Вильгельм Хозенфельд "Я пытаюсь спасти каждого, кого можно"
Очень давно сюда не писала. Соскучилась по ЖЖ. Как приятно сюда возвращаться.
Посмотрела недавно фильм «Пианист», в основу которого положена история известного польского пианиста Владислава Шпильмана, который чудом выжил во время войны, избежав попадания в Треблинку, и прячась долгое время в оккупированной немцами Варшаве.
Хотя сначала я узнала только, что в «Пианисте» один из любимых актёров, и музыка обожаемого Шопена.
Удивилась, что последним фильмом, о котором я писала в ЖЖ, был «Список Шиндлера» - та же страшная тема…
В этом семестре, когда мы читаем и по русской и по зарубежной литературе произведения, написанные в середине и конце XX века, темы войны, истребления людей, нивелирования личности и насилия всплывают почти постоянно. По моим ощущениям, очень своевременно. Кажется, я только сейчас чувствую себя готовой к тому, чтобы воспринимать такие книги и фильмы на всех уровнях - и чувствами и разумом. Раньше это было просто разрушительно и бесполезно, сейчас - напротив.
***Да, о «Пианисте». В этом фильме меня впечатлила не только, и даже не столько история Шпильмана, сколько судьба Вильгельма Хозенфельда, офицера немецкой армии, который по мере возможностей, рискуя не только своим положением, но и жизнью, спасал тех, кого так тщательно пытались истребить фашисты.
В итоге он погиб у нас, в СССР, в лагере для военнопленных. Несмотря на заступничество поляков и их попытки достучаться до нашего Военного трибунала. У нас он так и остался формально преступником. Очень страшно и тяжело осознавать, что у нас, в стране, которая боролась с фашизмом, этот самый фашизм продолжался весь XX век.
О Вильгельме Хозенфельде не вспоминали долгое время. И только недавно, в 2007 году он был посмертно награждён Орденом Возрождения Польши и в 2009 году Яд Ва-Шем признал его Праведником мира.
Хочу поделиться интереснейшей статьёй историка Юлии Кантор, рассказавшей о судьбах их обоих - Владека Шпильмана и Вильгельма Хозенфельда.
ВИЛЬМ ХОЗЕНФЕЛЬД: "КАКИЕ ЖЕ МЫ ТРУСЫ, ЕСЛИ МОЛЧИМ, КОГДА ТАКОЕ ТВОРИТСЯ"
Эти люди существовали в непересекающихся мирах: учитель в немецкой деревенской школе и талантливый, набирающий мировую известность польский пианист. Вторая мировая война обрекла их: одного - надеть нацистские погоны и стать убийцей, другого - получить клеймо "недочеловека" и быть убитым. Их пути пересеклись в горящей огнем восстания Варшаве, и встреча избавила обоих от предначертанной участи.
Судьба одного из них - Владислава Шпильмана - стала известна миллионам после фильма Романа Поланского "Пианист", созданного на основе опубликованных воспоминаний музыканта. О втором - капитане вермахта Вильме Хозенфельде, спасшем Шпильмана, в фильме лишь короткая строка: "Умер в лагере для военнопленных под Сталинградом в 1952 году". Кем он был в реальности - последовательным антифашистом или нацистом, заставившим отчаявшегося изгоя игрой на рояле выкупить жизнь? Был ли этот эпизод случайным штрихом в "правильной" карьере "истинного арийца"?
Долгие поиски через архивы, Интернет, посольства и военно-исторические клубы. Наконец у меня в руках электронный адрес. Пишу короткое письмо - почти без надежды отыскать в виртуальном мире реального человека. Но на следующий день приходит ответ: " Спасибо за интерес к моему отцу. Готов встретиться с вами и предоставить для изучения документы, касающиеся его судьбы. Ваше письмо - первое из России. Детлеф Хозенфельд. Киль". Хозенфельд прислал и координаты живущего в Цюрихе Анджея Шпильмана, сына пианиста. Итак, еду - чтобы узнать историю, оставшуюся за кадром голливудской ленты.
"Отец преподавал историю, природоведение, немецкий, национал-социализм..."
Молодая женщина и четверо детей. Где я могла видеть эту фотографию из семейного альбома?
В фильме "Пианист" камера настойчиво, крупным планом задерживается на фото, стоящем на рабочем столе капитана Хозенфельда... Мой сегодняшний собеседник на той фотографии - крайний слева черноволосый мальчик с тонкими чертами лица. Мы пьем чай с доктором медицины Детлефом Хозенфельдом в уютной квартире в Киле через 65 лет после того, как была сделана эта фотография.
- Мы жили в маленькой деревне близ Фульды. В год моего рождения - 1927-й - отец получил место директора начальной школы. Все, что происходило до войны, озарено в воспоминаниях светом безмятежности. Два года я учился у отца в классе. Он преподавал все предметы, как и положено в начальной школе: историю, религию, природоведение, немецкий язык, национал-социализм. Сейчас, просматривая свои школьные тетради, я вижу, насколько обучение было пропитано идеологией, но разве ребенок мог тогда это понять, да и не только ребенок?..
Старые школьные тетрадки - бесценное свидетельство времени: пожелтевшие страницы рассказывают о кропотливой, тщательно продуманной "инфильтрации" в сознание идеологем "новой морали". Изложение, посвященное первому мюнхенскому путчу. "Вечером 9 ноября 1923 года множество людей собралось в Бюргер-бройкеллере... Много членов СА (штурмовых отрядов. - Ю.К.). В зале очень шумно, и Гитлер не может начать говорить. Из своего пистолета он стреляет в потолок, и все замолкают. Он говорит: "Национальная революция свершилась". ...Вдруг Гитлера зовут в город: в это время СА арестовали членов баварского правительства... Баварские полицейские стреляли в членов СА. Но они непреклонно шли дальше".
- Это был урок, посвященный 15-летию путча. Миф о героическом начале гитлеровского пути нам надлежало воспринимать как объективную реальность.
Листаю тетрадь. Вырезка из газеты с изображением плакатно-бравого гитлерюгендовца аккуратно наклеена на чистую страничку.
- Я не был большим приверженцем Гитлерюгенда, но не из-за политики, конечно, тогда о ней вовсе не задумывался. Многих мальчишек увлекала возможность помаршировать, почувствовать себя бравыми военными, льстило, что на них обращают внимание. Я же просто не любил делать что-то по команде и постоянно находиться в вымуштрованном коллективе. И отказался от руководства деревенским отрядом Гитлерюгенда. (Старший брат моего собеседника, Хельмут, согласился... - Ю.К.) Отец считал, что он должен быть партнером детей, а не ментором, что мы должны развиваться свободно. Любил давать задание записывать свои впечатления после прогулок, которые мы совершали с классом. Он высоко ценил сочинения как отличный способ для воспитания логики мышления и воображения.
Вильм Хозенфельд был школьником во времена кайзеровской Германии и с тех пор навсегда возненавидел "педагогику муштры". Став студентом и избрав стезю учителя, в 1911 году Хозенфельд вступил в молодежное движение "Походная птица".
- В "Походной птице" все стремились почувствовать себя свободными, ощутить связь с природой, вернуться к национальным традициям. Они собирали фольклор, возобновляли ремесла, занимались народными танцами. Позже, в 20-е годы, движение распалось на несколько направлений - "религиозное", "пролетарское", "свободной немецкой молодежи" и "народное". "Народное" идеологически было наиболее близко к зарождавшемуся движению фашистов и считало силу и единомыслие цементом для сплочения нации. Именно ее-то и выбрал отец", - каждое слово дается Детлефу Хозенфельду мучительно трудно. Но он будет и дальше отвечать на все мои вопросы об увлечении отца нацизмом подробно, ничего не приукрашивая и не оставляя места иллюзиям. И уже прощаясь, коротко пояснит: "Вы же приехали, чтобы узнать правду".
В "Путешествующих птицах" Вильм Хозенфельд познакомился со своей будущей женой Аннемарией, примкнувшей к фракции "свободной молодежи" - самой интеллектуальной и демократичной. Аннемария Хозенфельд выросла в либеральной, пацифистской семье.
- Мать с самого начала все понимала, я помню ее споры с отцом, порой очень резкие. Она, как мне кажется, чувствовала, что Гитлер ведет страну к катастрофе и пыталась воздействовать на отца, - рассказывает Детлеф Хозенфельд. - Ее раздражало в Гитлере все - от голоса до содержания его речей.
Великолепное время для творчества
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, молодой музыкантВладислав Шпильман был вынужден покинуть Берлинскую академию музыки - лучшее тогда в своем роде учебное заведение Европы. "Там были студенты со всего мира, там работали блистательные педагоги. Это было великолепное время для творчества", - вспоминал он впоследствии. Шпильман стажировался по классу фортепиано у легендарного музыканта и педагога Артура Шнабеля, композиции учился у не менее знаменитого Франца Шрекера.
По возвращении в Польшу он был приглашен на Варшавское радио (культурный центр страны) и вскоре завоевал популярность и как пианист, и как композитор. Судя по рецензиям, Владислав Шпильман был блистательным исполнителем романтической музыки и перспективным автором, успешно работавшим и в легком жанре, и как композитор-симфонист. Родная Варшава, которую он считал "одним из самых красивых и элегантных городов". Любимая работа. Прекрасная семья - родители-музыканты, две красавицы-сестры и брат, максималист и романтик. Он был счастлив.
Рождественские истории и уроки "новой морали"
Приход Гитлера к власти Вильм Хозенфельд принял с радостной готовностью. В том же 1933 году он вступил в СА - штурмовые отряды - и поначалу даже был там активистом.
Нация наконец-то начала возрождаться после мучительного распада. Разрушенная, обескровленная, забывшая свои корни, униженная кайзеровским режимом, изнуренная безработицей и инфляцией после Первой мировой... Всеобщая растерянность, приведшая к революции 1918 года, и слабая Веймарская республика "подарили" Германии Гитлера. Активист деревенского штурмового отряда и директор школы Хозенфельд приветствовал "оздоровление нации". С искренним оптимизмом наблюдал он за сокращением безработицы, строительством дорог и подъемом производства. Перевоспитание спекулянтов и "чуждых элементов" в концентрационных лагерях? Что ж, явление весьма малопривлекательное, но все же необходимое. Роспуск парламента и запрещение партий? Расистский душок? Закрытие оппозиционных газет? Неприятно, конечно, но неизбежно - временные перегибы в ходе строительства нового общества. Во имя великой цели можно пожертвовать малым.
Он голосовал за "новый порядок". Большинство нации нуждалось в громких словах, бодрящих нехитрых идеологемах, в игре накачанными мускулами. А думает за всех пусть партия, тем более что она в Германии одна на всех, во главе с фюрером. И партия заботилась о необходимой концентрации пафоса в мыслях - с последующим их вытеснением.
Вильм Хозенфельд вступил в НСДАП в 1935 году - не только из-за желания быть в "передовых рядах", но и боясь потерять работу: беспартийный учитель не способен полноценно воспитывать детей в традициях "нового духа".
Из сочинения 10-летнего Детлефа Хозенфельда: "В Святой вечер 1937 года перед Рождеством мы обедали раньше, чем обычно... В маленькой комнате горели свечи на рождественской елке, а на столах лежали подарки... В гостиной мы пели рождественские песни, отец аккомпанировал нам на пианино. А потом он читал нам из Библии".
В маленькой деревушке под Фульдой тоже царило безоблачное счастье.
Продолжение статьи тут - http://ksunray.livejournal.com/255548.html
Посмотрела недавно фильм «Пианист», в основу которого положена история известного польского пианиста Владислава Шпильмана, который чудом выжил во время войны, избежав попадания в Треблинку, и прячась долгое время в оккупированной немцами Варшаве.
Хотя сначала я узнала только, что в «Пианисте» один из любимых актёров, и музыка обожаемого Шопена.
Удивилась, что последним фильмом, о котором я писала в ЖЖ, был «Список Шиндлера» - та же страшная тема…
В этом семестре, когда мы читаем и по русской и по зарубежной литературе произведения, написанные в середине и конце XX века, темы войны, истребления людей, нивелирования личности и насилия всплывают почти постоянно. По моим ощущениям, очень своевременно. Кажется, я только сейчас чувствую себя готовой к тому, чтобы воспринимать такие книги и фильмы на всех уровнях - и чувствами и разумом. Раньше это было просто разрушительно и бесполезно, сейчас - напротив.
***Да, о «Пианисте». В этом фильме меня впечатлила не только, и даже не столько история Шпильмана, сколько судьба Вильгельма Хозенфельда, офицера немецкой армии, который по мере возможностей, рискуя не только своим положением, но и жизнью, спасал тех, кого так тщательно пытались истребить фашисты.
В итоге он погиб у нас, в СССР, в лагере для военнопленных. Несмотря на заступничество поляков и их попытки достучаться до нашего Военного трибунала. У нас он так и остался формально преступником. Очень страшно и тяжело осознавать, что у нас, в стране, которая боролась с фашизмом, этот самый фашизм продолжался весь XX век.
О Вильгельме Хозенфельде не вспоминали долгое время. И только недавно, в 2007 году он был посмертно награждён Орденом Возрождения Польши и в 2009 году Яд Ва-Шем признал его Праведником мира.
Хочу поделиться интереснейшей статьёй историка Юлии Кантор, рассказавшей о судьбах их обоих - Владека Шпильмана и Вильгельма Хозенфельда.
ВИЛЬМ ХОЗЕНФЕЛЬД: "КАКИЕ ЖЕ МЫ ТРУСЫ, ЕСЛИ МОЛЧИМ, КОГДА ТАКОЕ ТВОРИТСЯ"
Эти люди существовали в непересекающихся мирах: учитель в немецкой деревенской школе и талантливый, набирающий мировую известность польский пианист. Вторая мировая война обрекла их: одного - надеть нацистские погоны и стать убийцей, другого - получить клеймо "недочеловека" и быть убитым. Их пути пересеклись в горящей огнем восстания Варшаве, и встреча избавила обоих от предначертанной участи.
Судьба одного из них - Владислава Шпильмана - стала известна миллионам после фильма Романа Поланского "Пианист", созданного на основе опубликованных воспоминаний музыканта. О втором - капитане вермахта Вильме Хозенфельде, спасшем Шпильмана, в фильме лишь короткая строка: "Умер в лагере для военнопленных под Сталинградом в 1952 году". Кем он был в реальности - последовательным антифашистом или нацистом, заставившим отчаявшегося изгоя игрой на рояле выкупить жизнь? Был ли этот эпизод случайным штрихом в "правильной" карьере "истинного арийца"?
Долгие поиски через архивы, Интернет, посольства и военно-исторические клубы. Наконец у меня в руках электронный адрес. Пишу короткое письмо - почти без надежды отыскать в виртуальном мире реального человека. Но на следующий день приходит ответ: " Спасибо за интерес к моему отцу. Готов встретиться с вами и предоставить для изучения документы, касающиеся его судьбы. Ваше письмо - первое из России. Детлеф Хозенфельд. Киль". Хозенфельд прислал и координаты живущего в Цюрихе Анджея Шпильмана, сына пианиста. Итак, еду - чтобы узнать историю, оставшуюся за кадром голливудской ленты.
"Отец преподавал историю, природоведение, немецкий, национал-социализм..."
Молодая женщина и четверо детей. Где я могла видеть эту фотографию из семейного альбома?
В фильме "Пианист" камера настойчиво, крупным планом задерживается на фото, стоящем на рабочем столе капитана Хозенфельда... Мой сегодняшний собеседник на той фотографии - крайний слева черноволосый мальчик с тонкими чертами лица. Мы пьем чай с доктором медицины Детлефом Хозенфельдом в уютной квартире в Киле через 65 лет после того, как была сделана эта фотография.
- Мы жили в маленькой деревне близ Фульды. В год моего рождения - 1927-й - отец получил место директора начальной школы. Все, что происходило до войны, озарено в воспоминаниях светом безмятежности. Два года я учился у отца в классе. Он преподавал все предметы, как и положено в начальной школе: историю, религию, природоведение, немецкий язык, национал-социализм. Сейчас, просматривая свои школьные тетради, я вижу, насколько обучение было пропитано идеологией, но разве ребенок мог тогда это понять, да и не только ребенок?..
Старые школьные тетрадки - бесценное свидетельство времени: пожелтевшие страницы рассказывают о кропотливой, тщательно продуманной "инфильтрации" в сознание идеологем "новой морали". Изложение, посвященное первому мюнхенскому путчу. "Вечером 9 ноября 1923 года множество людей собралось в Бюргер-бройкеллере... Много членов СА (штурмовых отрядов. - Ю.К.). В зале очень шумно, и Гитлер не может начать говорить. Из своего пистолета он стреляет в потолок, и все замолкают. Он говорит: "Национальная революция свершилась". ...Вдруг Гитлера зовут в город: в это время СА арестовали членов баварского правительства... Баварские полицейские стреляли в членов СА. Но они непреклонно шли дальше".
- Это был урок, посвященный 15-летию путча. Миф о героическом начале гитлеровского пути нам надлежало воспринимать как объективную реальность.
Листаю тетрадь. Вырезка из газеты с изображением плакатно-бравого гитлерюгендовца аккуратно наклеена на чистую страничку.
- Я не был большим приверженцем Гитлерюгенда, но не из-за политики, конечно, тогда о ней вовсе не задумывался. Многих мальчишек увлекала возможность помаршировать, почувствовать себя бравыми военными, льстило, что на них обращают внимание. Я же просто не любил делать что-то по команде и постоянно находиться в вымуштрованном коллективе. И отказался от руководства деревенским отрядом Гитлерюгенда. (Старший брат моего собеседника, Хельмут, согласился... - Ю.К.) Отец считал, что он должен быть партнером детей, а не ментором, что мы должны развиваться свободно. Любил давать задание записывать свои впечатления после прогулок, которые мы совершали с классом. Он высоко ценил сочинения как отличный способ для воспитания логики мышления и воображения.
Вильм Хозенфельд был школьником во времена кайзеровской Германии и с тех пор навсегда возненавидел "педагогику муштры". Став студентом и избрав стезю учителя, в 1911 году Хозенфельд вступил в молодежное движение "Походная птица".
- В "Походной птице" все стремились почувствовать себя свободными, ощутить связь с природой, вернуться к национальным традициям. Они собирали фольклор, возобновляли ремесла, занимались народными танцами. Позже, в 20-е годы, движение распалось на несколько направлений - "религиозное", "пролетарское", "свободной немецкой молодежи" и "народное". "Народное" идеологически было наиболее близко к зарождавшемуся движению фашистов и считало силу и единомыслие цементом для сплочения нации. Именно ее-то и выбрал отец", - каждое слово дается Детлефу Хозенфельду мучительно трудно. Но он будет и дальше отвечать на все мои вопросы об увлечении отца нацизмом подробно, ничего не приукрашивая и не оставляя места иллюзиям. И уже прощаясь, коротко пояснит: "Вы же приехали, чтобы узнать правду".
В "Путешествующих птицах" Вильм Хозенфельд познакомился со своей будущей женой Аннемарией, примкнувшей к фракции "свободной молодежи" - самой интеллектуальной и демократичной. Аннемария Хозенфельд выросла в либеральной, пацифистской семье.
- Мать с самого начала все понимала, я помню ее споры с отцом, порой очень резкие. Она, как мне кажется, чувствовала, что Гитлер ведет страну к катастрофе и пыталась воздействовать на отца, - рассказывает Детлеф Хозенфельд. - Ее раздражало в Гитлере все - от голоса до содержания его речей.
Великолепное время для творчества
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, молодой музыкантВладислав Шпильман был вынужден покинуть Берлинскую академию музыки - лучшее тогда в своем роде учебное заведение Европы. "Там были студенты со всего мира, там работали блистательные педагоги. Это было великолепное время для творчества", - вспоминал он впоследствии. Шпильман стажировался по классу фортепиано у легендарного музыканта и педагога Артура Шнабеля, композиции учился у не менее знаменитого Франца Шрекера.
По возвращении в Польшу он был приглашен на Варшавское радио (культурный центр страны) и вскоре завоевал популярность и как пианист, и как композитор. Судя по рецензиям, Владислав Шпильман был блистательным исполнителем романтической музыки и перспективным автором, успешно работавшим и в легком жанре, и как композитор-симфонист. Родная Варшава, которую он считал "одним из самых красивых и элегантных городов". Любимая работа. Прекрасная семья - родители-музыканты, две красавицы-сестры и брат, максималист и романтик. Он был счастлив.
Рождественские истории и уроки "новой морали"
Приход Гитлера к власти Вильм Хозенфельд принял с радостной готовностью. В том же 1933 году он вступил в СА - штурмовые отряды - и поначалу даже был там активистом.
Нация наконец-то начала возрождаться после мучительного распада. Разрушенная, обескровленная, забывшая свои корни, униженная кайзеровским режимом, изнуренная безработицей и инфляцией после Первой мировой... Всеобщая растерянность, приведшая к революции 1918 года, и слабая Веймарская республика "подарили" Германии Гитлера. Активист деревенского штурмового отряда и директор школы Хозенфельд приветствовал "оздоровление нации". С искренним оптимизмом наблюдал он за сокращением безработицы, строительством дорог и подъемом производства. Перевоспитание спекулянтов и "чуждых элементов" в концентрационных лагерях? Что ж, явление весьма малопривлекательное, но все же необходимое. Роспуск парламента и запрещение партий? Расистский душок? Закрытие оппозиционных газет? Неприятно, конечно, но неизбежно - временные перегибы в ходе строительства нового общества. Во имя великой цели можно пожертвовать малым.
Он голосовал за "новый порядок". Большинство нации нуждалось в громких словах, бодрящих нехитрых идеологемах, в игре накачанными мускулами. А думает за всех пусть партия, тем более что она в Германии одна на всех, во главе с фюрером. И партия заботилась о необходимой концентрации пафоса в мыслях - с последующим их вытеснением.
Вильм Хозенфельд вступил в НСДАП в 1935 году - не только из-за желания быть в "передовых рядах", но и боясь потерять работу: беспартийный учитель не способен полноценно воспитывать детей в традициях "нового духа".
Из сочинения 10-летнего Детлефа Хозенфельда: "В Святой вечер 1937 года перед Рождеством мы обедали раньше, чем обычно... В маленькой комнате горели свечи на рождественской елке, а на столах лежали подарки... В гостиной мы пели рождественские песни, отец аккомпанировал нам на пианино. А потом он читал нам из Библии".
В маленькой деревушке под Фульдой тоже царило безоблачное счастье.
Продолжение статьи тут - http://ksunray.livejournal.com/255548.html