Портрет
С прошлого лета, когда он вел у меня итальянский, мы не общались, просто ciao-ciao в корридоре и баста. Неделю назад он написал мне письмо, что он жалеет о том летнем времени. И я бросила свою группу, сломя голову перейдя на уровень ниже, но зато в компанию веселых людей и него. Я говорю о Кристиано.
Итальянцы меня преследуют давно. Когда я была маленькая, мне преподавал английский Эндрю, итальянец, проживший полжизни в Лондоне. Когда он заходил, сектерари и преподаватели-женщины штабелями. Он был безумно красив.
Теперь у меня Кристиано. Ему лет 35 (хотя выглядит моложе, лет на 28) и он совсем не сладкий итальянский мачо. Волосы, кудри колечками в хвостик, небольшая борода, очки. Он эдакий художник, который затерялся в безумной, вечно спешащей Москве. Невероятно активный, живой, непосредственный. Это сильно притягивает. Теперь после уроков мы ходим пить кофе и болтаем о жизни и о его творческих проектах. Мы даже не замечаем, как нас, заболтавшихся, запирают в кафе.
Итальянцы меня преследуют давно. Когда я была маленькая, мне преподавал английский Эндрю, итальянец, проживший полжизни в Лондоне. Когда он заходил, сектерари и преподаватели-женщины штабелями. Он был безумно красив.
Теперь у меня Кристиано. Ему лет 35 (хотя выглядит моложе, лет на 28) и он совсем не сладкий итальянский мачо. Волосы, кудри колечками в хвостик, небольшая борода, очки. Он эдакий художник, который затерялся в безумной, вечно спешащей Москве. Невероятно активный, живой, непосредственный. Это сильно притягивает. Теперь после уроков мы ходим пить кофе и болтаем о жизни и о его творческих проектах. Мы даже не замечаем, как нас, заболтавшихся, запирают в кафе.