Интервью с эмигрантами (№4-5)
Александр Карлович Плакке, киевлянин по рождению, лютеранин по вероисповеданию, русский немец по самоопределению, а по складу характера - человек, далекий от политики и увлекающийся искусством. Очень интересно выражается его немецкий акцент и в произношении, и в структуре фраз - и в структуре ошибок, отличаясь от акцента франкоговорящей Столыпиной-Кейзерлинг. Если опять-таки сравнивать его рассказ с ее, то Столыпина - это "Красное колесо" Солженицына, а Плакке - "Белая гвардия" Булгакова (потому что Киев, ясен пень). Еще он мне напомнил историю от нашей преподавательницы по педагогике: в детстве она приставала к своей бабушке на тему "как прошла революция в Москве", на что бабушка ей отвечала в духе "да вот, трамваи не ходили, а так вроде ничего не изменилось" (условно, а не дословно). И воспитанная на "Взвейтесь кострами" внучка никак не могла взять в толк, как так - где революция и где трамваи. Для Плакке все это произошло примерно так же - при том, что он в то время служил в московском подразделении: солдаты дали ему по голове и разбежались; очнувшись, он растерялся, не смог ни с кем из начальства связаться и ушел домой, а наутро, вернувшись в казармы, узнал, что вчера это был переворот. Инсайтом же в его интервью для меня оказалось отношение его землячества к Первой мировой, которую русские немцы восприняли как трагедию, потому что две их родины пошли друг на друга. Вроде очевидная вещь, но выстрелила после рассказа от первого лица.
Андрей Васильевич Светланин: самый младший из всех участников отслушанных интервью, что, конечно, влияет на степень осознанности и детальности воспоминаний. Если коротко, то все его воспоминания сводятся к тому, как:
- к ним на урок заявились (без спроса, разумеется) местные активисты и растоптали портрет императора, после чего испуганная учительница отпустила школяров по домам, и школяры ринулись играть в снежки;
- его отец поддерживал революцию, после переворота быстро стал секретарем волостного управления, и как-то к нему пришли мужики из соседнего села с вопросом, чью же землю им отдадут, а отец виновато отвечал, что помещиков у них нет, и земля не резиновая, но вы, мол, не переживайте, главное - революция жеж, заживем, братцы (без звучащей потом поправки, что отец честно эту землю искал, где мог, выглядит эпизод как демагогия);
- сам Светланин "мало что помнит из того, чем ознаменовалась революция в его округе".
Выражается А.В. Светланин очень книжно, говорит как по писаному, и звучит это странно (хотя и объяснимо: в студии находится еще не изданная на момент интервью книга его мемуаров, и, возможно, он просто зачитывает из нее отрывки). Я даже обрадовалась, что его интервью занимает всего двадцать минут. Хотя, конечно, с точки зрения точки зрения (это не опечатка) он - первый из интервьюированных крестьян и транслирует совсем другую позицию (пусть это скорее и не его личная позиция, а позиция его отца).