О писательстве
Выкладываю свой пост благодарности, который я начала писать больше месяца назад, а сегодня закончила) Но первое "сегодня" было месяц назад.
***
Сегодня (писала я 18 февраля) я открыла свой дневник по Испании (пока только краткий, наброски - как в живописи) и почувствовала, какой азарт и радость охватывают, когда я представляю, как я буду всё это писать, перекладывать на бумагу подробности, как все мои испанские идиллии снова оживут при воспоминании о них.
А ведь когда-то давно, когда я ходила на литературную студию «Родник», множество раз между мной и Виктором Гавриловичем были примерно такие диалоги:
- Мне не нравятся мои стихи. Я так хочу писать в рифму. Но не получается.
- Тебе не нужно писать в рифму, ты создаёшь отличные верлибры.
- Ну да, верлибры… Но это не то. Многие считают это какими-то недостихами. А вот рифмованные!..
Или такой диалог:
- Я хочу писать как Ремарк (Экзюпери, Михаэль Энде, в общем, подставьте нужное).
- Пиши по-своему. Так как можешь написать только ты, никто за тебя не напишет.
Я снова спорила:
- Ну вот Ремарк (Экзюпери, Михаэль Энде, в общем, подставьте нужное) так потрясающе писал, я не смогу настолько талантливо…
Виктор Гаврилович вдохновенно начинал меня переубеждать, отстаивая свои идеи об уникальности каждого. Он мог долго с жаром говорить о том, что таких впечатлений и эмоций, как у меня, у Ремарка не было, и только я могу о них написать, только я могу так расставить акценты, подобрать такие слова и т.д…
Я недоверчиво слушала, и постепенно слова «Я хочу писать как Ремарк» в моей голове тускнели и исчезали.
И всё равно часто я вообще категорически заявляла:
- Никакой я не писатель. И не буду я писать, у меня нет вдохновения.
- Так нужно открывать форточки вдохновения!
Я расстраивалась:
- Не знаю, я вообще не чувствую в себе желания писать. Я не чувствую, что это моё.
- Конечно, твоё, вот увидишь.
Подобные диалоги происходили и с Марией Сергеевной, которая тоже щедро делилась со мной своей энергией и убеждённостью и, кажется, верила в меня, когда для этого не было никаких оснований.
И вот прошло много лет, и я пожинаю плоды этих «пряников», полученных в детстве. Да, таких пряников - безусловной веры мудрых взрослых в то, что каждый ребёнок (и именно ты в частности) талантлив, и у него есть множество способностей.
Таких пряников многие из нас в детстве не получили, а жаль.
И теперь я понимаю, что именно это и есть самое важное.
Я чувствую себя очень сильной в том, что касается писательства. Когда я занимаюсь другой деятельностью (даже той, которая по душе) я только мечтаю об этой внутренней силе и уверенности, которой катастрофически не хватает.
Но когда я пишу, всё это есть.
Я не сравниваю себя с другими, не испытываю болезненные уколы самолюбия, если кто-то написал отличное произведение. Я могу спокойно услышать аргументированную критику, отделить то, что может быть полезно, от ненужных оценок и шаблонов, которые иногда встречаются в мыслях критикующих. Иногда, конечно, что-то может задеть меня и обидеть, но это вряд ли выбьет у меня почву из-под ног.
Я перестала тратить время на тормозящие мысли о том, стоит ли мне писать и о том, кто пишет лучше меня, и кто хуже.
Я не буду называть себя гением (ну, разве что в шутку) и стремится забраться на пьедестал, чтобы впихнуться в рамки крутости, придуманные ограниченными людьми.
Я также не буду принижать то, что делаю и говорить: «Да, я иногда пописываю. Что? Да так, ерунда. Я, знаете ли, графоман».
Я просто пишу, потому что в этом моя потребность, радость, волшебная необходимость.
Иногда это получается легко, вдохновенно, через меня как будто проходит поток слов, слов самых нужных и правильных, только успевай их записывать.
А иногда они не слушаются меня, не складываются, топорщатся в предложениях, и я сержусь на эти корявые фразы, и пытаюсь беспомощно поймать нужные слова, как кошка собственный хвост. А потом я успокаиваюсь и оставляю их до поры до времени, чтобы потом перечитать всё на свежую голову и улучшить свой текст.
Раньше, даже будучи подростком, я думала, что настоящему писателю легко творить свои произведения, что на него всё время нисходит этот поток самых важных слов, а он только знай себе пишет, а потом прыгает до потолка: «Ах, какой я гений!». И когда я читала книги, которые мне казались невозможными и потрясающими, то не могла поверить, что это - результат кропотливой, напряжённой работы, а не божественного экстаза. Мне казалось, что раз писать трудно, то это знак того, что в тебе нет никакого таланта.
Поэтому однажды я решила, что раз я не гений, то не буду больше писать. Или, если буду писать, то только по вдохновению, потому что если вдохновение прижало к стене, то деваться некуда - иди и записывай. Но я даже не стремилась открыть «форточки вдохновения», о которых на Литстудии рассказывал Виктор Гаврилович. Так и сидела какое-то время в бессловесной духоте.
А вдохновение само меня перехитрило - оно стало приходить чаще и чаще, и я уже забыла напрочь, что я себе обещала, и свои размышления о «настоящем писателе» и о талантливости тоже забыла.
Потом только я заметила, что хочу писать - всё чаще и чаще. И даже не могу сказать, чего здесь больше - вдохновения или потребности. Кажется, и то, и другое, и потребность пробуждает вдохновение, а вдохновение придаёт сил и энергии, чтобы удовлетворять эту писательскую потребность.
***
И вот сейчас я смотрю на свой такой ещё сырой, неотредактированный, но уже практически дописанный дневник по Испании - пусть здесь играют победные литавры! Я сделала это! В первый раз в жизни я наконец-то описала одно из своих путешествий! Пусть это и не будет шедевром, но такое чувство реализованности и отдачи я испытывала только от творчества. Ни одна учёба и работа не давали мне этого чувства, что я делаю что-то важное.
А сейчас я так явственно ощущаю, что сделала что-то ценное и настоящее.
Я доросла до того, чтобы доводить начатое до конца, чтобы не опускать руки, если писать нелегко. Доросла до того, что вера других людей в меня стала теперь моей верой и дала мне столько энергии.
Виктор Гаврилович, Мария Сергеевна, вы даже представить не можете, как я вам благодарна!!!
Антон, тебе я тоже очень благодарна за поддержку и тонизирующие слова, которые ты много раз говорил!
***
Сегодня (писала я 18 февраля) я открыла свой дневник по Испании (пока только краткий, наброски - как в живописи) и почувствовала, какой азарт и радость охватывают, когда я представляю, как я буду всё это писать, перекладывать на бумагу подробности, как все мои испанские идиллии снова оживут при воспоминании о них.
А ведь когда-то давно, когда я ходила на литературную студию «Родник», множество раз между мной и Виктором Гавриловичем были примерно такие диалоги:
- Мне не нравятся мои стихи. Я так хочу писать в рифму. Но не получается.
- Тебе не нужно писать в рифму, ты создаёшь отличные верлибры.
- Ну да, верлибры… Но это не то. Многие считают это какими-то недостихами. А вот рифмованные!..
Или такой диалог:
- Я хочу писать как Ремарк (Экзюпери, Михаэль Энде, в общем, подставьте нужное).
- Пиши по-своему. Так как можешь написать только ты, никто за тебя не напишет.
Я снова спорила:
- Ну вот Ремарк (Экзюпери, Михаэль Энде, в общем, подставьте нужное) так потрясающе писал, я не смогу настолько талантливо…
Виктор Гаврилович вдохновенно начинал меня переубеждать, отстаивая свои идеи об уникальности каждого. Он мог долго с жаром говорить о том, что таких впечатлений и эмоций, как у меня, у Ремарка не было, и только я могу о них написать, только я могу так расставить акценты, подобрать такие слова и т.д…
Я недоверчиво слушала, и постепенно слова «Я хочу писать как Ремарк» в моей голове тускнели и исчезали.
И всё равно часто я вообще категорически заявляла:
- Никакой я не писатель. И не буду я писать, у меня нет вдохновения.
- Так нужно открывать форточки вдохновения!
Я расстраивалась:
- Не знаю, я вообще не чувствую в себе желания писать. Я не чувствую, что это моё.
- Конечно, твоё, вот увидишь.
Подобные диалоги происходили и с Марией Сергеевной, которая тоже щедро делилась со мной своей энергией и убеждённостью и, кажется, верила в меня, когда для этого не было никаких оснований.
И вот прошло много лет, и я пожинаю плоды этих «пряников», полученных в детстве. Да, таких пряников - безусловной веры мудрых взрослых в то, что каждый ребёнок (и именно ты в частности) талантлив, и у него есть множество способностей.
Таких пряников многие из нас в детстве не получили, а жаль.
И теперь я понимаю, что именно это и есть самое важное.
Я чувствую себя очень сильной в том, что касается писательства. Когда я занимаюсь другой деятельностью (даже той, которая по душе) я только мечтаю об этой внутренней силе и уверенности, которой катастрофически не хватает.
Но когда я пишу, всё это есть.
Я не сравниваю себя с другими, не испытываю болезненные уколы самолюбия, если кто-то написал отличное произведение. Я могу спокойно услышать аргументированную критику, отделить то, что может быть полезно, от ненужных оценок и шаблонов, которые иногда встречаются в мыслях критикующих. Иногда, конечно, что-то может задеть меня и обидеть, но это вряд ли выбьет у меня почву из-под ног.
Я перестала тратить время на тормозящие мысли о том, стоит ли мне писать и о том, кто пишет лучше меня, и кто хуже.
Я не буду называть себя гением (ну, разве что в шутку) и стремится забраться на пьедестал, чтобы впихнуться в рамки крутости, придуманные ограниченными людьми.
Я также не буду принижать то, что делаю и говорить: «Да, я иногда пописываю. Что? Да так, ерунда. Я, знаете ли, графоман».
Я просто пишу, потому что в этом моя потребность, радость, волшебная необходимость.
Иногда это получается легко, вдохновенно, через меня как будто проходит поток слов, слов самых нужных и правильных, только успевай их записывать.
А иногда они не слушаются меня, не складываются, топорщатся в предложениях, и я сержусь на эти корявые фразы, и пытаюсь беспомощно поймать нужные слова, как кошка собственный хвост. А потом я успокаиваюсь и оставляю их до поры до времени, чтобы потом перечитать всё на свежую голову и улучшить свой текст.
Раньше, даже будучи подростком, я думала, что настоящему писателю легко творить свои произведения, что на него всё время нисходит этот поток самых важных слов, а он только знай себе пишет, а потом прыгает до потолка: «Ах, какой я гений!». И когда я читала книги, которые мне казались невозможными и потрясающими, то не могла поверить, что это - результат кропотливой, напряжённой работы, а не божественного экстаза. Мне казалось, что раз писать трудно, то это знак того, что в тебе нет никакого таланта.
Поэтому однажды я решила, что раз я не гений, то не буду больше писать. Или, если буду писать, то только по вдохновению, потому что если вдохновение прижало к стене, то деваться некуда - иди и записывай. Но я даже не стремилась открыть «форточки вдохновения», о которых на Литстудии рассказывал Виктор Гаврилович. Так и сидела какое-то время в бессловесной духоте.
А вдохновение само меня перехитрило - оно стало приходить чаще и чаще, и я уже забыла напрочь, что я себе обещала, и свои размышления о «настоящем писателе» и о талантливости тоже забыла.
Потом только я заметила, что хочу писать - всё чаще и чаще. И даже не могу сказать, чего здесь больше - вдохновения или потребности. Кажется, и то, и другое, и потребность пробуждает вдохновение, а вдохновение придаёт сил и энергии, чтобы удовлетворять эту писательскую потребность.
***
И вот сейчас я смотрю на свой такой ещё сырой, неотредактированный, но уже практически дописанный дневник по Испании - пусть здесь играют победные литавры! Я сделала это! В первый раз в жизни я наконец-то описала одно из своих путешествий! Пусть это и не будет шедевром, но такое чувство реализованности и отдачи я испытывала только от творчества. Ни одна учёба и работа не давали мне этого чувства, что я делаю что-то важное.
А сейчас я так явственно ощущаю, что сделала что-то ценное и настоящее.
Я доросла до того, чтобы доводить начатое до конца, чтобы не опускать руки, если писать нелегко. Доросла до того, что вера других людей в меня стала теперь моей верой и дала мне столько энергии.
Виктор Гаврилович, Мария Сергеевна, вы даже представить не можете, как я вам благодарна!!!
Антон, тебе я тоже очень благодарна за поддержку и тонизирующие слова, которые ты много раз говорил!