Булгаков
Мне стыдно за то, как мало классики прочитано к двадцати трем годам и как много чепухи.
Немного щемяще стыдно за то, что "Мастер и Маргарита" перечитывались без счета, тогда как "Белую гвардию" открыла только сейчас. Будто вместо того, чтоб пообедать, весь день таскала из буфета сладкое.
Стыжусь и пьянею от удовольствия. Удовольствия оттого, что в первый раз читаю сцену утра в гимназии. Почти скоро я стану завидовать тем, кто еще не читал и только откроет эти страницы. Но сегодня их открываю для себя я.
"- Господин полковник, разрешите поджечь здание гимназии? - светло глядя на полковника, сказал Мышлаевский.
- Не разрешаю, - вежливо и спокойно ответил ему Малышев.
- Господин полковник, - задушевно сказал Мышлаевский, - Петлюре достанется цейхгауз, орудия и главное, - Мышлаевский указал рукою в дверь, где в вестибюле над пролетом виднелась голова Александра.
- Достанется, - вежливо подтвердил полковник.
- Ну как же, господин полковник?..
Малышев повернулся к Мышлаевскому, глядя на него внимательно, сказал следующее:
- Господин поручик, Петлюре через три часа достанутся сотни живых жизней, и единственно, о чем я жалею, что я ценой своей жизни и даже вашей, еще более дорогой, конечно, их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу вас более со мною не говорить."
Немного щемяще стыдно за то, что "Мастер и Маргарита" перечитывались без счета, тогда как "Белую гвардию" открыла только сейчас. Будто вместо того, чтоб пообедать, весь день таскала из буфета сладкое.
Стыжусь и пьянею от удовольствия. Удовольствия оттого, что в первый раз читаю сцену утра в гимназии. Почти скоро я стану завидовать тем, кто еще не читал и только откроет эти страницы. Но сегодня их открываю для себя я.
"- Господин полковник, разрешите поджечь здание гимназии? - светло глядя на полковника, сказал Мышлаевский.
- Не разрешаю, - вежливо и спокойно ответил ему Малышев.
- Господин полковник, - задушевно сказал Мышлаевский, - Петлюре достанется цейхгауз, орудия и главное, - Мышлаевский указал рукою в дверь, где в вестибюле над пролетом виднелась голова Александра.
- Достанется, - вежливо подтвердил полковник.
- Ну как же, господин полковник?..
Малышев повернулся к Мышлаевскому, глядя на него внимательно, сказал следующее:
- Господин поручик, Петлюре через три часа достанутся сотни живых жизней, и единственно, о чем я жалею, что я ценой своей жизни и даже вашей, еще более дорогой, конечно, их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу вас более со мною не говорить."