные мировые достижения в области плаката.
Бродович обожал фотографии и в «Bazaar» практически полностью заменил ими иллюстрации. Поразительно, как нагло он игнорировал то, что современники больше всего ценили в фотографии, - объективность взгляда. Рабочий день Бродовича начинался с отбора фотографий, которые затем по его указаниям ассистенты распечатывали в огромных количествах и самых разных форматах. Во время ланча он проглатывал в баре парочку мартини без закуски, после чего уже начинал кадрировать и тасовать отпечатанное. За ним утвердилась репутация тирана: все этапы работы над изданием он подчинил своим дизайнерским интересам, даже тексты авторам заказывались только в размере двух журнальных страниц - так арт-директору было удобнее компоновать номер. В 1945-1947 годах он стал также дизайнером молодежного приложения «Junior Bazaar».
Во время войны он предложил журналу лаконичное оформление - с огромными белыми полями, чуть печальное и одновременно энергетически заряженное, как говорили, potential. В конце 40-х, в эпоху американского увлечения абстрактным экспрессионизмом, страницы журнала заполнили смутные образы. Бродович провоцирует фотографов делать размытые, внефокусные снимки, даже если это реклама корсетов или подвязок для чулок. Вкусам читателей Бродович не давал ни малейшей поблажки; казалось, он ставит перед собой сугубо дизайнерские задачи, все дальше уходя от моды и модной одежды. Но благодаря его оформлению «Bazaar» стал журналом о стиле жизни - находящееся за пределами моды превратилось в ультрамодное.
В 1949-1950 годах он издает собственный журнал «Portfolio», три вышедших номера которого до сих пор считаются шедеврами графического дизайна. Каждая буква и запятая этого журнала были тщательно проанализированы критиками, а материалы, посвященные Стейнбергу, Гэлдеру, Бодони, уже в момент появления в печати стали хрестоматийными. На страницах «Portfolio» Бродович демонстрирует потрясающее мастерство, ясность взгляда и независимость суждений. После «Portfolio» художественные издания подобного рода стали появляться сотнями. Находки Бродовича были невероятно растиражированы, и сегодня трудно воспринимать эти развороты свежим взглядом, но даже современному зрителю очевиден масштаб этого дарования.
На счету Бродовича есть несколько интересных книжных изданий. «Day of Paris» (1945) - альбом фотографий Андре Кертеша о жизни Парижа. «Ballet» (1945) - альбом «дягилевских» снимков самого Бродовича. В 1959 году Бродович оформил «Observations» - эпохальный альбом фотографий Ричарда Аведона с литературными комментариями писателя Трумэна Капоте. К этому моменту авторитет Бродовича-дизайнера был так высок, что знаменитый Капоте покорно переписывал свои тексты так, чтобы все абзацы начинались с нужных дизайнеру букв. В 1960 году вышла «Saloon society» - очень странная книга, в которой алкогольные фантазии Билла Мэнвилла проиллюстрированы «пьяными» фотографиями Дэвида Атти и всему этому сопутствует прозрачный, «делириозный» дизайн почти окончательно спившегося Бродовича.
Жизнь вне работы мало радовала Бродовича. Два раза он пытался построить дом для семьи, два раза все имущество сгорало дотла. В 1958 году он покинул «Bazaar», а в 1960 году попал в психиатрическую лечебницу, его пытались лечить от глубочайшей депрессии - последствия алкоголизма. Там скрытой камерой он фотографировал больных: его творческая жизнь заканчивалась так же, как началась - серией художественных фотографий. В 1966 году совершенно разбитый Бродович переехал во Францию и больше уже не возвращался к работе до самой смерти в 1971 году. Его гениальный ученик и соавтор - фотограф Ричард Аведон с горечью сказал: «Он так и умер, ни разу не похвалив меня».
Настя Смирнова
http://kak.ru/magazine/8/a332/
Выставка проходит в "Гараже", открыта до 25 ноября.
25 октября в Москве открылась выставка, посвященная Алексею Бродовичу. Она называется "Бродович: от Дягилева до Harper's Bazaar". Я на ней еще не был, набрал название в Яндексе. Тот выдал по этому запросу 2202 ответа. Каких только благоглупостей не понаписали там журналисты, впервые услышавшие это имя!
Для дизайнеров-графиков Бродович - один из супергероев ХХ века. Мы со студентами всегда делаем в его честь "Абсолюты".
Неплохая статья о Бродовиче была в свое время в "Каке":
...Он занимался рекламой, плакатом, фотографией, дизайном мебели, интерьеров, ювелирных изделий, журнальным дизайном, живописью, графикой, книжным оформлением, 24 года проработал арт-директором журнала мод. Однако интересно, что Бродович, обожествляемый в среде, скажем, американских профессионалов, малоизвестен широкой публике. Даже знатоки современного искусства закатывают глаза и безнадежно напрягают память: «Бродович, Бродович… что-то знакомое…»
Дело в том, что Бродович всю жизнь сознательно оставался в тени. Он не хотел довольствоваться, с его точки зрения, обычной, пусть и громкой, славой высококлассного дизайнера. Он всегда мечтал быть и был провокатором художественных идей.
Алексей Бродович родился в 1898 году под Петербургом в семье преуспевающего врача. Его мать увлекалась живописью и надеялась, что сын со временем поступит в Академию художеств. Надеждам мамы не суждено было сбыться - Алексей так никогда и не получит высшего образования. В 16 лет он убежал на фронт. Его со скандалом вернули и отправили в военное училище, по окончании которого Бродович вступил в кавалерию. Был тяжело ранен в боях против большевиков под Одессой. После поражения белых бежал во Францию.
В 1920-м в Париже бурлил колоссальный культурный водоворот, увлекавший своей центро-стремительной силой даже людей, далеких от искусства. Искусством не занимался только ленивый. Зарабатывая на жизнь, Бродович красил декорации для дягилевских сезонов. За кулисами театра он сделал серию фотографий «Русских балетов», которые сегодня считаются классикой абстрактной фотографии. Не имея хорошей школы, Бродович подражал современным образцам и достиг больших успехов. Он смело брался за любую работу: делал рисунки для росписи тканей, фарфора, стекла, оформлял интерьеры. В 1924 году выиграл конкурс на разработку плаката для бала художников Bal Banal - это было его первое выступление в качестве независимого дизайнера. Он восхищался Дягилевым и его умением находить новое. Знаменитое в Америке «Astonish me!» («Удивите меня!»), которое невежественные американцы принимали за фирменное выражение Бродовича, было всего лишь переводом дягилевского «Etonnez-moi!».
Уже тогда стала проявляться его способность «заимствовать» все у всех для личных творческих нужд и воспламеняться чужими идеями. Он не был банальным плагиатором (хотя позднее его ученица Лилиан Бассман вспоминала, как однажды Бродович выставил ее плакат под своим именем), он просто обладал даром делать из хорошего чужого новое великолепное свое.
В 1930 году Пенсильванская школа промышленного дизайна пригласила уже вполне опытного и премированного Бродовича в Филадельфию для организации отделения рекламного дизайна. Хотя еще в 1905 году Эрнест Калкинз заявил, что реклама становится таким же профессиональным видом деятельности, как медицина, юриспруденция и богословие, понадобились усилия многих, и далеко не в последнюю очередь Алексея Бродовича, чтобы это стало очевидным для всех американцев. Они мало знали о европейских достижениях, а рынок для рекламы и дизайна был огромен.
С отделения дизайна началась педагогическая деятельность Бродовича, которой он неутомимо занимался всю жизнь. Он очень рано понял, что нужно бережно выращивать и правильно воспитывать тех, с кем собираешься в дальнейшем работать: непрофессионал создал первую профессиональную американскую школу дизайна. В программе были заявлены такие революционно новые дисциплины, как макетирование, дизайн, журнальное оформление, репортаж, упаковка, арт-директорство, но главной целью обучения Бродович считал формирование особого типа дизайнерского мышления. Через его школу (в дальнейшем он организовал целую сеть дизайнерских лабораторий - Design Laboratories) прошли почти все крупнейшие американские фотографы и дизайнеры: Ричард Аведон, Ирвинг Пенн, Хиро, Марвин Израэль, Бен Дэвидсон - полный список занял бы несколько страниц. Самых талантливых Бродович нанимал к себе на службу, их работы становились основой его дальнейших открытий. Даже в последние годы жизни он продолжал обучать молодых, словно по инерции запасаясь новым строительным материалом для художественной деятельности уже post mortem. Кстати, сам Бродович, любитель оставаться в тени, отказывался от почетного звания учителя и именовал себя «открывалка», имея в виду, что всего-навсего откупоривает воображение ученика, словно бутылку с кока-колой.
Забавно, что именно в Филадельфии в начале XIX столетия начали издаваться два первых американских журнала. Основателем одного из них («General Magazine») был Бенджамин Франклин, который из-за отсутствия средств один исполнял обязанности редактора, автора, макетчика, иллюстратора и распространителя. Журнал просуществовал шесть месяцев, на большее Франклина не хватило. Примерно век спустя в Филадельфию прибыл человек, который предложил разделить ответственность за любое журнальное издание между двумя людьми: редактором и арт-директором.
В 1934 году Бродович стал арт-директором журнала «Harper’s Bazaar». Первым делом он уволил старейшего иллюстратора «Bazaar» Эрте - стиль арт нуво совершенно не устраивал Бродовича, ему требовалось разнообразие, смешение стилей, коллаж художественных направлений - что-то неопределимое, но дающее немедленное ощущение свежести и новизны. Для будущих свершений Бродович пригласил любимых еще с парижских времен графика Кассандра и фотографа Мэна Рэя, начал публиковать в сугубо женском журнале работы Сальвадора Дали, Жоана Миро, Жана Кокто. Это была явная пощечина общественному вкусу: он заставил сюрреалистов работать на моду, чутко выявив точку соприкосновения дизайна, моды и сюрреализма - они все апеллировали к подсознательному.
У Бродовича не было сформулированной теории или системы. Даже стойких адептов творчества Бродовича раздражало его полное неумение формулировать мысли с помощью слов. Когда ему все-таки пришлось сочинять программу для очередной лаборатории дизайна, он просто заимствовал основные пункты из декларации чикагского Нового Баухауза, написанной Л.Моголи-Надем, известным мастером модернистского слова. Его английский был очень беден: в общении с коллегами и студентами желчный и раздражительный Бродович оперировал лишь небольшим набором «кодовых» слов. Так, для определения своей дизайнерской стратегии он использовал глагол «irritate» (раздражать, бередить), а для обозначения субстанции, с которой работает дизайнер, - существительное «flow» (поток).
Кроме журнального дизайна Бродович неустанно занимался рекламой и плакатом (широко известны его работы для компаний «Стейнвей» и «Клаймакс Молибденум»), а также ликбезом американской общественности. В 1937 году устроил знаменитую выставку «New poster», на которой показал главные мировые достижения в области плаката.
Бродович обожал фотографии и в «Bazaar» практически полностью заменил ими иллюстрации. Поразительно, как нагло он игнорировал то, что современники больше всего ценили в фотографии, - объективность взгляда. Рабочий день Бродовича начинался с отбора фотографий, которые затем по его указаниям ассистенты распечатывали в огромных количествах и самых разных форматах. Во время ланча он проглатывал в баре парочку мартини без закуски, после чего уже начинал кадрировать и тасовать отпечатанное. За ним утвердилась репутация тирана: все этапы работы над изданием он подчинил своим дизайнерским интересам, даже тексты авторам заказывались только в размере двух журнальных страниц - так арт-директору было удобнее компоновать номер. В 1945-1947 годах он стал также дизайнером молодежного приложения «Junior Bazaar».
Во время войны он предложил журналу лаконичное оформление - с огромными белыми полями, чуть печальное и одновременно энергетически заряженное, как говорили, potential. В конце 40-х, в эпоху американского увлечения абстрактным экспрессионизмом, страницы журнала заполнили смутные образы. Бродович провоцирует фотографов делать размытые, внефокусные снимки, даже если это реклама корсетов или подвязок для чулок. Вкусам читателей Бродович не давал ни малейшей поблажки; казалось, он ставит перед собой сугубо дизайнерские задачи, все дальше уходя от моды и модной одежды. Но благодаря его оформлению «Bazaar» стал журналом о стиле жизни - находящееся за пределами моды превратилось в ультрамодное.
В 1949-1950 годах он издает собственный журнал «Portfolio», три вышедших номера которого до сих пор считаются шедеврами графического дизайна. Каждая буква и запятая этого журнала были тщательно проанализированы критиками, а материалы, посвященные Стейнбергу, Гэлдеру, Бодони, уже в момент появления в печати стали хрестоматийными. На страницах «Portfolio» Бродович демонстрирует потрясающее мастерство, ясность взгляда и независимость суждений. После «Portfolio» художественные издания подобного рода стали появляться сотнями. Находки Бродовича были невероятно растиражированы, и сегодня трудно воспринимать эти развороты свежим взглядом, но даже современному зрителю очевиден масштаб этого дарования.
На счету Бродовича есть несколько интересных книжных изданий. «Day of Paris» (1945) - альбом фотографий Андре Кертеша о жизни Парижа. «Ballet» (1945) - альбом «дягилевских» снимков самого Бродовича. В 1959 году Бродович оформил «Observations» - эпохальный альбом фотографий Ричарда Аведона с литературными комментариями писателя Трумэна Капоте. К этому моменту авторитет Бродовича-дизайнера был так высок, что знаменитый Капоте покорно переписывал свои тексты так, чтобы все абзацы начинались с нужных дизайнеру букв. В 1960 году вышла «Saloon society» - очень странная книга, в которой алкогольные фантазии Билла Мэнвилла проиллюстрированы «пьяными» фотографиями Дэвида Атти и всему этому сопутствует прозрачный, «делириозный» дизайн почти окончательно спившегося Бродовича.
Жизнь вне работы мало радовала Бродовича. Два раза он пытался построить дом для семьи, два раза все имущество сгорало дотла. В 1958 году он покинул «Bazaar», а в 1960 году попал в психиатрическую лечебницу, его пытались лечить от глубочайшей депрессии - последствия алкоголизма. Там скрытой камерой он фотографировал больных: его творческая жизнь заканчивалась так же, как началась - серией художественных фотографий. В 1966 году совершенно разбитый Бродович переехал во Францию и больше уже не возвращался к работе до самой смерти в 1971 году. Его гениальный ученик и соавтор - фотограф Ричард Аведон с горечью сказал: «Он так и умер, ни разу не похвалив меня».
Настя Смирнова
http://kak.ru/magazine/8/a332/
Выставка проходит в "Гараже", открыта до 25 ноября.