Репрессии в коммунистическом Китае. Издевательства над уйгурами в китайских тюрьмах
Мало где в мире жестокость тюремных порядков может сравниться с беспределом российской ФСИН, прямого наследника ГУЛАГа. Само слово беспредел - тюремного происхождения. Циничные издевательства, подавление воли вне границ человеческого понимания; беззаконие как норма - это беспредел советско-российской системы уголовного преследования. Как водится при тоталитаризме, белое называется чёрным, а беспредел - перевоспитанием. За соблюдением беспредела, узаконенного властью, следят тюремные надзиратели, прозванные вертухаями. Но их усилий мало. Государство взаимодействует с заключёнными для подавления других заключённых. Для этого есть деление на тюремные касты, существовавшее ещё в «бесклассовом» советском обществе.
Жаркому китайскому Туркестану (Синьцзянь) далеко до мёрзлой Воркуты. А вот в жестокости тюремной системы коммунистическому Китаю близко до советских лагерей. Один продукт тоталитаризма. Используя современные технологии, да и в масштабах Китай уже обошёл Россию, построив концлагеря для уйгуров; в СССР всё же не было лагерей по этническому принципу, формально в ГУЛАГе была дружба народов.
Восточный Туркестан населён в основном уйгурами. Этнически, культурно и исторически обширный Уйгурстан инороден для Китая, хотя китайцы впервые появились там в давние времена. Здесь был и Тюркский каганат, и правили монгольские ханы. Был тут и Тамерлан. В середине XVIII века монголы ослабли и Джунгария с Восточным Туркестаном завоёваны империей Цин. С этого времени появилось название Синьцзянь - «новая граница». Китайцы закрепили свою власть над регионом, несмотря на постоянные восстания джунгар и уйгуров. В 1955 году новые коммунистические власти образовали Синьцзян-Уйгурский автономный район. Меж горных хребтов и гряд сопок расположились сравнительно небольшие равнины и оазисы. На юго-западе горные хребты Каракорума достигают высоты 6000-8000 м. Красивая природа, но для сельского хозяйства пригодно всего 4-5% земель, это основа экономики. Население сосредоточено в оазисах Кашгарии и долинах рек Джунгарии. Автономия этнически и культурно похожа не на Китай, а на Среднюю Азию бывшего СССР.
В Синьцзяне добываются нефть и газ, через него же везут в Китай горючее из России, но самое главное - ему уготована роль центрального связующего звена в проекте «Один пояс и один путь», глобальной китайской инфраструктурной инициативе, которая должна связать между собой рынки Китая, Ближнего Востока и Европы. В Восточный Туркестан стали вливаться грандиозные средства. Доведя дорожную сеть на своей территории до европейских стандартов, Китай стал субсидировать строительство у соседей - новая железная дорога свяжет Синьцзян с Киргизией и Узбекистаном. Но развитие экономически отсталой провинции сочленено с давлением на местное население.
Коммунистическое правительство Китая со времён Мао переселяет китайцев в Синцзян, в лучшие, благоприянные для жизни места. А уйгуров, казахов, дунган переселяют в пустыни. На озере Лобнор было произведено 46 ядерных взрывов при создании Китаем ядерной бомбы, сейчас оно безжизненно. Города Туркестана были застроены как типично среднеазиатские. Это колоритные узкие мощёные улочки с махалля и мечетями, восточными рынками и медресе. Китайские города застроены принципиально иначе, геометрически симметричные кварталы. Китайцы перестраивают Синьцзянь. В Кашгаре истребляются не только тысячелетняя архитектура и культура быта, но и сама история. В Ташкенте, кстати, сохранилось название одного их махалля - Кашгар. Основали переселенцы из Кашгара, в переводе с уйгурского - «место нефрита». Китайцы сносят дома и мечети, расширяя улицы, застраивая новоделом. Что-то остаётся, как грациозная мечеть Ид-Ках с жёлтой глазированной черепицей. Но дух уничтожается, китайцы стремятся ассимилировать уйгуров. Идёт борьба с исламом, вплоть до уголовного преследования за «излишнюю» религиозность. Запрещено изготовление пчаков - этнических ножей. Древние клинки конфискуют, как холодное оружие. При покупке обычных кухонных ножей уйгуры обязаны нанести лазерной гравировкой идентифицирующий владельца QR-код на лезвие. Запрещено ношение бурок и даже бороды. Изымаются и сжигаются книги. Нет учебников ранее 2009 года - подлежат уничтожению, наказание за их хранение до семи лет лагерей. Обязательны уроки китайского языка для взрослых, в отведённое время. Изуверские запреты и преследование вызывают сопротивление. Есть как одиночные протесты, так и восстания, жестоко подавляемые, что скрывается от мировой прессы. Интернет в Китае закрыт от внешнего мира, а в Синнзяне периодически отключается, бывает на год.
Китайцы не церемонятся и всё усиливают репрессии. «Невозможно выпалывать сорняки по одному, - объявил партийный чиновник в Кашгаре, - Нам нужны химикаты, чтобы справиться сразу со всеми». Китайский прокуратор пообещал «похоронить тела террористов в безбрежном море народной войны». С апреля 2017 года поводом для ареста стали излишняя религиозность, ношение паранджи, борода, традиционная одежда, публичное толкование Корана и арабские имена детей. Полицейским спускались разнарядки на число арестованных - в некоторых поселениях это 40% населения. Несогласных стали отправлять в «воспитательные лагеря». Для слежки за мусульманами на телефоны уйгуров в обязательном порядке устанавливается специальное приложение Jing Wang Weishi, оно передает в полицию модель телефона и номер владельца, мониторит всю поступающую информацию, указывая наличие опасного с точки зрения государства контента.
Расходы на внутреннюю безопасность превысили оборонные расходы Китая. В Синьцзяне установлена большая часть из 20 миллионов видеокамер, работающих в стране. Китайской полиции требуется не больше семи минут, чтобы вычислить и задержать в толпе любого подозреваемого, черты лица которого совпадают с данными, указанными в центральной базе. CEIEC - госкомпания, которая обеспечивает инфраструктуру слежки. Успехи компании заинтересовали другие страны и она вышла на внешние рынки. Отделения CEIEC появились на Кубе, в Бразилии, Боливии и Перу, компания разработала систему интернет-цензуры для правительства Уганды и осваивает Африку. В разделе «Европа» на сайте CEIEC пока только одно представительство. Находится оно где бы вы думали? Разумеется, в Москве. Минск пока обходится. Китайские полицейские в Синцзяне недурно оснащены. Электрошокеры установлены прямо на щитах. Автоматами вооружены только командиры патрулей, китайцы. Рядовые полицейские, уйгуры, вооружены копьями с резиновым древком и стальным острием, длинными дубинками и захватами для защелкивания на шее противника. Город разбит на блоки, и при переходе из одного квартала в другой каждый уйгур обязан предъявить пластиковый ID, просветить сумку, сканировать зрачок, иногда отдать полицейскому для ознакомления свой телефон. Такой же контроль в банке, в больнице, в супермаркете и в подземном переходе. Улицы патрулируются броневиками, спецназом и бригадами добровольных дружинников, периодически останавливающих прохожих для проверки личности. Дружинники под командованием члена Компартии регулярно наведываются к уйгурским семьям, для опросов и проверок, нет ли в доме запрещенных предметов и книг. Подобная проверка может продолжаться от несколько часов до нескольких дней.
С 2020 года в Синцзяне действует «система социальных кредитов», тестируемая уже четыре года назад. Как именно работает система, точно не знает никто, но известно, что рейтинги рассчитываются исходя из всей информации, который государство собирает о гражданине. На результат влияют банковские задолженности, дорожные штрафы, предосудительное поведение онлайн (включая «неправильный» шопинг) и курение в общественных местах. Очки можно поднять, став донором крови, приняв участие в благотворительном проекте или написав оду Коммунистической партии. Но их также легко потерять - достаточно много играть в видеоигры и часто ходить в мечеть Высокие баллы позволяют снимать гостиницу без депозита, получать скидку на коммунальные услуги и меньший процент на кредит в банке. С низким баллом трудно найти работу и снять квартиру. С низкими баллами ограничивается свобода перемещения, не продают билеты на внутренние рейсы (выехать за границу уйгурам и так проблематично), закрываются доступ в супермаркеты и регистрация на сайтах знакомств, детей нарушителей не принимают в хорошие школы.
Обрабатывающий данные искусственный интеллект делит общество на «безопасных», «нормальных» и «опасных» граждан. В расчет принимаются возраст, вероисповедание, судимости и контакты с иностранцами. На результат уже влияют или могут повлиять в будущем образцы ДНК. В 2016 году в сети появился открытый тендер на изготовление наборов для генотипирования для нужд полиции. Human Rights Watch утверждает, что сдача образцов ДНК стала в Синьцзяне обязательной процедурой при получении паспорта. Их собирают в школах и на рабочих местах, офицеры полиции могут прийти и домой. Об угрозах семье рассказывают почти все сбежавшие из страны; поголовный сбор генетического материала открывает широчайшие возможности для преследования родственников. Привет Путину, финансирующему генетические исследования.
По утверждению чиновников, в четырех центрах Кашгара содержится 120 тысяч заключенных. В Синьцзяне в разы больше. Лагеря можно обнаружить на спутниковых снимках. Ряды бараков, обнесенные двойным забором и сторожевыми вышками, возникают все в новых местах, а уже существующие постоянно расширяются. Китайцы со свойственным лукавством противоречат себе. Партия утверждает, что «все этнические меньшинства в Китае живут в довольстве и мире, пользуясь свободой религиозных убеждений», а «никаких перевоспитательных центров не существует». Государственное издание Global Times, выходящее в Китае на английском провозгашает: «Мир и стабильность - превыше всего и неважно, какими методами это достигнуто»
PS. Небольшая выдержка из Voice of America (VOA) https://www.voanews.com/no-place-safe, история уйгурского активиста Аделя Абдулгуфор, отсидевшего 14 лет в лагерях перевоспитания в Синцьзяне:
Турция долгое время считалась безопасным убежищем для уйгуров, тюркского и мусульманского меньшинства, которое уже более века сталкивается с религиозными преследованиями в Китае. Уйгурские беженцы во многих других странах рискуют быть депортированными. Но по мере укрепления турецко-китайских отношений многие уйгуры в Стамбуле опасаются, что защита, которой они пользуются в Турции, может ослабнуть и они снова могут столкнуться с злоупотреблениями со стороны китайского правительства.
«Когда я был ребенком мою маму часто вытаскивали из дома со связанными руками. Говорили, что она - враг государства».
«Какой она определенно была, была образованной, а не коммунисткой. Она научила меня нашей истинной истории».
Адель Абдулгуфор - уйгурский мусульманин из Кашгара, страны, которую он называет Восточным Туркестаном.
«Официально регион называется Синьцзян-Уйгурским автономным районом и входит в состав Китая.
С созданием Китайской Народной Республики в 1949 году Синьцзян перешел под коммунистический контроль после десятилетий турбулентности и внешнего вмешательства.
В 1990-е годы сепаратистские движения там усилились после распада Советского Союза и появления независимых стран Центральной Азии с мусульманским большинством.
В последние годы Китай усилил репрессии против сепаратистов и активистов в Синьцзяне.
Около миллиона уйгуров в настоящее время содержатся в китайских лагерях перевоспитания”, за что США обвиняют Китай в совершении “преступлений против человечности”, включая пытки и принудительный труд.
Китайские коммунисты утверждают, т, что эти лагеря вытаскивают людей из нищеты
Раньше это были тюрьмы, теперь-лагеря. Это одно и то же.
В 1997 году в Гуляе начались протесты. Три дня мы провели на улице.
Вертолеты сбрасывали жидкость на протестующих. Одежда людей замерзла. Я видел, как люди умирали на улицах».
«Позже протестующие распространили фотографии обмороженных пальцев рук и ног..
Мы хотели быть националистами. Мы хотели отпраздновать наши исламские праздники.
Правозащитные организации называют этот день “Инцидентом в Гуляе".
Власти разогнали протесты, и сотни людей были арестованы, ранены или убиты.
Последовали еще тысячи арестов
Я прятался три дня, а потом отправился в Пекин, чтобы получить [поддельный] паспорт и бежать в Туркменистан.
Меня арестовали в аэропорту, когда я садился в самолет, и приговорили к 14 годам тюрьмы.
Они сказали, что я был частью жестокой сепаратистской группы, и посадили меня в тюрьму в Кашгаре.
Первые три месяца в тюрьме нас запихивали в холодную комнату без одеял.
В туалет заключённых выводили строем, закованными в цепи.
Если кому-то нужно было в уборную больше одного раза в день, они оправляются в камере, так что воздух зловонный».
«Через три года меня отправили в другую тюрьму в Урумчи. Там мы спали по 30 человек в камепе с одним открытым туалетом, в виде бака, который выносили раз в два - три дня. Обычным наказанием было сунуть голову провинившегося в бак с дерьмом.
Китайские заключенные-информаторы сообщали об уйгурах всё, что казалось религии. Потом следует наказание».
«Однажды ночью я начал читать [исламский призыв к молитве] во сне.
Мои друзья были слишком напуганы, чтобы разбудить меня. Двое пленников-китайцев вытащили меня из постели за ноги. Они потащили меня по коридору к большой тюремной двери. Я упал с 5-8 ступенек во дворе тюрьмы
Почти месяц мне приходилось проводить более 10 часов в день, согнувшись с 25-килограммовым кирпичом на шее.
Когда мой срок закончился, я покинул тюрьму. Но меня еще два раза арестовывали за связь со старыми друзьями, поэтому я бежал из страны».
Аделя тайно вывезли из Синьцзяна в соседнюю провинцию. Чтобы пересечь границу, он вышел из машины за два километра и пошел пешком
Он познакомился с несколькими друзьями из провинции Юньнань. Они дали ему одежду, и они шли в течение 24 часов через леса во Вьетнам.
Затем он отправился в Малайзию, Таиланд, Лаос … ... и, наконец, Турция в 2014 году. Турция долгое время была одним из самых безопасных мест для бегства уйгуров. Правозащитники говорят, что менее могущественные страны считают себя обязанными депортировать уйгуров по настоянию Китая.