Про работу с беженцами
С декабря прошлого года и до недавнего времени я работала с беженцами. Я в тот момент искала небольшую подработку - большей частью чтобы закрыть дыры в бюджете от вложений в свою академическую карьеру, даже, прости господи, работала хостесс на выставке, ну и вышла на эту деятельность. У меня есть диплом переводчицы, так что в некоторой степени это моя не основная, но все же профессия, и людям помогать я тоже люблю и умею. Изначально меня взяли переводить консультации по юридическим вопросам, потом позвали заодно переводить социальные консультации. На юридических консультациях все было достаточно четко и профессионально - люди приходили в часы приема с конкретными историями и проблемами, а юристка заводила на них дело, спрашивала часто очень конкретные вещи, и либо сразу предлагала какое-то решение, давала им материалы для подготовки к интервью о решении их статуса, либо обещала это все подготовить к их следующему приезду. Работать с этой юристкой мне очень нравилось, было не просто четко и понятно, что делать, но и ощущение какой-то конкретной помощи, хотя и страшных историй о том, почему и как люди бегут из своей страны, я наслушалась много.
Параллельно с юридической консультацией я начала переводить консультации социальные - то есть работать вместе с социальными работниками и переводить для них. Юристка в какой-то момент перевелась на другую работу в этой же организации, так что юридические консультации для русскоязычных на время прекратились, а социальных стало гораздо больше.
Работала я с русскоязычными беженцами, то с приехавшими из СНГ. Если других беженцев (например, сирийцев) сейчас большой наплыв из-за войны, то русскоязычные приезжают не в таких количествах, и скорее по индивидуальным причинам, чем из-за конфликтов в стране. Опять-таки, если с сирийцами все понятно и убежище им дают без особых вопросов, то с этими все затягивается на месяцы или даже годы, в которые они пребывают в некотором лимбо - вроде и помощь предоставляют, но жить на нее достаточно трудно, и в любой момент может прийти отказ и отправят домой. Откуда эти беженцы? Прежде всего, много цыган (хочется написать более корректное синти и рома, но они сами себя называют себя цыганами, поэтому цыгане), которые приезжают из Молдавии - они оттуда могут приехать без виз, поэтому это просто. Из России приезжают прежде всего чеченцы и дагестанцы - из-за произвола кадыровцев там с ними происходят страшные вещи (побои, убийства, угрозы, издевательства над теми, кто не согласен или как-то поссорился с властьимущими). Из других стран приезжают чаще по личным причинам - например, христиане из Туркменистана или Таджикистана, потому что их там религиозно преследуют, или опять-таки, поссорившиеся с кем-то из власти и сейчас преследуемые. Некоторые приезжают по индивидуальным медицинским причинам - когда много серьезных болезней, а лечиться дома стоит денег, которых нет, так что выбор стоит между все бросить и попробовать получить хотя бы какую-то медицинскую помощь, даже если после этого отправят обратно (что бывает), либо в мучениях болеть и умирать дома.
Поскольку общежитие, в котором я работала, раньше было домом престарелых, то туда отправляют зачастую именно такие медицинские случаи, потому что там созданы условия для проезда инвалидных колясок, специальные души и вообще тихая и спокойная атмосфера - общежитие практически в лесу и рядом с рекой. Условия жизни в этом общежитии в принципе неплохие для беженцев - это не спортзал, в котором нужно спать с несколькими десятками незнакомцев разных полов, но они все равно плохие по нормальным западным стандартам стандартам - вонючие туалеты на этажах, небольшие комнаты на семью итд.
С большинством людей действительно получается так, что они приезжают, становятся на учет, их направляют в такое вот общежитие и предоставляют кормежку в столовой плюс дополнительно дают им небольшие карманные деньги (чуть больше 100 евро в месяц на человека, а если приезжает семья, то на человека выходит меньше). Медицинскую помощь предоставляют, но очень ограниченную, как правило только самое необходимое, а за вещи типа инвалидных колясок приходиться сильно (и чаще всего безуспешно) бороться социальным работникам.
Для меня большим шоком было в очередной раз осознание собственных привилегий. Многое я уже начала осознавать после своего переезда в Германию, насколько мне повезло, что я этнически русская и выросла в Петербурге. У моей семьи никогда не было особых денег и связей, да и конкретно наша ситуация привела к тому, что мне в детстве и особенно подростковом возрасте пришлось пройти через многие круги ада, с последствиями чего я до сих пор мучительно борюсь, так что сравнивания себя со своими более благополучными товарищами я всегда думала, что мои главные и практически единственные привилегии - это интеллект и социальные навыки.
Тут же я впервые настолько сильно осознала, что Питер - это огромная привилегия в российском и постсоветском контексте, что просто грубо говоря жизнь с центральным отоплением, канализацией и водопроводом, уже не говоря про транспорт, музеи и прочие блага - это уже круто.
Еще большая привилегия - это интеллект и образование, которое я тоже во многом принимала как данность. Например, я никогда не считала, что уметь читать - это вообще навык. Для меня читать - это примерно как дышать, ты просто это делаешь и все, чего тут уметь? После того, как меня несколько клиентов спросили, читаю ли я по-русски, я осознала, что не все так просто и вопрос этот действительно надо задавать и не давать людям бумаги, которые они никогда не смогут прочесть. Среди тех беженцев, с которыми я работаю, оказалось немало не умеющих читать и писать вообще (вот и миф об абсолютной грамотности в СССР можно выбросить в окно), либо люди, которые читать и писать умеют, но при этом обрабатывать информацию не могут. То есть если им дают инструкции, как что-то надо делать в той или иной ситуации, а они просто не справляются с чтением текста или его не понимают. Я вот тут опять-таки вспоминала, как на одной из моих работ мне надо было разбираться в законодательстве в области здравоохранения, и как я самые адские тексты законов читала про три раза, чтобы их понять. Я так для себя опытным путем вывела правило, что если что-то непонятно (философия, закон итд), прочти его три раза, так становится ясно. Оказывается, это правило работает не для всех.
Опять-таки, я не очень представляю, как люди в западной цивилизации могут справляться без навыков чтения (как они могут в стопке бумаг найти нужную, например).
Я в этой работе плавно стала социальной работницей со знаниями русского - просто потому, что просто переводить там невозможно, а действительно какие-то вещи приходится делать за людей (просто брать и заполнять их документы, организовывать за них что-то итд) и социальные работницы с этим всегда тоже не справляются. Еще я до какого-то момента там думала, что переводческие навыки у меня порастерялись, пока на консультацию не пришла девушка с законченным высшим образованием, с которой мы прекрасно друг друга поняли и поговорили. Тут я поняла, что перевод в данном случае не просто с одного языка на другой, а еще через мои больше чем 20 лет образования, их зачастую не родной русский, просто какие-то социальные навыки, которые у людей из чеченской деревни могут быть совсем иные. Учитывая, что русский у многих моих клиентов еще и не родной, это все становится чрезвычайно сложным.
Я особо не высказываюсь в дебатах о беженцах, потому что ситуация слишком уж неоднозначная. Вообще в этих дебатах как правило две стороны - одна кричит, что от беженцев все проблемы и «они приезжают насиловать наших женщин», другая кричит, что мы все примем, стоят на вокзалах и встречают поезда с беженцами, носят футболки с «Refugees welcome», но при этом практически ничего для помощи этим самым беженцам не делает. Моя позиция скорее в том, что принимать и помогать людям действительно надо - Германия действительно может себе это позволить, но при этом система к этому сейчас действительно совершенно не готова, организации работают из рук вон плохо, люди зачастую просто мучительно ждут несколько месяцев (или пару лет) и спят в спортзале, чтобы потом отправиться обратно ни с чем. Так что я за то, чтобы система была реформирована, чтобы она действительно работала и кому-то помогала, прежде чем делать такие громкие заявления.
Параллельно с юридической консультацией я начала переводить консультации социальные - то есть работать вместе с социальными работниками и переводить для них. Юристка в какой-то момент перевелась на другую работу в этой же организации, так что юридические консультации для русскоязычных на время прекратились, а социальных стало гораздо больше.
Работала я с русскоязычными беженцами, то с приехавшими из СНГ. Если других беженцев (например, сирийцев) сейчас большой наплыв из-за войны, то русскоязычные приезжают не в таких количествах, и скорее по индивидуальным причинам, чем из-за конфликтов в стране. Опять-таки, если с сирийцами все понятно и убежище им дают без особых вопросов, то с этими все затягивается на месяцы или даже годы, в которые они пребывают в некотором лимбо - вроде и помощь предоставляют, но жить на нее достаточно трудно, и в любой момент может прийти отказ и отправят домой. Откуда эти беженцы? Прежде всего, много цыган (хочется написать более корректное синти и рома, но они сами себя называют себя цыганами, поэтому цыгане), которые приезжают из Молдавии - они оттуда могут приехать без виз, поэтому это просто. Из России приезжают прежде всего чеченцы и дагестанцы - из-за произвола кадыровцев там с ними происходят страшные вещи (побои, убийства, угрозы, издевательства над теми, кто не согласен или как-то поссорился с властьимущими). Из других стран приезжают чаще по личным причинам - например, христиане из Туркменистана или Таджикистана, потому что их там религиозно преследуют, или опять-таки, поссорившиеся с кем-то из власти и сейчас преследуемые. Некоторые приезжают по индивидуальным медицинским причинам - когда много серьезных болезней, а лечиться дома стоит денег, которых нет, так что выбор стоит между все бросить и попробовать получить хотя бы какую-то медицинскую помощь, даже если после этого отправят обратно (что бывает), либо в мучениях болеть и умирать дома.
Поскольку общежитие, в котором я работала, раньше было домом престарелых, то туда отправляют зачастую именно такие медицинские случаи, потому что там созданы условия для проезда инвалидных колясок, специальные души и вообще тихая и спокойная атмосфера - общежитие практически в лесу и рядом с рекой. Условия жизни в этом общежитии в принципе неплохие для беженцев - это не спортзал, в котором нужно спать с несколькими десятками незнакомцев разных полов, но они все равно плохие по нормальным западным стандартам стандартам - вонючие туалеты на этажах, небольшие комнаты на семью итд.
С большинством людей действительно получается так, что они приезжают, становятся на учет, их направляют в такое вот общежитие и предоставляют кормежку в столовой плюс дополнительно дают им небольшие карманные деньги (чуть больше 100 евро в месяц на человека, а если приезжает семья, то на человека выходит меньше). Медицинскую помощь предоставляют, но очень ограниченную, как правило только самое необходимое, а за вещи типа инвалидных колясок приходиться сильно (и чаще всего безуспешно) бороться социальным работникам.
Для меня большим шоком было в очередной раз осознание собственных привилегий. Многое я уже начала осознавать после своего переезда в Германию, насколько мне повезло, что я этнически русская и выросла в Петербурге. У моей семьи никогда не было особых денег и связей, да и конкретно наша ситуация привела к тому, что мне в детстве и особенно подростковом возрасте пришлось пройти через многие круги ада, с последствиями чего я до сих пор мучительно борюсь, так что сравнивания себя со своими более благополучными товарищами я всегда думала, что мои главные и практически единственные привилегии - это интеллект и социальные навыки.
Тут же я впервые настолько сильно осознала, что Питер - это огромная привилегия в российском и постсоветском контексте, что просто грубо говоря жизнь с центральным отоплением, канализацией и водопроводом, уже не говоря про транспорт, музеи и прочие блага - это уже круто.
Еще большая привилегия - это интеллект и образование, которое я тоже во многом принимала как данность. Например, я никогда не считала, что уметь читать - это вообще навык. Для меня читать - это примерно как дышать, ты просто это делаешь и все, чего тут уметь? После того, как меня несколько клиентов спросили, читаю ли я по-русски, я осознала, что не все так просто и вопрос этот действительно надо задавать и не давать людям бумаги, которые они никогда не смогут прочесть. Среди тех беженцев, с которыми я работаю, оказалось немало не умеющих читать и писать вообще (вот и миф об абсолютной грамотности в СССР можно выбросить в окно), либо люди, которые читать и писать умеют, но при этом обрабатывать информацию не могут. То есть если им дают инструкции, как что-то надо делать в той или иной ситуации, а они просто не справляются с чтением текста или его не понимают. Я вот тут опять-таки вспоминала, как на одной из моих работ мне надо было разбираться в законодательстве в области здравоохранения, и как я самые адские тексты законов читала про три раза, чтобы их понять. Я так для себя опытным путем вывела правило, что если что-то непонятно (философия, закон итд), прочти его три раза, так становится ясно. Оказывается, это правило работает не для всех.
Опять-таки, я не очень представляю, как люди в западной цивилизации могут справляться без навыков чтения (как они могут в стопке бумаг найти нужную, например).
Я в этой работе плавно стала социальной работницей со знаниями русского - просто потому, что просто переводить там невозможно, а действительно какие-то вещи приходится делать за людей (просто брать и заполнять их документы, организовывать за них что-то итд) и социальные работницы с этим всегда тоже не справляются. Еще я до какого-то момента там думала, что переводческие навыки у меня порастерялись, пока на консультацию не пришла девушка с законченным высшим образованием, с которой мы прекрасно друг друга поняли и поговорили. Тут я поняла, что перевод в данном случае не просто с одного языка на другой, а еще через мои больше чем 20 лет образования, их зачастую не родной русский, просто какие-то социальные навыки, которые у людей из чеченской деревни могут быть совсем иные. Учитывая, что русский у многих моих клиентов еще и не родной, это все становится чрезвычайно сложным.
Я особо не высказываюсь в дебатах о беженцах, потому что ситуация слишком уж неоднозначная. Вообще в этих дебатах как правило две стороны - одна кричит, что от беженцев все проблемы и «они приезжают насиловать наших женщин», другая кричит, что мы все примем, стоят на вокзалах и встречают поезда с беженцами, носят футболки с «Refugees welcome», но при этом практически ничего для помощи этим самым беженцам не делает. Моя позиция скорее в том, что принимать и помогать людям действительно надо - Германия действительно может себе это позволить, но при этом система к этому сейчас действительно совершенно не готова, организации работают из рук вон плохо, люди зачастую просто мучительно ждут несколько месяцев (или пару лет) и спят в спортзале, чтобы потом отправиться обратно ни с чем. Так что я за то, чтобы система была реформирована, чтобы она действительно работала и кому-то помогала, прежде чем делать такие громкие заявления.