Бродский
Сегодня на синтаксисе в качестве домашней работы нам задали стихотворение Бродского.
Я давно уже не читала стихов, потому что мне порядком надоели все эти правильные привычные ямбы-хореи с одинаковым количеством стоп и безукоризненными рифмами.
И вот наконец-то случайно сумасшедшее стихотворение, которое сильно пришлось по вкусу. Давно забытое чувство удовольствия от странных изломов слов, от завихрения смыслов:
****
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.
Я давно уже не читала стихов, потому что мне порядком надоели все эти правильные привычные ямбы-хореи с одинаковым количеством стоп и безукоризненными рифмами.
И вот наконец-то случайно сумасшедшее стихотворение, которое сильно пришлось по вкусу. Давно забытое чувство удовольствия от странных изломов слов, от завихрения смыслов:
****
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.