О цензуре без цензуры.
Сегодня я испытала тот редкий, совершенно эйфорический восторг, когда другой человек уверенно и твёрдо говорит то, с чем я согласна до глубины души, но не могла, да и не решалась сама так однозначно и бескомпромиссно сформулировать.
До сих пор чувствую мурашки по коже.
Наверное, я нигде это не писала, но для меня свобода и право голоса - это одни из ключевых ценностей. Свобода в творчестве, свобода передвижения, свобода высказывать свою позицию, свобода выглядеть так, как хочется - для меня это что-то априорное, необходимое и само собой разумеющееся. Как чистый воздух.
Неудивительно, что когда на филфаке мы изучали литературу XX века, я испытывала много боли и ярости, когда видела, как планомерно, цинично и повсеместно одни люди (хотя не знаю, можно ли их назвать людьми?) отнимали свободу у других людей.
Когда видела, сколько талантливых произведений не находило свой путь к читателю. Или находило слишком поздно.
Сколько талантливых людей было уничтожено не только в прямом, но и в переносном смысле слова. Когда физически человек жив, но если говорить про творческую составляющую - то там всё выжжено и обескровлено идеологическими требованиями.
В силу своих ценностей и своей профессии я обычно стараюсь понимать и уважать разные точки зрения.
Но есть пределы, где я осознанно не готова что-то принимать и уважать, потому что считаю, что буду, таким образом, способствовать злу.
Цензура для меня - один из таких пределов.
Нет, нет и ещё раз нет.
И в этом вопросе я чувствовала себя одиноким волком до сегодняшнего дня.
Пока не посмотрела первые десять минут интервью с Антоном Долиным - кинокритиком, которого я очень и очень уважаю.
Меня настолько вштырило что и как он сформулировал, что я записала этот кусочек интервью.
Если лень читать, то самый важный абзац - это последний. Именно от него мурашки по коже)
А если захотите посмотреть вживую - то этот кусочек с 4-ой по 7-ю минуту.
***
« - Советское кино - это пример того, что в условиях цензуры и ограничений творить проще?
- По-моему, это какой-то ужасный миф. Какая-то ошибка сознания.
Я зайду немножко издалека. У меня есть любимый пассаж в книге Дэвида Линча «Поймать большую рыбу». Он там всем советует заниматься трансцендентной медитацией. Немедленно. Потому что тогда ты становишься счастливым. Счастливый художник - он производит великие произведения.
После чего он сам с собой вступает в диалог и говорит: «Мне на это могут ответить - ну Ван Гог - он же был несчастным, а какой гений! Так вот я уверен, что если бы Ван Гог занимался бы трансцендентной медитацией и не отрезал бы себе ухо, тогда он создал бы гораздо больше ещё лучших картин».
Конечно, мы не можем проверить, так ли это или нет. Это очень романтический миф, что художник должен страдать, умереть молодым, и тогда он будет гениальным. До романтизма - в XVIII веке или ранее - никто совершенно так не считал.
Наш советский романтический миф (постсоветский на сегодняшний день) - он в том, что цензура даже каким-то образом помогала. Что нам всё запрещали, а люди хитроумно, через эзопов язык что-то протащили.
Послушайте, Тарковский таким макаром снял за свою жизнь 7 фильмов (два из них за границей). Почитайте его мемуары и посчитаете, сколько проектов он не осуществил. А Бергман снял 40 фильмов. И это не значит, что Тарковский в четыре с половиной раза лучше, чем Бергман. У Бергмана все фильмы тоже классные. Но Бергман мог себе позволить снять средний фильм, потому что через год он снимал опять гениальный. И это нормальная жизнь нормального художника. А живший в ФРГ, то есть в страшном разлагающемся капиталистическом обществе Фассбиндер умер совсем молодым и снял в своей жизни больше фильмов, чем лет он прожил на земле (Р.В. Фассбиндер умер в 37 лет. За жизнь он снял 44 фильма).
В Советском Союзе это было невозможно. Ты должен был пройти через Госкино, министерства, утверждения везде - и это тебе ничего не гарантировало - фильм мог быть запрещён.
А страшная история Аскольдова! Человек снял фильм «Комиссар». Прекрасный фильм! Это единственный фильм, который он снял. А почему единственный? Потому что его сломали об колено! Потому что человек снял отличный фильм, но поскольку в этот момент у СССР испортились отношения с Израилем, а в фильме были хорошие евреи и непонятно какие коммунисты, сказали «Да ну нафиг, не будем это показывать». И человек, который всё, что у него было, вложил в эту картину, после этого не снял ни одного фильма.
И одной этой истории достаточно для того, чтобы тезис о благотворности цензуры забыть навсегда.
Понятно, что мы живём в мире морального релятивизма: всё относительно. Но всё-таки мы можем сказать про некоторые вещи, что это абсолютное зло.
По-моему, ядерное оружие - это абсолютное зло.
На мой взгляд, любое насилие над детьми - абсолютное зло.
И, таким же образом, цензура - абсолютное зло. В моей системе координат из этого правила нет никаких исключений».
До сих пор чувствую мурашки по коже.
Наверное, я нигде это не писала, но для меня свобода и право голоса - это одни из ключевых ценностей. Свобода в творчестве, свобода передвижения, свобода высказывать свою позицию, свобода выглядеть так, как хочется - для меня это что-то априорное, необходимое и само собой разумеющееся. Как чистый воздух.
Неудивительно, что когда на филфаке мы изучали литературу XX века, я испытывала много боли и ярости, когда видела, как планомерно, цинично и повсеместно одни люди (хотя не знаю, можно ли их назвать людьми?) отнимали свободу у других людей.
Когда видела, сколько талантливых произведений не находило свой путь к читателю. Или находило слишком поздно.
Сколько талантливых людей было уничтожено не только в прямом, но и в переносном смысле слова. Когда физически человек жив, но если говорить про творческую составляющую - то там всё выжжено и обескровлено идеологическими требованиями.
В силу своих ценностей и своей профессии я обычно стараюсь понимать и уважать разные точки зрения.
Но есть пределы, где я осознанно не готова что-то принимать и уважать, потому что считаю, что буду, таким образом, способствовать злу.
Цензура для меня - один из таких пределов.
Нет, нет и ещё раз нет.
И в этом вопросе я чувствовала себя одиноким волком до сегодняшнего дня.
Пока не посмотрела первые десять минут интервью с Антоном Долиным - кинокритиком, которого я очень и очень уважаю.
Меня настолько вштырило что и как он сформулировал, что я записала этот кусочек интервью.
Если лень читать, то самый важный абзац - это последний. Именно от него мурашки по коже)
А если захотите посмотреть вживую - то этот кусочек с 4-ой по 7-ю минуту.
***
« - Советское кино - это пример того, что в условиях цензуры и ограничений творить проще?
- По-моему, это какой-то ужасный миф. Какая-то ошибка сознания.
Я зайду немножко издалека. У меня есть любимый пассаж в книге Дэвида Линча «Поймать большую рыбу». Он там всем советует заниматься трансцендентной медитацией. Немедленно. Потому что тогда ты становишься счастливым. Счастливый художник - он производит великие произведения.
После чего он сам с собой вступает в диалог и говорит: «Мне на это могут ответить - ну Ван Гог - он же был несчастным, а какой гений! Так вот я уверен, что если бы Ван Гог занимался бы трансцендентной медитацией и не отрезал бы себе ухо, тогда он создал бы гораздо больше ещё лучших картин».
Конечно, мы не можем проверить, так ли это или нет. Это очень романтический миф, что художник должен страдать, умереть молодым, и тогда он будет гениальным. До романтизма - в XVIII веке или ранее - никто совершенно так не считал.
Наш советский романтический миф (постсоветский на сегодняшний день) - он в том, что цензура даже каким-то образом помогала. Что нам всё запрещали, а люди хитроумно, через эзопов язык что-то протащили.
Послушайте, Тарковский таким макаром снял за свою жизнь 7 фильмов (два из них за границей). Почитайте его мемуары и посчитаете, сколько проектов он не осуществил. А Бергман снял 40 фильмов. И это не значит, что Тарковский в четыре с половиной раза лучше, чем Бергман. У Бергмана все фильмы тоже классные. Но Бергман мог себе позволить снять средний фильм, потому что через год он снимал опять гениальный. И это нормальная жизнь нормального художника. А живший в ФРГ, то есть в страшном разлагающемся капиталистическом обществе Фассбиндер умер совсем молодым и снял в своей жизни больше фильмов, чем лет он прожил на земле (Р.В. Фассбиндер умер в 37 лет. За жизнь он снял 44 фильма).
В Советском Союзе это было невозможно. Ты должен был пройти через Госкино, министерства, утверждения везде - и это тебе ничего не гарантировало - фильм мог быть запрещён.
А страшная история Аскольдова! Человек снял фильм «Комиссар». Прекрасный фильм! Это единственный фильм, который он снял. А почему единственный? Потому что его сломали об колено! Потому что человек снял отличный фильм, но поскольку в этот момент у СССР испортились отношения с Израилем, а в фильме были хорошие евреи и непонятно какие коммунисты, сказали «Да ну нафиг, не будем это показывать». И человек, который всё, что у него было, вложил в эту картину, после этого не снял ни одного фильма.
И одной этой истории достаточно для того, чтобы тезис о благотворности цензуры забыть навсегда.
Понятно, что мы живём в мире морального релятивизма: всё относительно. Но всё-таки мы можем сказать про некоторые вещи, что это абсолютное зло.
По-моему, ядерное оружие - это абсолютное зло.
На мой взгляд, любое насилие над детьми - абсолютное зло.
И, таким же образом, цензура - абсолютное зло. В моей системе координат из этого правила нет никаких исключений».
Click to view