Воздух свободы II
В продолжение к предыдущему - зачем нужны "твердолобые" либертарианцы?
Итак, можно считать индивидуальную свободу - важнейшей человеческой ценностью и каждой практической задаче искать "самый свободный" ответ. Можно отстаивать свободу рынка, потому что это - прекрасная форма организации производства, самая информационно проницаемая, адаптивная и эффективная. Можно, иными словами, быть либертарианцем, ставить практические вопросы и давать разумные ответы.
Почему же значительная часть людей, называющих себя "либертарианцами", так часто пользуется готовыми ответами, нисколько не затрудняя себя вопросами ни о существе дела (все государственные программы должны быть ликвидированы!), ни о контексте вопроса (незачем обсуждать как устроена налоговая система, лишь бы налоги были поменьше). Они проводят дни, обдумывая как все таки было бы хорошо, если бы ЦБ не печатал денег, а выпускал депозитарные расписки каждому, принесшему туда золото. Они не готовы потратить два часа, чтобы написать оп-ед в газету в защиту политика, который худо-бедно проталкивает какие-то либеральные идеи в жизнь.
Их мнение можно узнать, не спрашивая. Они - за снижение налогов, не узнав, чем на практике будет покрыт дефицит. За отмену социальных гарантий, независимо от того, какой будет политическая реакция. За приватизацию, какой бы это ни был рынок...
Мне кажется, что хорошо, что такие люди есть. Причины две, немного разного характера - скажем, "политическая" и "динамическая". Обе очень тесно связаны с тем, чем я занимаюсь в академической ипостаси.
Во-первых, либертарианцам труднее организовываться, чем их противникам. Представьте, что у людей разные мнения относительно необходимости какого-то общественного блага - например, единой системы образования. Одни считают, что нужно, другие - что нет. Когда те, кто считает, что нужно производить общественное благо, начинают этим заниматья, возникающий проект их объединяет. Вместе они уже могут попытаться навязать свой взгляд всему обществу. А сторонникам индивидуальной свободы объединиться труднее - уже само объединение будет общественным проектом. (Тут возникает интересная параллель с аргументом Милтона Фридмана в "Капитализме и свободе" о том, что агитировать за тоталитаризм при свободе куда легче, чем за свободу при тоталитаризме, но я не буду углубляться.) Наличие "твердолобых" помогает решить проблему "необъединения".
Вторая причина, по которой от безусловности и упертости либертарианских воззрений применительно к практическим вопросам есть польза выглядит так. Это на первый взгляд жизнь устроена проста - есть идеалы, есть ограничения и мы стремимся к идеалам, учитывая ограничения. Однако на практике оказываются, что, если идеалы достаточно жесткие, то ограничения поддаются. Маргарет Тэтчер еще с колыбели, наверное, слышала о силе шахтерских профсоюзов. Билл Клинтон с молоком осла впитал необходимость заботиться о получателях велфера. Наличие "твердолобого" большинства в Конгрессе 1994 года, да, помогало. Они, твердолобые, вообще помогают в практике любых реформ. В том числе и тех, который ведут по дорогам от рабства.
Итак, можно считать индивидуальную свободу - важнейшей человеческой ценностью и каждой практической задаче искать "самый свободный" ответ. Можно отстаивать свободу рынка, потому что это - прекрасная форма организации производства, самая информационно проницаемая, адаптивная и эффективная. Можно, иными словами, быть либертарианцем, ставить практические вопросы и давать разумные ответы.
Почему же значительная часть людей, называющих себя "либертарианцами", так часто пользуется готовыми ответами, нисколько не затрудняя себя вопросами ни о существе дела (все государственные программы должны быть ликвидированы!), ни о контексте вопроса (незачем обсуждать как устроена налоговая система, лишь бы налоги были поменьше). Они проводят дни, обдумывая как все таки было бы хорошо, если бы ЦБ не печатал денег, а выпускал депозитарные расписки каждому, принесшему туда золото. Они не готовы потратить два часа, чтобы написать оп-ед в газету в защиту политика, который худо-бедно проталкивает какие-то либеральные идеи в жизнь.
Их мнение можно узнать, не спрашивая. Они - за снижение налогов, не узнав, чем на практике будет покрыт дефицит. За отмену социальных гарантий, независимо от того, какой будет политическая реакция. За приватизацию, какой бы это ни был рынок...
Мне кажется, что хорошо, что такие люди есть. Причины две, немного разного характера - скажем, "политическая" и "динамическая". Обе очень тесно связаны с тем, чем я занимаюсь в академической ипостаси.
Во-первых, либертарианцам труднее организовываться, чем их противникам. Представьте, что у людей разные мнения относительно необходимости какого-то общественного блага - например, единой системы образования. Одни считают, что нужно, другие - что нет. Когда те, кто считает, что нужно производить общественное благо, начинают этим заниматья, возникающий проект их объединяет. Вместе они уже могут попытаться навязать свой взгляд всему обществу. А сторонникам индивидуальной свободы объединиться труднее - уже само объединение будет общественным проектом. (Тут возникает интересная параллель с аргументом Милтона Фридмана в "Капитализме и свободе" о том, что агитировать за тоталитаризм при свободе куда легче, чем за свободу при тоталитаризме, но я не буду углубляться.) Наличие "твердолобых" помогает решить проблему "необъединения".
Вторая причина, по которой от безусловности и упертости либертарианских воззрений применительно к практическим вопросам есть польза выглядит так. Это на первый взгляд жизнь устроена проста - есть идеалы, есть ограничения и мы стремимся к идеалам, учитывая ограничения. Однако на практике оказываются, что, если идеалы достаточно жесткие, то ограничения поддаются. Маргарет Тэтчер еще с колыбели, наверное, слышала о силе шахтерских профсоюзов. Билл Клинтон с молоком осла впитал необходимость заботиться о получателях велфера. Наличие "твердолобого" большинства в Конгрессе 1994 года, да, помогало. Они, твердолобые, вообще помогают в практике любых реформ. В том числе и тех, который ведут по дорогам от рабства.