У ДиныЕфимовны
Дина Ефимовна
Читала я тут нашумевшую книжку "Подстрочник".
Я и фильм посмотрела, хотя в телевизор редко сую нос. Пробегала мимо, да и загляделась... Давно я не слышала, чтоб кто-то говорил так свободно и раскованно на хорошем русском. Не рисуясь и не ёрничая
То, что она говорила, было интересно очень, но главное, что подкупало - эта свобода! Но вот восторги вокруг фильма (действительно, хорошего) и личности Лилианны (действительно, замечательной) меня смущают.
Эти н о р м а л ь н ы е интеллигентность, нравственность, искренность, культура кажутся поразительными! А ведь т а к д о л ж н о б ы т ь!!!
Как говорилось в какой-то рекламе: "Не соглашайтесь на меньшее!"
И я встречала таких людей в своих кругах, не будучи вхожей в круги Лунгиной.
Вот вам рассказ о маме моей подруги Марьяшки. Рядовая такая ленинградская интеллигентка.
Она родилась в семье переписчика Торы в Белоруссии. Мама её была больна и она, старшая дочь, должна была заменить маму сёстрам и братьям. Понятно, что ответственность и восхищавшее меня умение вести большой дом у неё ещё оттуда...
Мой родительский дом был очень закрытым, у нас не бывало гостей. А у Марьяшки в доме жизнь клубилась! Дозвониться им никогда нельзя было меньше, чем минут за 40. Я приезжала каждый отпуск из своей Алма-аты не только без особого приглашения, даже сюрпризом... Вот завалить с цветами на день рождения как снег на голову!!!
Это ли не счастье!
Сейчас пишу и улыбаюсь: Позвонишь в старый ещё звонок, который надо было крутить, и слушаешь шаги...
Ни разу за многие годы не помню ни одного случая, чтоб Дина Ефимовна не просияла, увидев входящего!
В то лето, что я приехала поступать в ЛТА (приехала с разбитым сердцем, о чём забыла в считанные дни), я жила у них долго. Одновременно со мной приехал Саша Блинов, капитан дальнего плавания из Риги и однокашник её сыновей по мореходке, приезжала его жена, приезжали сыновья Дины Ефимовны - Стасик из Москвы и Владик из Гомеля, жена Владика, пишущая кандидатскую... Это те, что останавливались в доме, но каждый день приходили ещё родственники и друзья... Квартира, которая мне казалась тогда такой большой и красивой (две комнаты и уголок за кухней, где жила я, но в сталинском доме!) вмещала всех. За кухонным столом в какой-нибудь рядовой будничный день могло собраться больше десятка человек... Меня поражает до сих пор, что на каждый новый звонок в дверь Дина Ефимовна бежала с радостью,(именно бежала!), целовалась в дверях и вела нового гостя к столу... и находилось место, и ставилась тарелка, и из бездонной кастрюли наливался суп. А когда вставали из-за стола, пели под руководством Эрика "Спасибо нашей славной старушке Ухти-Тухти..."
Причём это вовсе не была состоятельная семья, только первые годы жизни в Израиле я так считала деньги, как Дина Ефимовна - всю жизнь... Но она умела их считать и распределять, и разговоров о деньгах в доме не было!
А какие были застолья в дни рождения её или детей! Приглашать в гости на эти события было не принято, приходили, кто хотел. Хотели все, ещё и друзей-подруг приводили! Столы раздвигались, соединялись, вынимались белые скатерти... Там я привыкла к хорошей сервировке, и эмалированные мисочки среди хрусталя в других домах мне резали глаз... Накануне приезжали сёстры Д.Е., они вместе колдовали... В отчем доме у отца моего была пожизненная диета, я долго и трудно привыкала к гефилте фиш, шейке и другим чудесам еврейской кухни, но десерт!!!!!!!!!!!!!! Бог мой, какие были торты, пироги и пирожки... И какой замечательный народ собирался за этими столами! Я помню эти оживлённые лица, помню...
Гости все были разные. Мне было так интересно! Ещё более занимательны были её рассказы о них, их друзьях, их романах... Бог ты мой, о скольких романах, тайных в том числе, я узнала! Потом я поняла, что многое мне расказывалось в воспитательных целях, я часто слушала и решала: "Ну, нет, я так не буду!" Или спустя годы в сходной ситуации вспоминала и руководствовалась. Она была убеждена, что за счастье надо бороться. Марьяшка как-то сказала, что её мама самая некрасивая из сестёр и самая счастливая... Мне не приходило в голову, что она некрасивая! Своих сестёр она затмевала, конечно. Сёстры были родные, двоюродные. Муж мой, тогда застенчивый мальчик, троюродный брат Марьяшки, как-то насчитал 43 брата и сестры ...
Она замечательно рассказывала и так была доброжелательна, так умела в каждом обнаружить достоинства. И тонко показать каждому, как она его ценит. Нигде я не чувствовла себя такой умной, красивой, талантливой, как в её доме! Можете смеяться, но когда я в течение года собиралась в отпуск в Ленинград, я в первую очередь готовилась к свиданию с Диной Ефимовной... Шила новые наряды, зная, что она всё подметит, всё оценит. Мама моя иронизировала: "Дина Ефимовна обалдеет!"
Вот когда теперь говорят об Октябрьской революции, как об заварушке и перевороте не то черни, не то немецких агентов, я помню, что это дало новую жизнь стольким молодым людям! Мама моя - дочь рабочего и швеи из Эстонии. (Ну, рабочего краснодеревщика и белошвейки, но тем не менее), и если бы не революция, быть бы ей в Питере разве что прислугой... А уж еврейские девушки приезжали из местечек с широко распахнутыми глазами, такие открытые для знаний, деятельности... И не стал бы Питер Ленинградом без таких, как они!
Мама моя получила музыкальное образование
(училась у ученицы Танеева, который - любимый ученик Чайковского). Потом кончила училище Римского-Корсакова очень успешно. Музыка не кормила, хотя мама выступала как аккомпаниатор с Галиной Бариновой, в ансамбле со скрипачём, в квартете... Подруга её вела кружок на хлебзаводе и могла остаться в музыке, а мама пошла на рабфак и кончила ещё и Ленинградский Политех - это когда кадры решали всё.
Так вот, Дина Ефимовна института не кончала. Но она была эрудирована в силу необыкновенной любознательности. Она мне как-то сказала, что в юности у неё всегда под рукой был энциклопедический словарь,и как попадалось незнакомое слово, она сразу заглядывала туда. У меня он тоже был, пару раз за жизнь я его открыла...
У них был очень красивый книжный шкаф с хорошей библиотекой и такой же красивый письменный стол. За этим столом я готовилась к экзаменам в ЛТА. И под учебниками у меня тихо лежала очередная книга из этого шкафа...
С ней можно было говорить обо всём. Всё, что я читала, смотрела, чем или кем увлекалась - всё можно было с ней обсуждать при полном её понимании и занитересованности... Я год почти отмечалась в очереди на билеты на "Идиота" со Смоктуновским (для тех, кто понимает). И пошла на спектакль с Диной Ефимовной.
Её можно было слушать бесконечно... Когда она приезжала из Москвы от сына Стасика, я ходила за ней по пятам из комнаты в комнату (Она ж не могла сидеть и разговаривать, домашней работы в таком доме было всегда выше головы...) и она мне рассказывала и рассказывала. Стасик был женат на Гале Ильиной - кандидате наук тогда, литературоведе, это была московская интеллигенция. Мама его жены была директором Трёхгорки, работала некогда с Крупской, отец её - Яков Ильин, автор книги "Большой конвейер"... Ну, нынешним что о ней говорить, а знаковая была книга, о становлении сталинградского тракторного... Много что могла рассказать мне Дина Ефимовна после такой поездки! От фасона платья, в котором Галя будет выступать на симпозиуме в Югославии (при свечах и у моря! Это в начале 70-х в СССР!), до истории 3-го Интернационала...(участник его, таакой колоритный старый югослав с женой Василькой, тоже погостили у неё).
Очень интересные рассказы были и об Малом оперном, где она работала с большим энтузиазмом администатором хора. Любила музыку, обожала главного дирижёра Самосуда, сердилась, спустя столько лет, на певиц, ленящихся, сплетничающих, интригующих...Рассказывала, например, как проводились чистки, и те, кто их проводил, проходили их первыми. Она была член партии, как и её муж. И муж её был в Испании... И это было засекречено, она не имела права сказать на этой чистке, где её муж... Она и сама только догадывалась, где он. Потому, что перед исчезновением он учил испанский! Муж её был внешне похож на сына Долорес Ибаррури, Пассионарии. И она однажды обняла Эммануила Ефимовича сзади по ошибке... А Дина Ефимовна потом работала в интернате с испанскими детьми. Я один раз была с ней на каком-то концерте, где читали Лорку, свежепереведённого, и к ней подходили её бывшие воспитанники, она всех их помнила.
Марьяшка родилась 21 мая перед самой войной, Дина Ефимовна взяла её с собой в эвакуацию с детским домом. В эвакуации они были в Сибири. И крошечная Марьяшка оставалась подолгу одна или под присмотром девочки постарше, потому что организовать быт или просто прокорм сотни детей было непросто... Дина Ефимовна, городская жительница, занималась огородом и коровами, как организационно, так и с тяпкой в руках, но детям было, что есть! Такого, чтоб в первую очередь накормить своего ребёнка, не было в заведении.
Я сейчас слушаю своего сына, который объясняет начальнику, что у его детей и их кружков - безусловный приоритет перед работой... И ёжусь. В блокаду оставляли малышей дома одних и шли к станку. Я и сама тащила когда-то его в ясли и шла на работу. Позднее в выходные летела в оранжереи, потому что тряслась над своими орхидеями - и везла с собой сначала его, а потом и Аську.
Муж Дины Ефимовны оставался в начале войны в Ленинграде, опять же засекреченно, он должен был работать в группе, которая была создана для работы в подполье в случае сдачи города... Потом Жуков её разогнал.
Сейчас вспомнила, что оформили они свой брак с Эммануилом Ефимовичем очень не сразу. И тётя, регистрируюшая их брак спросила сначала у него:
-У Вас есть дети?
-Да,- ответил он.
- Сколько?
- Четверо.
- А у Вас?
- И у меня есть.
- Сколько?
- Четыре!
У тёти глаза на лоб полезли. Но это были общие четыре... Так Дина Ефимовна мне рассказывала, смеясь и гордясь. Она любила своего мужа всю жизнь. Я второго такого случая не знаю...
Хотя иногда, как я понимаю, ей хотелось его "поубивать"... Я и сейчас помню, как она сиснула зубы и сделала такое движение руками, как будто рвёт что-то в мелкие клочочки.("Ты думаешь, всегда всё было хорошо?")
Одна такая история - это то, что всё же выше моего понимания. В войну им как-то привезли со службы мужа машину дров. Д.Е. была счастлива. А Эммануил Ефимович, вернувшись вечером домой, разгневался, звонил на работу, и за дровами приехали и их увезли. Потому что дрова ему привезли как начальнику. А у него понятие такое: "Как все, так и мы". Бессеребренничество я очень высоко ценю в людях. То, что он сам голодал и не пользовался никакими распределителями - это мне нормально, у меня отец был такой же... Но вот когда в доме 4 детей...
Про этих 4 детей она мне рассказала такой эпизод: Дети обедали, она подавала-наливала... На себя ей не хватило, сама она за стол не садилась. Но старшенький Владик поднял голову от тарелки и спросил: "Мама, а ты ела?" Она ответила что-то вроде "Ешьте, я потом!" Владик подумал, положил ложку и молча вышел из-за стола. И все остальные дети также молча положили ложки и встали -слезли со стульев...
А вторая история длиной в жизнь... Я говорила, что знала от Д.Е. кучу романов, один другого интереснее, пережитых её родными и знакомыми.
Но никогда ни малейшего намёка на то, что Стасик не её сын, я не слышала. Даже когда я уже узнала об этом от него, никогда в её словах я не уловила даже тени... чтоб можно было догадаться о пережитой драме и о какой-то разнице в отношении к нему и родным детям. Стасик и сам не догадывался, знали ли дети младше его, что он от другой мамы. И Марьяшка мне не проговорилась, и что ещё удивительней - ни я ей.
Я тогда видела эту историю несколько банально: я думала, что Эммануил Ефимович ушёл к другой, когда Дина Ефимовна была беременна первенцом. Оказывается, он не знал о её беременности, он был увлечён... Дина Ефимовна скрыла, что ждёт ребёнка, из гордости, ТАК бороться за своё счастье она не пожелала. И там у него родился сын Стасик, на полгода младше Владика.
Но он вернулся! И она простила.
Мама Стасика долго болела и умерла, и тогда отец забрал его у бабушки и тёти и привёл к Дине Ефимовне. Дина Ефимовна приняла его, и он стал её сыном, без всякого преувеличения.
Я не знаю, перед чем я тут преклоняюсь больше - перед тем, что она приняла ещё одного ребёнка в семью в труднейшие времена? Тем, что она приняла ребёнка соперницы (правда, побеждённой)? Или тем, что ни Стасик (я знаю это от него), ни другие дети никогда не замечали разницы в обращении? Что она любила Стасика, именно любила, и он её тоже, ну, иногда мог иронизировать, но любил и уважал. Об отце он так не говорил, как о ней.
Я познакомилась с Марьяшкой в те дни, когда отец её умирал - от туберкулёза, но мы, её соученицы по техникуму зелёного строительства, ничего этого не знали... У них было так заведено, что радовались все вместе, а плакать уходили на чёрную лестницу, чтоб никто не видел... Этого я не одобряю, по мне, всё должно быть вместе у любящих, горе и радости!
Была такая история, что Д.Е. сломала ногу на прогулке в подмосковном лесу со Стасикиной семьёй. И, чтоб не портить всем прогулку, она ничего не сказала и терпела до самого дома!
Ой, какая она была вся переломанная! Руки, ноги, ключицы...Она была чрезвычайно подвижная, и храбро бралась за любую работу - вроде мытья своих огромных окон с наружной стороны на пятом этаже...Оттуда она не падала, но с табуретки - да. Рассказывать о болячках у неё тоже не было принято. Марьяшкина третья почка, из-за которой ей не разрешалось родить, фигурировала как рассказик о девочке Б, вошедшей в учебник знаменитого профессора. О болезнях Д.Е. я не знала ничего, Гипс, конечно, видела, но и только.Даже слабительные таблетки она принимала так, чтоб этого никто не видел.
Первые годы моей жизни в Израиле я копила впечатления, о которых можно будет рассказать ей при встрече. Каково же было моё жестокое разочарование, когда я поняла, что она меня не услышит...Её сестра потом в Германии получила слуховой аппарат, а она последние годы жила так...и я вспоминаю с болью, как она смотрела на наши оживлённые лица, радовалась за нас, но не слышала разговоров.... для иностранных читателей: несиха - это принцесса.Ася пишет:
Я помню как мы справляли Новый Год у нее дома, и мне давали разносить всем подарки. И высокую кровать Дины Ефимовны. Это был мой второй дом, а сколько ее таких детей было.
Сколько их у меня было встречено именно у них! Я ж пришла туда 16 летней... АСя была любимицей у Дины Ефимовны. Очень долго рождались всё только мальчики у её детей, и я туда же...Ася была первой девочкой после большого перерыва! И такой хорошей и хорошенькой девочкой! Она там танцевала, готова была выйти замуж за Костика, никогда не капризничала!
Таких детей у детей у Дины Ефимовны было много, да!Сначала к ней привели мальчика Витю, потом мальчика Лёвушку, потом девочку Диночку...А как я ревновала Д.Е. к некоторым !Нонна пела, Оля даже бельё умела чинить!Надька была красивая такая, Ийка танцевала в кино...А тётя Ида!прям великосветская дама!
Таких мужчин, как в этом доме, нигде в мире больше не было.Ну, один - два мне ещё попались потом, но не более!Два, да.
Читала я тут нашумевшую книжку "Подстрочник".
Я и фильм посмотрела, хотя в телевизор редко сую нос. Пробегала мимо, да и загляделась... Давно я не слышала, чтоб кто-то говорил так свободно и раскованно на хорошем русском. Не рисуясь и не ёрничая
То, что она говорила, было интересно очень, но главное, что подкупало - эта свобода! Но вот восторги вокруг фильма (действительно, хорошего) и личности Лилианны (действительно, замечательной) меня смущают.
Эти н о р м а л ь н ы е интеллигентность, нравственность, искренность, культура кажутся поразительными! А ведь т а к д о л ж н о б ы т ь!!!
Как говорилось в какой-то рекламе: "Не соглашайтесь на меньшее!"
И я встречала таких людей в своих кругах, не будучи вхожей в круги Лунгиной.
Вот вам рассказ о маме моей подруги Марьяшки. Рядовая такая ленинградская интеллигентка.
Она родилась в семье переписчика Торы в Белоруссии. Мама её была больна и она, старшая дочь, должна была заменить маму сёстрам и братьям. Понятно, что ответственность и восхищавшее меня умение вести большой дом у неё ещё оттуда...
Мой родительский дом был очень закрытым, у нас не бывало гостей. А у Марьяшки в доме жизнь клубилась! Дозвониться им никогда нельзя было меньше, чем минут за 40. Я приезжала каждый отпуск из своей Алма-аты не только без особого приглашения, даже сюрпризом... Вот завалить с цветами на день рождения как снег на голову!!!
Это ли не счастье!
Сейчас пишу и улыбаюсь: Позвонишь в старый ещё звонок, который надо было крутить, и слушаешь шаги...
Ни разу за многие годы не помню ни одного случая, чтоб Дина Ефимовна не просияла, увидев входящего!
В то лето, что я приехала поступать в ЛТА (приехала с разбитым сердцем, о чём забыла в считанные дни), я жила у них долго. Одновременно со мной приехал Саша Блинов, капитан дальнего плавания из Риги и однокашник её сыновей по мореходке, приезжала его жена, приезжали сыновья Дины Ефимовны - Стасик из Москвы и Владик из Гомеля, жена Владика, пишущая кандидатскую... Это те, что останавливались в доме, но каждый день приходили ещё родственники и друзья... Квартира, которая мне казалась тогда такой большой и красивой (две комнаты и уголок за кухней, где жила я, но в сталинском доме!) вмещала всех. За кухонным столом в какой-нибудь рядовой будничный день могло собраться больше десятка человек... Меня поражает до сих пор, что на каждый новый звонок в дверь Дина Ефимовна бежала с радостью,(именно бежала!), целовалась в дверях и вела нового гостя к столу... и находилось место, и ставилась тарелка, и из бездонной кастрюли наливался суп. А когда вставали из-за стола, пели под руководством Эрика "Спасибо нашей славной старушке Ухти-Тухти..."
Причём это вовсе не была состоятельная семья, только первые годы жизни в Израиле я так считала деньги, как Дина Ефимовна - всю жизнь... Но она умела их считать и распределять, и разговоров о деньгах в доме не было!
А какие были застолья в дни рождения её или детей! Приглашать в гости на эти события было не принято, приходили, кто хотел. Хотели все, ещё и друзей-подруг приводили! Столы раздвигались, соединялись, вынимались белые скатерти... Там я привыкла к хорошей сервировке, и эмалированные мисочки среди хрусталя в других домах мне резали глаз... Накануне приезжали сёстры Д.Е., они вместе колдовали... В отчем доме у отца моего была пожизненная диета, я долго и трудно привыкала к гефилте фиш, шейке и другим чудесам еврейской кухни, но десерт!!!!!!!!!!!!!! Бог мой, какие были торты, пироги и пирожки... И какой замечательный народ собирался за этими столами! Я помню эти оживлённые лица, помню...
Гости все были разные. Мне было так интересно! Ещё более занимательны были её рассказы о них, их друзьях, их романах... Бог ты мой, о скольких романах, тайных в том числе, я узнала! Потом я поняла, что многое мне расказывалось в воспитательных целях, я часто слушала и решала: "Ну, нет, я так не буду!" Или спустя годы в сходной ситуации вспоминала и руководствовалась. Она была убеждена, что за счастье надо бороться. Марьяшка как-то сказала, что её мама самая некрасивая из сестёр и самая счастливая... Мне не приходило в голову, что она некрасивая! Своих сестёр она затмевала, конечно. Сёстры были родные, двоюродные. Муж мой, тогда застенчивый мальчик, троюродный брат Марьяшки, как-то насчитал 43 брата и сестры ...
Она замечательно рассказывала и так была доброжелательна, так умела в каждом обнаружить достоинства. И тонко показать каждому, как она его ценит. Нигде я не чувствовла себя такой умной, красивой, талантливой, как в её доме! Можете смеяться, но когда я в течение года собиралась в отпуск в Ленинград, я в первую очередь готовилась к свиданию с Диной Ефимовной... Шила новые наряды, зная, что она всё подметит, всё оценит. Мама моя иронизировала: "Дина Ефимовна обалдеет!"
Вот когда теперь говорят об Октябрьской революции, как об заварушке и перевороте не то черни, не то немецких агентов, я помню, что это дало новую жизнь стольким молодым людям! Мама моя - дочь рабочего и швеи из Эстонии. (Ну, рабочего краснодеревщика и белошвейки, но тем не менее), и если бы не революция, быть бы ей в Питере разве что прислугой... А уж еврейские девушки приезжали из местечек с широко распахнутыми глазами, такие открытые для знаний, деятельности... И не стал бы Питер Ленинградом без таких, как они!
Мама моя получила музыкальное образование
(училась у ученицы Танеева, который - любимый ученик Чайковского). Потом кончила училище Римского-Корсакова очень успешно. Музыка не кормила, хотя мама выступала как аккомпаниатор с Галиной Бариновой, в ансамбле со скрипачём, в квартете... Подруга её вела кружок на хлебзаводе и могла остаться в музыке, а мама пошла на рабфак и кончила ещё и Ленинградский Политех - это когда кадры решали всё.
Так вот, Дина Ефимовна института не кончала. Но она была эрудирована в силу необыкновенной любознательности. Она мне как-то сказала, что в юности у неё всегда под рукой был энциклопедический словарь,и как попадалось незнакомое слово, она сразу заглядывала туда. У меня он тоже был, пару раз за жизнь я его открыла...
У них был очень красивый книжный шкаф с хорошей библиотекой и такой же красивый письменный стол. За этим столом я готовилась к экзаменам в ЛТА. И под учебниками у меня тихо лежала очередная книга из этого шкафа...
С ней можно было говорить обо всём. Всё, что я читала, смотрела, чем или кем увлекалась - всё можно было с ней обсуждать при полном её понимании и занитересованности... Я год почти отмечалась в очереди на билеты на "Идиота" со Смоктуновским (для тех, кто понимает). И пошла на спектакль с Диной Ефимовной.
Её можно было слушать бесконечно... Когда она приезжала из Москвы от сына Стасика, я ходила за ней по пятам из комнаты в комнату (Она ж не могла сидеть и разговаривать, домашней работы в таком доме было всегда выше головы...) и она мне рассказывала и рассказывала. Стасик был женат на Гале Ильиной - кандидате наук тогда, литературоведе, это была московская интеллигенция. Мама его жены была директором Трёхгорки, работала некогда с Крупской, отец её - Яков Ильин, автор книги "Большой конвейер"... Ну, нынешним что о ней говорить, а знаковая была книга, о становлении сталинградского тракторного... Много что могла рассказать мне Дина Ефимовна после такой поездки! От фасона платья, в котором Галя будет выступать на симпозиуме в Югославии (при свечах и у моря! Это в начале 70-х в СССР!), до истории 3-го Интернационала...(участник его, таакой колоритный старый югослав с женой Василькой, тоже погостили у неё).
Очень интересные рассказы были и об Малом оперном, где она работала с большим энтузиазмом администатором хора. Любила музыку, обожала главного дирижёра Самосуда, сердилась, спустя столько лет, на певиц, ленящихся, сплетничающих, интригующих...Рассказывала, например, как проводились чистки, и те, кто их проводил, проходили их первыми. Она была член партии, как и её муж. И муж её был в Испании... И это было засекречено, она не имела права сказать на этой чистке, где её муж... Она и сама только догадывалась, где он. Потому, что перед исчезновением он учил испанский! Муж её был внешне похож на сына Долорес Ибаррури, Пассионарии. И она однажды обняла Эммануила Ефимовича сзади по ошибке... А Дина Ефимовна потом работала в интернате с испанскими детьми. Я один раз была с ней на каком-то концерте, где читали Лорку, свежепереведённого, и к ней подходили её бывшие воспитанники, она всех их помнила.
Марьяшка родилась 21 мая перед самой войной, Дина Ефимовна взяла её с собой в эвакуацию с детским домом. В эвакуации они были в Сибири. И крошечная Марьяшка оставалась подолгу одна или под присмотром девочки постарше, потому что организовать быт или просто прокорм сотни детей было непросто... Дина Ефимовна, городская жительница, занималась огородом и коровами, как организационно, так и с тяпкой в руках, но детям было, что есть! Такого, чтоб в первую очередь накормить своего ребёнка, не было в заведении.
Я сейчас слушаю своего сына, который объясняет начальнику, что у его детей и их кружков - безусловный приоритет перед работой... И ёжусь. В блокаду оставляли малышей дома одних и шли к станку. Я и сама тащила когда-то его в ясли и шла на работу. Позднее в выходные летела в оранжереи, потому что тряслась над своими орхидеями - и везла с собой сначала его, а потом и Аську.
Муж Дины Ефимовны оставался в начале войны в Ленинграде, опять же засекреченно, он должен был работать в группе, которая была создана для работы в подполье в случае сдачи города... Потом Жуков её разогнал.
Сейчас вспомнила, что оформили они свой брак с Эммануилом Ефимовичем очень не сразу. И тётя, регистрируюшая их брак спросила сначала у него:
-У Вас есть дети?
-Да,- ответил он.
- Сколько?
- Четверо.
- А у Вас?
- И у меня есть.
- Сколько?
- Четыре!
У тёти глаза на лоб полезли. Но это были общие четыре... Так Дина Ефимовна мне рассказывала, смеясь и гордясь. Она любила своего мужа всю жизнь. Я второго такого случая не знаю...
Хотя иногда, как я понимаю, ей хотелось его "поубивать"... Я и сейчас помню, как она сиснула зубы и сделала такое движение руками, как будто рвёт что-то в мелкие клочочки.("Ты думаешь, всегда всё было хорошо?")
Одна такая история - это то, что всё же выше моего понимания. В войну им как-то привезли со службы мужа машину дров. Д.Е. была счастлива. А Эммануил Ефимович, вернувшись вечером домой, разгневался, звонил на работу, и за дровами приехали и их увезли. Потому что дрова ему привезли как начальнику. А у него понятие такое: "Как все, так и мы". Бессеребренничество я очень высоко ценю в людях. То, что он сам голодал и не пользовался никакими распределителями - это мне нормально, у меня отец был такой же... Но вот когда в доме 4 детей...
Про этих 4 детей она мне рассказала такой эпизод: Дети обедали, она подавала-наливала... На себя ей не хватило, сама она за стол не садилась. Но старшенький Владик поднял голову от тарелки и спросил: "Мама, а ты ела?" Она ответила что-то вроде "Ешьте, я потом!" Владик подумал, положил ложку и молча вышел из-за стола. И все остальные дети также молча положили ложки и встали -слезли со стульев...
А вторая история длиной в жизнь... Я говорила, что знала от Д.Е. кучу романов, один другого интереснее, пережитых её родными и знакомыми.
Но никогда ни малейшего намёка на то, что Стасик не её сын, я не слышала. Даже когда я уже узнала об этом от него, никогда в её словах я не уловила даже тени... чтоб можно было догадаться о пережитой драме и о какой-то разнице в отношении к нему и родным детям. Стасик и сам не догадывался, знали ли дети младше его, что он от другой мамы. И Марьяшка мне не проговорилась, и что ещё удивительней - ни я ей.
Я тогда видела эту историю несколько банально: я думала, что Эммануил Ефимович ушёл к другой, когда Дина Ефимовна была беременна первенцом. Оказывается, он не знал о её беременности, он был увлечён... Дина Ефимовна скрыла, что ждёт ребёнка, из гордости, ТАК бороться за своё счастье она не пожелала. И там у него родился сын Стасик, на полгода младше Владика.
Но он вернулся! И она простила.
Мама Стасика долго болела и умерла, и тогда отец забрал его у бабушки и тёти и привёл к Дине Ефимовне. Дина Ефимовна приняла его, и он стал её сыном, без всякого преувеличения.
Я не знаю, перед чем я тут преклоняюсь больше - перед тем, что она приняла ещё одного ребёнка в семью в труднейшие времена? Тем, что она приняла ребёнка соперницы (правда, побеждённой)? Или тем, что ни Стасик (я знаю это от него), ни другие дети никогда не замечали разницы в обращении? Что она любила Стасика, именно любила, и он её тоже, ну, иногда мог иронизировать, но любил и уважал. Об отце он так не говорил, как о ней.
Я познакомилась с Марьяшкой в те дни, когда отец её умирал - от туберкулёза, но мы, её соученицы по техникуму зелёного строительства, ничего этого не знали... У них было так заведено, что радовались все вместе, а плакать уходили на чёрную лестницу, чтоб никто не видел... Этого я не одобряю, по мне, всё должно быть вместе у любящих, горе и радости!
Была такая история, что Д.Е. сломала ногу на прогулке в подмосковном лесу со Стасикиной семьёй. И, чтоб не портить всем прогулку, она ничего не сказала и терпела до самого дома!
Ой, какая она была вся переломанная! Руки, ноги, ключицы...Она была чрезвычайно подвижная, и храбро бралась за любую работу - вроде мытья своих огромных окон с наружной стороны на пятом этаже...Оттуда она не падала, но с табуретки - да. Рассказывать о болячках у неё тоже не было принято. Марьяшкина третья почка, из-за которой ей не разрешалось родить, фигурировала как рассказик о девочке Б, вошедшей в учебник знаменитого профессора. О болезнях Д.Е. я не знала ничего, Гипс, конечно, видела, но и только.Даже слабительные таблетки она принимала так, чтоб этого никто не видел.
Первые годы моей жизни в Израиле я копила впечатления, о которых можно будет рассказать ей при встрече. Каково же было моё жестокое разочарование, когда я поняла, что она меня не услышит...Её сестра потом в Германии получила слуховой аппарат, а она последние годы жила так...и я вспоминаю с болью, как она смотрела на наши оживлённые лица, радовалась за нас, но не слышала разговоров.... для иностранных читателей: несиха - это принцесса.Ася пишет:
Я помню как мы справляли Новый Год у нее дома, и мне давали разносить всем подарки. И высокую кровать Дины Ефимовны. Это был мой второй дом, а сколько ее таких детей было.
Сколько их у меня было встречено именно у них! Я ж пришла туда 16 летней... АСя была любимицей у Дины Ефимовны. Очень долго рождались всё только мальчики у её детей, и я туда же...Ася была первой девочкой после большого перерыва! И такой хорошей и хорошенькой девочкой! Она там танцевала, готова была выйти замуж за Костика, никогда не капризничала!
Таких детей у детей у Дины Ефимовны было много, да!Сначала к ней привели мальчика Витю, потом мальчика Лёвушку, потом девочку Диночку...А как я ревновала Д.Е. к некоторым !Нонна пела, Оля даже бельё умела чинить!Надька была красивая такая, Ийка танцевала в кино...А тётя Ида!прям великосветская дама!
Таких мужчин, как в этом доме, нигде в мире больше не было.Ну, один - два мне ещё попались потом, но не более!Два, да.