Одна победа Галины Юзефович
К выходу новой книги Галины Юзефович - которую я не читал, но, которую, конечно же, надо читать. А написать я хочу про интересный пример, который Галя подала - оказывается, можно стать ведущим литературным критиком России, нарушая основное правило русской литературной жизни. Когда я впервые начал читать её рецензии - давным-давно, в 1999 году, в журнале «Итоги» (не спрашивайте - выдающееся явление, прекратившее существование семнадцать лет назад) - я сразу подумал, - «Нет, такой критик не может существовать». И продолжал читать рецензию за рецензией.
Правило, которое нарушала и продолжает нарушать критик Юзефович - необходимость всё вписывать в иерархию. Как мы учили литературу в школе - есть маршалы от литературы, Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский. Боже упаси думать о них в алфавитном порядке - первая буква русской литературы это «П». Есть генерал-полковники - Лермонтов, Тургенев, Шолохов, есть генерал-лейтенанты - скажем, Тютчев и так далее. Конечно, отдельный учитель, да и каждый человек мог строить эту иерархию немного по-своему, но сама идея иерархии сомнению не подвергалась. Где-то на уровне майоров и полковников болтались эти бесконечные и бессмысленные секретари союза писателей, которых читали только потому что хороших авторов не издавали. Но тот, кто хороших авторов читал, просто заменял Чаковского на Довлатова и добавлял Пастернака и Бродского в генерал-полковники, а Булгакова - в генерал-лейтенанты. Да что обычный читатель! Вайль с Генисом в замечательной «Родной речи» описали членов литературного генштаба в соответствии с их табелем о рангах.
Нужно было повзрослеть, поумнеть и встретить побольше людей, чтобы понять, что этой иерархии нет. Само собой, она у каждого своя - это не стоило бы комментария. Но даже и канона особого нет: нет в литературе книг, «обязательных для чтения». Если знакомый ребёнок читал Ионеско, Стоппарда и Кушнера - и не читал, как ты, Мольера с Шекспиром и Грибоедовым, это не значит, что это у неё что-то не так - вы читали разное и вам есть что обсудить. Для кого-то «Война и мир» - первый большой роман о любви, а для кого-то «Вся королевская рать». Ничего страшного, если русская проза ХХ века для тебя - Булгаков-Аксенов-Довлатов, а Набокова, Солженицына и Соколова тебе читать скучно. Помню как на меня набросились за то, что составляя список « 100 книг для школьников» я пропустил много «классики» ради книг, которые читать интересно.
А что такое «канона нет» для критика? Это значит что, читая книгу и создавая рецензию, ты не вставляешь её, вместе с автором, в иерархию, и твоя оценка - невозможно быть критиком, не оценивая, не связана с другими оценками. Эта оценка - не ранг. В Галиных рецензиях есть оценки, но нет ранжирования. В них нет и другого элемента «русской классической критика» - она не пытается объяснить, «что хотел автором сказать этой книгой», изобретение Белинского, превращённое в основной инструмент литературного анализм советской школой. Это, по счастью, осталось в прошлом. Но вот ранжирования нет. Есть много прекрасных авторов - их рекомендуется столько, сколько человек прочитать не может и, значит, читателю самому придётся решать, на основе слов критика, что ему «необходимо», «нужно» и «можно» читать.
Нет иерархии - и, значит, критика интересно (что там, в книгах, которые не прочтёшь) и полезно (чтобы такое прочесть) читать. Но я был абсолютно уверен, что не иерархизируя, невозможно стать популярным и влиятельным критиком. Я думал, что перед Галей, с которой я тогда не был знаком, двадцать лет назад стоит выбор - или научиться раздавать звания, или оставаться интересным, но незначимым критиком. И вот - я бы не прав. Оказалось, что это возможно. Можно стать, наверное, самым значимым и влиятельным литературным критиком в России - открывать писателей, жанры, влиять на продажи и рейтинги и при этом самому этих рейтингов не составлять. Не опираться на канон и спокойно реагировать на тех, кого бесит отсутствие канона. Преподавать студентам! Это же так просто - преподавать канон («1) Чайки - интеллигенция, не знающая к кому примкнуть. […] 6) Горький - буревестник революции. Записали? Положите ручки» - как в бессмертном рассказе Ильи Зверева.)
А литературной критике - и соревнуясь как раз с теми, для кого «книга на фоне канона» - естественный инструмент анализа. Посмотрите на Дмитрия Быкова - и только на один его, литературно-критический аспект! - уже сейчас мы, в сущности, смотрим на русскую литературу его глазами. Но он побеждает как раз в классическом русском стиле - ранжируя и иерархизируя. И Трифонов у него главный прозаик ХХ века, и Домбровский, Боже, в пятёрку входит... Исайя Берлин мог бы мне возразить, что тут, скорее, лисица, притворяющаяся ежом и в «пятёрку» у Быкова входит и пятьдесят, а то и пятьсот авторов, но спор с Берлиным о Быкове останется на другой раз. Я здесь привёл этот пример для контраста - что есть другой путь. Галя доказала, что можно быть влиятельным, важным, убедительным и при этом не превращать всё, о чём пишешь, в турнирую таблицу или список членов политбюро. Оказывается, в литературной России есть другой путь. Может, и вообще?
Правило, которое нарушала и продолжает нарушать критик Юзефович - необходимость всё вписывать в иерархию. Как мы учили литературу в школе - есть маршалы от литературы, Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский. Боже упаси думать о них в алфавитном порядке - первая буква русской литературы это «П». Есть генерал-полковники - Лермонтов, Тургенев, Шолохов, есть генерал-лейтенанты - скажем, Тютчев и так далее. Конечно, отдельный учитель, да и каждый человек мог строить эту иерархию немного по-своему, но сама идея иерархии сомнению не подвергалась. Где-то на уровне майоров и полковников болтались эти бесконечные и бессмысленные секретари союза писателей, которых читали только потому что хороших авторов не издавали. Но тот, кто хороших авторов читал, просто заменял Чаковского на Довлатова и добавлял Пастернака и Бродского в генерал-полковники, а Булгакова - в генерал-лейтенанты. Да что обычный читатель! Вайль с Генисом в замечательной «Родной речи» описали членов литературного генштаба в соответствии с их табелем о рангах.
Нужно было повзрослеть, поумнеть и встретить побольше людей, чтобы понять, что этой иерархии нет. Само собой, она у каждого своя - это не стоило бы комментария. Но даже и канона особого нет: нет в литературе книг, «обязательных для чтения». Если знакомый ребёнок читал Ионеско, Стоппарда и Кушнера - и не читал, как ты, Мольера с Шекспиром и Грибоедовым, это не значит, что это у неё что-то не так - вы читали разное и вам есть что обсудить. Для кого-то «Война и мир» - первый большой роман о любви, а для кого-то «Вся королевская рать». Ничего страшного, если русская проза ХХ века для тебя - Булгаков-Аксенов-Довлатов, а Набокова, Солженицына и Соколова тебе читать скучно. Помню как на меня набросились за то, что составляя список « 100 книг для школьников» я пропустил много «классики» ради книг, которые читать интересно.
А что такое «канона нет» для критика? Это значит что, читая книгу и создавая рецензию, ты не вставляешь её, вместе с автором, в иерархию, и твоя оценка - невозможно быть критиком, не оценивая, не связана с другими оценками. Эта оценка - не ранг. В Галиных рецензиях есть оценки, но нет ранжирования. В них нет и другого элемента «русской классической критика» - она не пытается объяснить, «что хотел автором сказать этой книгой», изобретение Белинского, превращённое в основной инструмент литературного анализм советской школой. Это, по счастью, осталось в прошлом. Но вот ранжирования нет. Есть много прекрасных авторов - их рекомендуется столько, сколько человек прочитать не может и, значит, читателю самому придётся решать, на основе слов критика, что ему «необходимо», «нужно» и «можно» читать.
Нет иерархии - и, значит, критика интересно (что там, в книгах, которые не прочтёшь) и полезно (чтобы такое прочесть) читать. Но я был абсолютно уверен, что не иерархизируя, невозможно стать популярным и влиятельным критиком. Я думал, что перед Галей, с которой я тогда не был знаком, двадцать лет назад стоит выбор - или научиться раздавать звания, или оставаться интересным, но незначимым критиком. И вот - я бы не прав. Оказалось, что это возможно. Можно стать, наверное, самым значимым и влиятельным литературным критиком в России - открывать писателей, жанры, влиять на продажи и рейтинги и при этом самому этих рейтингов не составлять. Не опираться на канон и спокойно реагировать на тех, кого бесит отсутствие канона. Преподавать студентам! Это же так просто - преподавать канон («1) Чайки - интеллигенция, не знающая к кому примкнуть. […] 6) Горький - буревестник революции. Записали? Положите ручки» - как в бессмертном рассказе Ильи Зверева.)
А литературной критике - и соревнуясь как раз с теми, для кого «книга на фоне канона» - естественный инструмент анализа. Посмотрите на Дмитрия Быкова - и только на один его, литературно-критический аспект! - уже сейчас мы, в сущности, смотрим на русскую литературу его глазами. Но он побеждает как раз в классическом русском стиле - ранжируя и иерархизируя. И Трифонов у него главный прозаик ХХ века, и Домбровский, Боже, в пятёрку входит... Исайя Берлин мог бы мне возразить, что тут, скорее, лисица, притворяющаяся ежом и в «пятёрку» у Быкова входит и пятьдесят, а то и пятьсот авторов, но спор с Берлиным о Быкове останется на другой раз. Я здесь привёл этот пример для контраста - что есть другой путь. Галя доказала, что можно быть влиятельным, важным, убедительным и при этом не превращать всё, о чём пишешь, в турнирую таблицу или список членов политбюро. Оказывается, в литературной России есть другой путь. Может, и вообще?