Испания меня захватила.
О, как тяжело учиться!
И не потому, что весна, хотя и поэтому тоже.
Меня поглотила Испания. Вообще-то я собиралась писать свой дневник об этой поездке по чуть-чуть, помня мудрые советы Виктора Гавриловича: выделять ровно полчаса в день (или больше, у кого какие возможности) и начинать писать. Даже если нет вдохновения, а фразы складываются со скрипом. Потом слова и мысли начинают слушаться, как слушаются пальцы, оттаяв после мороза.
Который день я пытаюсь уложиться в полчаса, но с трудом прерываю себя через час-полтора.
«Ничего, я постепенно научусь этой хитрой самодисциплине» - подумала я.
И вот сегодня я встала в восемь утра, и к половине девятого села за компьютер, чтобы совершить чудеса самодисциплины и написать кусочек дневника за полчаса. Я намеревалась побить вчерашние рекорды!
И я их побила, да ещё как! Я оторвалась от дневника, когда на часах было около 11-ти, подумав с недоумением и досадой: «Ну что ж так быстро прошли эти полчаса!». Съела бутер, пообещав, что сейчас примусь за учёбу, но потом вспомнила, что не дописала такой важный момент про город Гвадалест, я непременно должна про него написать! Ну ладно, уже начало двенадцатого, вот к двенадцати я уж точно закончу.
Потом я писала про Гвадалест, записывали вспомнившиеся кусочки разных разговоров и мыслей, описывала достопримечательности Валенсии.
Ничего себе очередные полчаса - уже начало второго! Да как так получается?!!!! Ладно, можно прерваться на обед, еда - это святое) Но уж после обеда я точно буду читать книги по учёбе. Как же стыдно, я ведь люблю Булгакова, которого мне сейчас нужно будет читать. Да, люблю. Но что-то не так. Да, не так, потому что как же наши разговоры с Диего?! Я не могу их не записать, вдруг я их забуду! Я должна их записать, пока я их помню! И ещё надо выяснить, как называлась та башня, на которую мы забирались.
Два часа дня.
Три часа дня.
Ну нееееет, я не могу так вот грубо прервать этот прекрасный творческий процесс, я должна написать про музей Прадо, это важно, очень важно!
В половине шестого я всё-таки вытолкала себя на улицу. Пока солнце ещё не село. В нашем порту какой-то сумасшедший экстремал занимался виндсерфингом. Он шёл на лыжах по тающему льду, нёс перед собой огромный разноцветный парус (или как эта штука у серферов называется?), а потом пытался взлететь. Вот это фанатизм! Это действительно одержимость - кататься по Москве-реке, когда вовсю тает снег. Хотя кто бы говорил? :) Если его безудержное желание кататься похоже на это моё «ааа, я должна написать про Гвадалест/музей Прадо и т.д.», то я его вполне понимаю.
И всё-таки: почему полчаса проходит так катастрофически быстро? Вот бы можно было на какой-нибудь карточке накапливать бонусные часы, чтобы потом иметь возможность воспользоваться ими в особенно загруженные дни… Или, допустим, продлевать время, когда очень надо.
***
А вечером я всё-таки принялась за Булгакова, и он так интересно описывал процесс писательства, что, я теперь уверена, он бы сам меня простил за то, что я откладывала его книгу. Может быть, даже приободрил бы и сказал: «Да не волнуйся, потом почитаешь мой роман. Пиши, пиши, пока тебя эта твоя Испания так вдохновляет. Нисколько я не сержусь».
Вы ведь правда не сердитесь, безмерно уважаемый М.А.? :)
И не потому, что весна, хотя и поэтому тоже.
Меня поглотила Испания. Вообще-то я собиралась писать свой дневник об этой поездке по чуть-чуть, помня мудрые советы Виктора Гавриловича: выделять ровно полчаса в день (или больше, у кого какие возможности) и начинать писать. Даже если нет вдохновения, а фразы складываются со скрипом. Потом слова и мысли начинают слушаться, как слушаются пальцы, оттаяв после мороза.
Который день я пытаюсь уложиться в полчаса, но с трудом прерываю себя через час-полтора.
«Ничего, я постепенно научусь этой хитрой самодисциплине» - подумала я.
И вот сегодня я встала в восемь утра, и к половине девятого села за компьютер, чтобы совершить чудеса самодисциплины и написать кусочек дневника за полчаса. Я намеревалась побить вчерашние рекорды!
И я их побила, да ещё как! Я оторвалась от дневника, когда на часах было около 11-ти, подумав с недоумением и досадой: «Ну что ж так быстро прошли эти полчаса!». Съела бутер, пообещав, что сейчас примусь за учёбу, но потом вспомнила, что не дописала такой важный момент про город Гвадалест, я непременно должна про него написать! Ну ладно, уже начало двенадцатого, вот к двенадцати я уж точно закончу.
Потом я писала про Гвадалест, записывали вспомнившиеся кусочки разных разговоров и мыслей, описывала достопримечательности Валенсии.
Ничего себе очередные полчаса - уже начало второго! Да как так получается?!!!! Ладно, можно прерваться на обед, еда - это святое) Но уж после обеда я точно буду читать книги по учёбе. Как же стыдно, я ведь люблю Булгакова, которого мне сейчас нужно будет читать. Да, люблю. Но что-то не так. Да, не так, потому что как же наши разговоры с Диего?! Я не могу их не записать, вдруг я их забуду! Я должна их записать, пока я их помню! И ещё надо выяснить, как называлась та башня, на которую мы забирались.
Два часа дня.
Три часа дня.
Ну нееееет, я не могу так вот грубо прервать этот прекрасный творческий процесс, я должна написать про музей Прадо, это важно, очень важно!
В половине шестого я всё-таки вытолкала себя на улицу. Пока солнце ещё не село. В нашем порту какой-то сумасшедший экстремал занимался виндсерфингом. Он шёл на лыжах по тающему льду, нёс перед собой огромный разноцветный парус (или как эта штука у серферов называется?), а потом пытался взлететь. Вот это фанатизм! Это действительно одержимость - кататься по Москве-реке, когда вовсю тает снег. Хотя кто бы говорил? :) Если его безудержное желание кататься похоже на это моё «ааа, я должна написать про Гвадалест/музей Прадо и т.д.», то я его вполне понимаю.
И всё-таки: почему полчаса проходит так катастрофически быстро? Вот бы можно было на какой-нибудь карточке накапливать бонусные часы, чтобы потом иметь возможность воспользоваться ими в особенно загруженные дни… Или, допустим, продлевать время, когда очень надо.
***
А вечером я всё-таки принялась за Булгакова, и он так интересно описывал процесс писательства, что, я теперь уверена, он бы сам меня простил за то, что я откладывала его книгу. Может быть, даже приободрил бы и сказал: «Да не волнуйся, потом почитаешь мой роман. Пиши, пиши, пока тебя эта твоя Испания так вдохновляет. Нисколько я не сержусь».
Вы ведь правда не сердитесь, безмерно уважаемый М.А.? :)