Билли
Так тяжко и пусто, когда уходит живое существо.
Вчера на моих руках умер Билли, старенький крыс. Умер не по моей вине, а от старости и онкологии (декоративные крыски, к сожалению, генетически с этому предрасположены). И знала я его всего-то дней шесть, а всё равно тяжело.
Позавчера, вернувшись вечером после каких-то дел, заметила, что он очень плохо ест, и стал совсем слабым и вялым. Пыталась кормить его с рук, и упорно поила водой.
На следующий день стало понятно, что ему плохо, и нельзя ждать. Однако то, что он хотя бы чуть-чуть ел и активно пил, внушало надежду, и я думала, что скорей всего его вылечат.
Но в тот час, пока мы добирались до ветклиники, он угасал на глазах, и я пыталась напоить его водой с каким-то маньяческим упорством в трясущемся душном автобусе, никак не желая верить, что ему нельзя помочь.
Врач в клинике после уколов и рентгена покачала головой и однозначно сказала, что лучше уже не мучить крыса и усыпить. Пока я звонила в Крым, чтобы сообщить эту весть и договориться с Машей (собственно, это её крыски), врач бережно гладила Билли, и мне было легче оттого, что он находится в таких добрых руках.
Однако всё равно весь вечер я над ним плакала и не было сил что-то делать.
Только внезапный приезд друга вывел меня из этого состояния и затеянная сегодня уборка.
Каждый раз умом понимаю, что это жизнь, и это нормально, но принимать и привыкать каждый раз сложно.
Вчера на моих руках умер Билли, старенький крыс. Умер не по моей вине, а от старости и онкологии (декоративные крыски, к сожалению, генетически с этому предрасположены). И знала я его всего-то дней шесть, а всё равно тяжело.
Позавчера, вернувшись вечером после каких-то дел, заметила, что он очень плохо ест, и стал совсем слабым и вялым. Пыталась кормить его с рук, и упорно поила водой.
На следующий день стало понятно, что ему плохо, и нельзя ждать. Однако то, что он хотя бы чуть-чуть ел и активно пил, внушало надежду, и я думала, что скорей всего его вылечат.
Но в тот час, пока мы добирались до ветклиники, он угасал на глазах, и я пыталась напоить его водой с каким-то маньяческим упорством в трясущемся душном автобусе, никак не желая верить, что ему нельзя помочь.
Врач в клинике после уколов и рентгена покачала головой и однозначно сказала, что лучше уже не мучить крыса и усыпить. Пока я звонила в Крым, чтобы сообщить эту весть и договориться с Машей (собственно, это её крыски), врач бережно гладила Билли, и мне было легче оттого, что он находится в таких добрых руках.
Однако всё равно весь вечер я над ним плакала и не было сил что-то делать.
Только внезапный приезд друга вывел меня из этого состояния и затеянная сегодня уборка.
Каждый раз умом понимаю, что это жизнь, и это нормально, но принимать и привыкать каждый раз сложно.