Сказка о проебанной дружбе
В одной старой-старой комнате старого-старого дома в старом-старом районе Питера я видела на стенах довольно свежие записочки-рецепты, которые мама, приезжая в гости, писала своему взрослому сыну: «Когда нет времени и мяса…», «Если будут огурцы и деньги…». Всегда восхищалась этой женщиной, чистый Кортасар ("а еще я люблю тебя, а за окном идет дождь и время"). Мне все время хотелось дописать «Если будут огурцы и деньги - купи водки».
Он так и делал, кстати. Я как-то приехала к нему - утешать после очередного жизненного крушения - и мы сели за стол. По моим понятиям мы напивались, как сволочи, и чуть-чуть закусывали; а по его - мы плотно пообедали и немножко, для настроения, выпили.
И пошли знакомиться с его новой девочкой. Не знаю, как он объяснял всем своим девочкам, кто я такая. Я бы ебнула по башке чувака, который приходит к тебе на свидание с другой, заявляет, что это твоя лучшая подруга, а потом ненавязчиво сообщает: «Ты знаешь, я ее так люблю». Если бы мне не нравились его избранницы, я бы молча и зло улыбалась; но на женщин у нас схожие вкусы, и мне очень нравились почти все его волнушки (с некоторыми даже дружила близко - дружила бы и с другими, но не срослось). Поэтому, глядя в эти застывшие глаза, бросалась убеждать: «Да нееет! Он не в том смысле! Мы старые друзьяяяя!» - и, наверное, делала только хуже. Я бы на их месте не поверила.
Потом мы шли пешком, и из каждой форточки звучала Маша Ржевская с ее «Когда я стану кошкой» - и за нами вдруг увязался бездомный котенок. Он шел следом так долго, и я стала уговаривать: «Возьми его себе! Ну возьми!» - хотя, конечно, знала, что не возьмет; единственный, с кем нужно было возиться, был он сам. Хотя и поднял котенка на руки - но как-то неудачно, и тот его обдристал. Котенка было жалко, а его - нет, хоть он и рассказывал, как одинок и несчастен ("ненавижу праздники и выходные"). Но у него были друзья, готовые примчаться по первому зову; красивая и милая девочка, влюбленная по уши; котенку приходилось гораздо хуже, я уверена.
А на следующий день случилась маленькая собачка. Мы овощевали перед телевизором, и я вдруг услышала дикий крик: «Да иди ты на хуй!». Вскочила, и к окну. Классический питерский каменный мешок (там где-то неподалеку жил Достоевский), где и шепот отражается от стен, а тут еще и орут - звук, как в кинотеатре. Стоят две, по виду, алкоголички. Очевидно, мать и дочь. И младшая орет на старшую: «Ну отъебись ты от меня, ну пожалуйста! Ты мне всю жизнь испортила! Я тебя прошу, ну иди ты на хуй!» - и бухается для убедительности на колени. И тут я замечаю, что у нее на поводке собачка. «Смотри, - говорю, - дама с собачкой. Как эволюционировала со времен Чехова!».
Бывает несчастная любовь - так вот, дружба тоже такая бывает. Иногда мне кажется, что это лучшие воспоминания о наших отношениях - как истеричная лахудра чуть не задавила своим пьяным задом маленького пса и как слабый желудок бездомыша поделился с нами всем своим содержимым.
Странные и грустные итоги более чем 10-летней дружбы, которая закончилась ничем. Не пошла впрок, как котенку помойная пища.
Я больше не пью водку и не гуляю ночью по Питеру.
Он так и делал, кстати. Я как-то приехала к нему - утешать после очередного жизненного крушения - и мы сели за стол. По моим понятиям мы напивались, как сволочи, и чуть-чуть закусывали; а по его - мы плотно пообедали и немножко, для настроения, выпили.
И пошли знакомиться с его новой девочкой. Не знаю, как он объяснял всем своим девочкам, кто я такая. Я бы ебнула по башке чувака, который приходит к тебе на свидание с другой, заявляет, что это твоя лучшая подруга, а потом ненавязчиво сообщает: «Ты знаешь, я ее так люблю». Если бы мне не нравились его избранницы, я бы молча и зло улыбалась; но на женщин у нас схожие вкусы, и мне очень нравились почти все его волнушки (с некоторыми даже дружила близко - дружила бы и с другими, но не срослось). Поэтому, глядя в эти застывшие глаза, бросалась убеждать: «Да нееет! Он не в том смысле! Мы старые друзьяяяя!» - и, наверное, делала только хуже. Я бы на их месте не поверила.
Потом мы шли пешком, и из каждой форточки звучала Маша Ржевская с ее «Когда я стану кошкой» - и за нами вдруг увязался бездомный котенок. Он шел следом так долго, и я стала уговаривать: «Возьми его себе! Ну возьми!» - хотя, конечно, знала, что не возьмет; единственный, с кем нужно было возиться, был он сам. Хотя и поднял котенка на руки - но как-то неудачно, и тот его обдристал. Котенка было жалко, а его - нет, хоть он и рассказывал, как одинок и несчастен ("ненавижу праздники и выходные"). Но у него были друзья, готовые примчаться по первому зову; красивая и милая девочка, влюбленная по уши; котенку приходилось гораздо хуже, я уверена.
А на следующий день случилась маленькая собачка. Мы овощевали перед телевизором, и я вдруг услышала дикий крик: «Да иди ты на хуй!». Вскочила, и к окну. Классический питерский каменный мешок (там где-то неподалеку жил Достоевский), где и шепот отражается от стен, а тут еще и орут - звук, как в кинотеатре. Стоят две, по виду, алкоголички. Очевидно, мать и дочь. И младшая орет на старшую: «Ну отъебись ты от меня, ну пожалуйста! Ты мне всю жизнь испортила! Я тебя прошу, ну иди ты на хуй!» - и бухается для убедительности на колени. И тут я замечаю, что у нее на поводке собачка. «Смотри, - говорю, - дама с собачкой. Как эволюционировала со времен Чехова!».
Бывает несчастная любовь - так вот, дружба тоже такая бывает. Иногда мне кажется, что это лучшие воспоминания о наших отношениях - как истеричная лахудра чуть не задавила своим пьяным задом маленького пса и как слабый желудок бездомыша поделился с нами всем своим содержимым.
Странные и грустные итоги более чем 10-летней дружбы, которая закончилась ничем. Не пошла впрок, как котенку помойная пища.
Я больше не пью водку и не гуляю ночью по Питеру.