ужас мироздания
Попробую написать размышления-рецензию на книжку в кои то веки. Чтение окончено сегодня и потому пишу по гарячим следам.
Любко Дереш. "Архе"
Судя по раскладкам в книжном магазине одно из самых объёмных произведений автора. И я бы никогда не взялся бы за этот текст, если бы в свою студенческую бытность не учавствовал в постановке "Остання територія" по фрагменту сабжа. Тогда я играл Менделеева не читая всё произведение и не зная каймы. Впрочем, сознаю, что и не осили бы.
Теперь осилил и не без труда. Формы, формы, формы. Начиная уже от громадного колючества львовского сленга, который на первых порах аж зашкаливает. Если тот же "Культ" спокойно можно читать зная стандартный разговорный сленг хлопаків з ліцею, то Архе напичкано ко всему прочему ещё и множеством специальный терминов определение которым даётся тут же в сносках. То есть, предполагается, что даже самый сленгово пересленгово просвещённый молодой львовянин должен обращаться к разьяснениям относительно всякого рода "малімонів", "терпуг", "ментол-ефектів" тощо. Этот же настрой продолжает текст и развитие событий. Пытаешься ухватиться за некоторый смысл, разобраться в ситуации, попробовать понять идею сюжетного хода - как тебя сразу бросает в какую-то совершенно иную ситуацию, сцену, историю. Те моменты, на которых акцентировалось внимание в одной сцене в другой даже не обесцениваются, но просто исчезают из виду. Перед тобой сплошной перформанс, а вернее набор таковых, перетекающих друг в друга.
В одной из сцен, когда Терезка читала "Антицентр" Лжеевклида её настолько тошнило, что в конце концов она упала на пол и вырвала. ТО ЖЕ САМОЕ чувство тошноты преследует по мере чтения "Архе". Вся эта запутанность в бессодержательных формах (а таковым текст был для меня) выворачивает наизнанку. Любой морально-нравственный ракурс отсутствует как таковой. Не убрав, но просто ненаполнив художественные формы текста категориями добра и зла автор оставил лишь голую форму без всякого содержания.
И в этом есть смысл. Во всяком случае я для себя пережил такой момент, когда напитав себя довольно сильно формами содержательными и поняв свою замкнутость в нравственном ракурсе, когда понимаешь суть своего поступка, но в то же время не видишь в себе силы совершить волевое усилие для преодоления своей природы, хочется тоько одного: выйти, забыться, выключить этический смысл, не замечать его, отодохнуть от него, убрать. "Архе" - это мир, где такой поворот произошёл уже в предпосылках. Здесь формы: история про тиранию герметрии, про вуйка Юліка, менструайии Менделеева, встреча Дереша и Терезки и проч. возникают ниоткуда и уходят в никуда. Герои: маэстро, Терезка, Менделеев полностью заключены на страницах книги, у них просто нет прошлого, но есть лишь настоящее. Исчерпывая же себя они так же уходят.
Символ запутанности в формах проявляется в том, что сам автор - оказывается персонажем книги на равне с другими действующими лицами.
Помню, когда перед постановкой в процессе репетиций и обсуждения я пытался разобраться ну хоть немного что к чему, взять какой-нибудь тезис и разобрать его по полочкам, тут просто ничего не получалось. Выражаясь категориями персонажей, остання територія оказалась настолько нелинейной, что понять суть дележа на лисичек и петушков я до сих пор не в состоянии. Но вот, что можно выделить в качестве осмысленного тезиса, так это высказывание "моя непотрібність запотребована... мною".
Мир, где для человека не существует добра и зла, где ценность имеет абстрактная во всех ракурсах категория свободы, где стандартные ценностные ориентиры не переосмысливаются, но отживаются, уходят сами по себе переживаясь по-иному - рано или поздно выходит на такую самозамкнутую формулу как "моя непотрібність запотребована тільки мною". Впрочемя, я как никогда далёк от того, чтобы писать по этому поводу обличительные сентенции. Я просто боюсь за себя, как бы в этом стремлении
"...Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... и видеть сны?.."
не оказаться завзятым буддистом.
Простите меня, что цитирую Шекспира в тексте о произведении Дереша, но напросилось. Человек не может без форм, он не может существовать в голом мире идей. Тем не менее, когда в конечном счёте всё сводится к простому дуализму добра и зла от этой тесноты не просто взглядов, но самой человеческой природы (а то откуда бы эти взгляды взялись) становится жутко. Естественное желание убраться, выйти вон из этого ужаса. И оно выводит в конечном счёте в никуда, в чистое НИКУДА, где у тебя есть лишь одно качество "ненужность", которая к тому же нужна только тебе самому (запотребована лишень тобою)...
Let me away...
Любко Дереш. "Архе"
Судя по раскладкам в книжном магазине одно из самых объёмных произведений автора. И я бы никогда не взялся бы за этот текст, если бы в свою студенческую бытность не учавствовал в постановке "Остання територія" по фрагменту сабжа. Тогда я играл Менделеева не читая всё произведение и не зная каймы. Впрочем, сознаю, что и не осили бы.
Теперь осилил и не без труда. Формы, формы, формы. Начиная уже от громадного колючества львовского сленга, который на первых порах аж зашкаливает. Если тот же "Культ" спокойно можно читать зная стандартный разговорный сленг хлопаків з ліцею, то Архе напичкано ко всему прочему ещё и множеством специальный терминов определение которым даётся тут же в сносках. То есть, предполагается, что даже самый сленгово пересленгово просвещённый молодой львовянин должен обращаться к разьяснениям относительно всякого рода "малімонів", "терпуг", "ментол-ефектів" тощо. Этот же настрой продолжает текст и развитие событий. Пытаешься ухватиться за некоторый смысл, разобраться в ситуации, попробовать понять идею сюжетного хода - как тебя сразу бросает в какую-то совершенно иную ситуацию, сцену, историю. Те моменты, на которых акцентировалось внимание в одной сцене в другой даже не обесцениваются, но просто исчезают из виду. Перед тобой сплошной перформанс, а вернее набор таковых, перетекающих друг в друга.
В одной из сцен, когда Терезка читала "Антицентр" Лжеевклида её настолько тошнило, что в конце концов она упала на пол и вырвала. ТО ЖЕ САМОЕ чувство тошноты преследует по мере чтения "Архе". Вся эта запутанность в бессодержательных формах (а таковым текст был для меня) выворачивает наизнанку. Любой морально-нравственный ракурс отсутствует как таковой. Не убрав, но просто ненаполнив художественные формы текста категориями добра и зла автор оставил лишь голую форму без всякого содержания.
И в этом есть смысл. Во всяком случае я для себя пережил такой момент, когда напитав себя довольно сильно формами содержательными и поняв свою замкнутость в нравственном ракурсе, когда понимаешь суть своего поступка, но в то же время не видишь в себе силы совершить волевое усилие для преодоления своей природы, хочется тоько одного: выйти, забыться, выключить этический смысл, не замечать его, отодохнуть от него, убрать. "Архе" - это мир, где такой поворот произошёл уже в предпосылках. Здесь формы: история про тиранию герметрии, про вуйка Юліка, менструайии Менделеева, встреча Дереша и Терезки и проч. возникают ниоткуда и уходят в никуда. Герои: маэстро, Терезка, Менделеев полностью заключены на страницах книги, у них просто нет прошлого, но есть лишь настоящее. Исчерпывая же себя они так же уходят.
Символ запутанности в формах проявляется в том, что сам автор - оказывается персонажем книги на равне с другими действующими лицами.
Помню, когда перед постановкой в процессе репетиций и обсуждения я пытался разобраться ну хоть немного что к чему, взять какой-нибудь тезис и разобрать его по полочкам, тут просто ничего не получалось. Выражаясь категориями персонажей, остання територія оказалась настолько нелинейной, что понять суть дележа на лисичек и петушков я до сих пор не в состоянии. Но вот, что можно выделить в качестве осмысленного тезиса, так это высказывание "моя непотрібність запотребована... мною".
Мир, где для человека не существует добра и зла, где ценность имеет абстрактная во всех ракурсах категория свободы, где стандартные ценностные ориентиры не переосмысливаются, но отживаются, уходят сами по себе переживаясь по-иному - рано или поздно выходит на такую самозамкнутую формулу как "моя непотрібність запотребована тільки мною". Впрочемя, я как никогда далёк от того, чтобы писать по этому поводу обличительные сентенции. Я просто боюсь за себя, как бы в этом стремлении
"...Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... и видеть сны?.."
не оказаться завзятым буддистом.
Простите меня, что цитирую Шекспира в тексте о произведении Дереша, но напросилось. Человек не может без форм, он не может существовать в голом мире идей. Тем не менее, когда в конечном счёте всё сводится к простому дуализму добра и зла от этой тесноты не просто взглядов, но самой человеческой природы (а то откуда бы эти взгляды взялись) становится жутко. Естественное желание убраться, выйти вон из этого ужаса. И оно выводит в конечном счёте в никуда, в чистое НИКУДА, где у тебя есть лишь одно качество "ненужность", которая к тому же нужна только тебе самому (запотребована лишень тобою)...
Let me away...