Что есть кайф
Сегодня можно сказать, что я уже пришла в себя после Киннерета. Не зря меня утешали, что больше всего бюллетеней народ притаскивает начальству после выездов на отдых. Оно того стоило, надо сказать, так что я не в претензии.
Да и как можно?... Когда можно выпутаться из палатки рано-рано утром, когда проснулись одни только птицы, даже "общепароходская" псина кемарит на берегу, тихонько подвывая во сне (охотится никак), а Тверия на противоположном берегу розовенькая в лучах утреннего солнышка, как пастилка. А вода Киннерета сиренево-лилово-розово-серая, цвета ложатся полосами по направлению волн, а наверху дремлют облака тех же цветов.
А какое счастье прыгнуть в ледяную воду Хацбани, уцепившись за веревку лодки и попугать себя нехилым течением. И хохотать, выпутываясь из колючих объятий дикой малины, от толчка плюхаясь в лодку, продолжая хохотать с задранными вверх ногами. И вычерпывать воду из лодки кроссовками, и успокаивать слегка трусящего Мелоча, заодно присматривая за Шоколадным Зайцем в пиратке, норовящим спрыгнуть в воду.
И всей компанией купаться, вытащив лодки на берег и ржать друг над другом, стреляя у Оксанки сигареты, выкинув напрочь промокшие свои. Столкнуться с лодкой старших мальчишек и подковырнуть Мурчу, сидящего чинненько в лодке.
А потом подняться над долиной Хулы на Манару, любоваться ровненькими полями и бассейнами и переводить дыхание от невозможности объять это необъятное, что расстилается под ногами.
А потом опять Киннерет и бултыхаться в воде, переворачивая мелких в лодке и катая их на глубине. Собирать ракушки с Мелочем, готовить яичницу на плитке для двенадцати голодаек мужеского пола и улечься на воду, любуясь низко висящими над головой звездами.
А какое счастье снова рулить, я вам даже и рассказать не могу... на это у меня и слов-то не найдется.
Да и как можно?... Когда можно выпутаться из палатки рано-рано утром, когда проснулись одни только птицы, даже "общепароходская" псина кемарит на берегу, тихонько подвывая во сне (охотится никак), а Тверия на противоположном берегу розовенькая в лучах утреннего солнышка, как пастилка. А вода Киннерета сиренево-лилово-розово-серая, цвета ложатся полосами по направлению волн, а наверху дремлют облака тех же цветов.
А какое счастье прыгнуть в ледяную воду Хацбани, уцепившись за веревку лодки и попугать себя нехилым течением. И хохотать, выпутываясь из колючих объятий дикой малины, от толчка плюхаясь в лодку, продолжая хохотать с задранными вверх ногами. И вычерпывать воду из лодки кроссовками, и успокаивать слегка трусящего Мелоча, заодно присматривая за Шоколадным Зайцем в пиратке, норовящим спрыгнуть в воду.
И всей компанией купаться, вытащив лодки на берег и ржать друг над другом, стреляя у Оксанки сигареты, выкинув напрочь промокшие свои. Столкнуться с лодкой старших мальчишек и подковырнуть Мурчу, сидящего чинненько в лодке.
А потом подняться над долиной Хулы на Манару, любоваться ровненькими полями и бассейнами и переводить дыхание от невозможности объять это необъятное, что расстилается под ногами.
А потом опять Киннерет и бултыхаться в воде, переворачивая мелких в лодке и катая их на глубине. Собирать ракушки с Мелочем, готовить яичницу на плитке для двенадцати голодаек мужеского пола и улечься на воду, любуясь низко висящими над головой звездами.
А какое счастье снова рулить, я вам даже и рассказать не могу... на это у меня и слов-то не найдется.