объяснительная
вчера меня вынесло ураганом, хотя у нас такие крепкие окна, наверное, дело в том, что мы стоим на реке, а там любой ветерок, долетая до четвёртого, становится урчащим или звенящим, каким там, требует, в общем, тебя наружу. когда я открываю фрамугу, приходится так крепко держать обеими руками за ручку, что я мну все жалюзи, обычно больше правой ладонью. меня раздражает звук бьющихся от ветра по сторонам жалюзи. может в прошлой жизни я была русалкой, которую ловили жалюзями как сетью, а я дула на них, чтобы отогнать, а они шелестели, а у меня могучие лёгкие. просторные лёгкие, в каждом моём лёгком спит по красивой девочке, у какой-нибудь из них базедовые глаза, а в правом она или в левом лёгком - решать вам.
конечно, никто не ожидал этого, и не сразу заметил, как моя размягчённая ладошка, примявшая парочку полосок жалюзи, чпокнув хлюпнув притопнув оторвалась от них и вчера меня вынесло ураганом, наверное, дело в том, что мы стоим на реке. во всей этой истории меня утомило то, что, приземлившись только к утру на какую-то дворовую кошку в месте, о котором я ничего не знаю (хотя это, несомненно, плюс) мне ещё нужно было выдвигать хоть в какую-нибудь сторону, чтобы вернуться к себе за стол и завершить текущие дела, среди которых была беседа капитаном, которую я всё же уже не смогу завершить, потому что летя на урагане ты не останавливаешься во времени, оно всё так же и идёт себе, а это значит, что тот капитан уже ушёл со своего туера, на котором мы договаривались о встрече. вряд ли он поверит мне, если я позвоню и объясню ему причину своего неприхода. с другой же стороны, это довольно странно объяснять причину по телефону человеку, которого ты никогда не видел, как на зло ещё и причина такая, из тех, что может звучать дико. к обеду следующего дня я и кошка стоим на перекрёстке ленина и кирова, я спею под солнцем, скоро моя голова станет красной и сочной, в надвигающемся на нас автомобиле сидит мой друг детства, в серой водолазке и с открытым ртом, моя кошка встаёт на задние лапы, я вешаю на неё свою курточку и ко всеобщей зависти мы двигаемся ко мне на работу, к моему столу, я держу в кармане скрещенные пальцы, чтобы уберечь себя и её от сглаза. мы идём по пешеходному мосту и, вывернув после него в сквер, останавливаемся в елях. в елях хорошо, я думаю на любом пути должен быть момент с елями, кошка снимает с себя курточку, возвращает мне, и в елях у нас получается разговор, в результате которого мы решаем разделиться, - оказалось, что и у кошки здесь тоже есть свой стол, но только с другой стороны здания. условливаемся встретиться после текущих дел у входа в краеведческий музей, где бы мы ни оказались. звучит как клятва, но что поделать, мы прошли столько пути вместе из места, о котором я не имею никакого понятия. потом ходили с анной на похороны мёда, хоронили его в своих ртах.
конечно, никто не ожидал этого, и не сразу заметил, как моя размягчённая ладошка, примявшая парочку полосок жалюзи, чпокнув хлюпнув притопнув оторвалась от них и вчера меня вынесло ураганом, наверное, дело в том, что мы стоим на реке. во всей этой истории меня утомило то, что, приземлившись только к утру на какую-то дворовую кошку в месте, о котором я ничего не знаю (хотя это, несомненно, плюс) мне ещё нужно было выдвигать хоть в какую-нибудь сторону, чтобы вернуться к себе за стол и завершить текущие дела, среди которых была беседа капитаном, которую я всё же уже не смогу завершить, потому что летя на урагане ты не останавливаешься во времени, оно всё так же и идёт себе, а это значит, что тот капитан уже ушёл со своего туера, на котором мы договаривались о встрече. вряд ли он поверит мне, если я позвоню и объясню ему причину своего неприхода. с другой же стороны, это довольно странно объяснять причину по телефону человеку, которого ты никогда не видел, как на зло ещё и причина такая, из тех, что может звучать дико. к обеду следующего дня я и кошка стоим на перекрёстке ленина и кирова, я спею под солнцем, скоро моя голова станет красной и сочной, в надвигающемся на нас автомобиле сидит мой друг детства, в серой водолазке и с открытым ртом, моя кошка встаёт на задние лапы, я вешаю на неё свою курточку и ко всеобщей зависти мы двигаемся ко мне на работу, к моему столу, я держу в кармане скрещенные пальцы, чтобы уберечь себя и её от сглаза. мы идём по пешеходному мосту и, вывернув после него в сквер, останавливаемся в елях. в елях хорошо, я думаю на любом пути должен быть момент с елями, кошка снимает с себя курточку, возвращает мне, и в елях у нас получается разговор, в результате которого мы решаем разделиться, - оказалось, что и у кошки здесь тоже есть свой стол, но только с другой стороны здания. условливаемся встретиться после текущих дел у входа в краеведческий музей, где бы мы ни оказались. звучит как клятва, но что поделать, мы прошли столько пути вместе из места, о котором я не имею никакого понятия. потом ходили с анной на похороны мёда, хоронили его в своих ртах.