Она его не помнит
Оригинал взят у avmalgin в Она его не помнит
Журнал New Times взял интервью у психиатра, объявившего Михаила Косенко невменяемым.
Я бы хотела поговорить с вами о Михаиле Косенко.
О ком? О ком?
Вы давали заключение по его делу?
О Михаиле Косенко я давала заключение?
Да. Вместе с Инной Ушаковой, с экспертом Цветаевой. Не помните? Мне сказали, что вы крупный специалист по шизофрении.
Где вам это сказали? В моем центре?
Я нашла в интернете статьи с вашими комментариями по разным темам, связанным с психиатрией.
Я даю комментарии?
Да.
Я не даю.
Вы подписывали экспертизу в отношении Михаила Косенко?
Я что-то такого не помню. Но возможно, подписывала и забыла. Может быть, так. Но что я журналистам даю комментарии, это точно не так. Я, может быть, два или три раза в жизни давала, но это было лет 10 назад.
Софья Натановна Осколкова - это вы?
Да.
У вас 32 года стаж?
35 лет стаж. Последние 10 лет я не давала никому интервью. Все интервью согласуются с руководством. Так просто это не решается. Я не хочу неприятностей на свою голову. Я не помню, проводила ли я ему (Косенко) экспертизу или нет. Вот в чем ужас весь.
На основании судебно-психиатрической экспертизы, подписанной вами, Михаил Косенко признан судом невменяемым. И суд отправил его на принудительное лечение. 6 мая 2012 года он вышел на Болотную площадь, его обвинили в сопротивлении полиции. Вы слышали об этом деле?
Может быть, что-то я слышала, но я не помню, участвовала ли я в экспертизе.
Ваше имя там на первом месте. Там еще врачи Ушакова и Цветаева.
Вполне возможно, что мы его смотрели, но вы поймите правильно, у нас же поток случаев. Мы не можем всех помнить. И я и любой другой.
Вы политикой интересуетесь? Телевизор смотрите?
Я телевизор не смотрю 17 лет.
А интернет и газеты читаете?
Читаю я газеты, конечно, и с интернетом я общаюсь. Но как-то насчет Косенко я не могу сказать четко вам сейчас с ходу, что я там участвовала, и не знаю, в чем он обвинялся.
Когда вы проводите экспертизы, вы общаетесь с человеком или общается только врач-докладчик, а вы потом смотрите бумаги и подписываете? Может быть, поэтому вы его не помните?
Да вы что? Какие бумаги? Я человека смотрю. Но конкретно его я не помню.Возможно, я бы вспомнила, если бы я вникла. В любом случае какое-то интервью - это с разрешения руководства.
Косенко 12 лет наблюдался у психиатра, он получал препарат сонапакс, и лечащий врач не считал его опасным для общества, а вы и еще два эксперта за десять минут признали его невменяемым. На основании чего вы вынесли такое решение? Теперь по решению суда он будет бессрочно содержаться в психиатрической больнице.
Ну, наверное, если так, то так.
Так лучше - содержаться в психиатрической тюремной больнице, ведь через год-два врачебная комиссия может облегчить диагноз и выписать домой, чем долгие годы сидеть в колонии?
Поскольку я не помню всех нюансов, я не могу вам ничего сказать.
Но ведь это громкое дело. О нем все говорят.
Понимаете, у нас много громких дел.
Как вы оцениваете обвинение врачей в использовании карательной психиатрии, о которой сейчас, в связи с делом Михаила Косенко, много пишут и говорят? Дело ведь политическое.
Мы этим не занимаемся.
Чем не занимаетесь?
Ну, ничем таким карательным.
Вы не используете психиатрию в карательных целях?
Вы что такое говорите? Да вы что? Я вообще на такие темы не разговариваю. Это не соответствует истине. Вы поговорите с кем-нибудь другим про это в Центре.
А к кому нужно обратиться?
Обратитесь к нашему руководству.
И руководство вам разрешит дать журналистам интервью?
Я не знаю. Я не уверена в этом.
Почему?
Потому что есть более значительные люди у нас в Центре, чем я.
Вы автор экспертизы. Ваша подпись стоит первой, вы профессор, доктор медицинских наук...
Что значит автор? Я не автор, я, по крайней мере, член (комиссии. - The New Times).
Ваша фамилия - первая в экспертизе.
Это ничего не значит. Это всегда коллегиально решается.
Что вы знаете про тюремные психиатрические больницы? Говорят, что там условия хуже, чем в колонии.
Это все сказки. Я даже это не комментирую. Я не хочу неприятностей и проблем.
ОТСЮДА
Журнал New Times взял интервью у психиатра, объявившего Михаила Косенко невменяемым.
Я бы хотела поговорить с вами о Михаиле Косенко.
О ком? О ком?
Вы давали заключение по его делу?
О Михаиле Косенко я давала заключение?
Да. Вместе с Инной Ушаковой, с экспертом Цветаевой. Не помните? Мне сказали, что вы крупный специалист по шизофрении.
Где вам это сказали? В моем центре?
Я нашла в интернете статьи с вашими комментариями по разным темам, связанным с психиатрией.
Я даю комментарии?
Да.
Я не даю.
Вы подписывали экспертизу в отношении Михаила Косенко?
Я что-то такого не помню. Но возможно, подписывала и забыла. Может быть, так. Но что я журналистам даю комментарии, это точно не так. Я, может быть, два или три раза в жизни давала, но это было лет 10 назад.
Софья Натановна Осколкова - это вы?
Да.
У вас 32 года стаж?
35 лет стаж. Последние 10 лет я не давала никому интервью. Все интервью согласуются с руководством. Так просто это не решается. Я не хочу неприятностей на свою голову. Я не помню, проводила ли я ему (Косенко) экспертизу или нет. Вот в чем ужас весь.
На основании судебно-психиатрической экспертизы, подписанной вами, Михаил Косенко признан судом невменяемым. И суд отправил его на принудительное лечение. 6 мая 2012 года он вышел на Болотную площадь, его обвинили в сопротивлении полиции. Вы слышали об этом деле?
Может быть, что-то я слышала, но я не помню, участвовала ли я в экспертизе.
Ваше имя там на первом месте. Там еще врачи Ушакова и Цветаева.
Вполне возможно, что мы его смотрели, но вы поймите правильно, у нас же поток случаев. Мы не можем всех помнить. И я и любой другой.
Вы политикой интересуетесь? Телевизор смотрите?
Я телевизор не смотрю 17 лет.
А интернет и газеты читаете?
Читаю я газеты, конечно, и с интернетом я общаюсь. Но как-то насчет Косенко я не могу сказать четко вам сейчас с ходу, что я там участвовала, и не знаю, в чем он обвинялся.
Когда вы проводите экспертизы, вы общаетесь с человеком или общается только врач-докладчик, а вы потом смотрите бумаги и подписываете? Может быть, поэтому вы его не помните?
Да вы что? Какие бумаги? Я человека смотрю. Но конкретно его я не помню.Возможно, я бы вспомнила, если бы я вникла. В любом случае какое-то интервью - это с разрешения руководства.
Косенко 12 лет наблюдался у психиатра, он получал препарат сонапакс, и лечащий врач не считал его опасным для общества, а вы и еще два эксперта за десять минут признали его невменяемым. На основании чего вы вынесли такое решение? Теперь по решению суда он будет бессрочно содержаться в психиатрической больнице.
Ну, наверное, если так, то так.
Так лучше - содержаться в психиатрической тюремной больнице, ведь через год-два врачебная комиссия может облегчить диагноз и выписать домой, чем долгие годы сидеть в колонии?
Поскольку я не помню всех нюансов, я не могу вам ничего сказать.
Но ведь это громкое дело. О нем все говорят.
Понимаете, у нас много громких дел.
Как вы оцениваете обвинение врачей в использовании карательной психиатрии, о которой сейчас, в связи с делом Михаила Косенко, много пишут и говорят? Дело ведь политическое.
Мы этим не занимаемся.
Чем не занимаетесь?
Ну, ничем таким карательным.
Вы не используете психиатрию в карательных целях?
Вы что такое говорите? Да вы что? Я вообще на такие темы не разговариваю. Это не соответствует истине. Вы поговорите с кем-нибудь другим про это в Центре.
А к кому нужно обратиться?
Обратитесь к нашему руководству.
И руководство вам разрешит дать журналистам интервью?
Я не знаю. Я не уверена в этом.
Почему?
Потому что есть более значительные люди у нас в Центре, чем я.
Вы автор экспертизы. Ваша подпись стоит первой, вы профессор, доктор медицинских наук...
Что значит автор? Я не автор, я, по крайней мере, член (комиссии. - The New Times).
Ваша фамилия - первая в экспертизе.
Это ничего не значит. Это всегда коллегиально решается.
Что вы знаете про тюремные психиатрические больницы? Говорят, что там условия хуже, чем в колонии.
Это все сказки. Я даже это не комментирую. Я не хочу неприятностей и проблем.
ОТСЮДА