Читательское
Почему-то у меня было ощущение, что последняя книга, которую я прочитала, - это "Американская пастораль" аж из середины ноября. Собственный ЖЖ опроверг эту версию, продемонстрировав, что после "Пасторали" я читала еще всякое, но настолько оно было ни уму, ни сердцу, что я напрочь забыла об этих книжках.
"Пастораль" же, которая не то чтобы произвела неизгладимое впечатление (но какое-то тем не менее произвела) и не то чтобы это дико мощное или безупречное произведение, потому что на каждое его достоинство имеется контраргумент "да, но...", почему-то вызвала у меня чувство, что книга Филипа Рота - это такая глыба, которая загораживает солнце, и для того, чтобы понять, что можно почитать еще, надо отойти от глыбы так далеко, чтобы она не только перестала отбрасывать на тебя тень, но чтобы и вовсе скрылась из виду. Поэтому почти месяц я маялась от непонимания своего читательского будущего, от того, что душа вообще ни к чему не лежала, и ограничивалась перечитыванием всего - "Дома, в котором", Крапивина, Чехова - и аж дошла до детских рассказов Куприна и до заучивания наизусть стихов (не Куприна, ха-ха). Вот прекрасный Блок, например, с зимним стихотворением: Вечер тихий и морозный. Нежный, спокойный и веселый, что для него не слишком-то характерно. Или Ахматова: Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Вот Ахматова тут характернее некуда, конечно, хотя я даже не могу сформулировать, что понимаю под характерностью. Не подобрать эпитета так, чтобы не разрушить тайну.
И все так поэтически-перечитывально шло до тех пор, пока в конце этой недели я вдруг - о, это чудесное "вдруг"! - не наткнулась на аннотацию "Времени, занятого жизнью" Урсулы Ле Гуин. Это не сказка и не фэнтези, а, вы не поверите, заметки из блога восьмидесятилетней на тот момент писательницы, которые идут даже не в хронологическом порядке. Я пропала с первых же строчек, в которых она жалуется на то, что ей никогда не нравилось слово "блог". Тем не менее ее посты (если в инете), они же заметки (если в книжке), они же эссе (в ее собственном определении) прекрасны: в них цепкость и внимательность человека, всю жизнь работавшего со словом, в них ирония, мягкая насмешка, ласковость, ясный ум и трезвый взгляд умудренного жизнью человека, размышления о молодости и старости, о философских и политических проблемах да и вообще о жизни, в них тепло и радость (в т.ч. из-за простых мелочей) - и даже рассказы о котиках. Сейчас как раз дочитала историю о том, как они с мужем укотовили очередного хвостатого друга. Очаровательно. :) Категорически рекомендую всем, кто любит нечто подобное.
З.Ы. Переводчик там Алан Кубатиев, чем-то неуловимым напомнивший мне Наталью Трауберг. Вот прямо пошла смотреть, что же он еще перевел. Некоторые слушают аудиокниги, ориентируясь исключительно на личность чтеца, а я в шаге от того, чтобы читануть что-то, глядя только на имя переводчика. Причем, кстати, я вовсе не уверена, что его собственное литературное творчество (а он, конечно же, еще и прозаик, и критик и т.д. и т.п.) хотя бы вполовину так же хорошо. Впрочем, посмотрим.
"Пастораль" же, которая не то чтобы произвела неизгладимое впечатление (но какое-то тем не менее произвела) и не то чтобы это дико мощное или безупречное произведение, потому что на каждое его достоинство имеется контраргумент "да, но...", почему-то вызвала у меня чувство, что книга Филипа Рота - это такая глыба, которая загораживает солнце, и для того, чтобы понять, что можно почитать еще, надо отойти от глыбы так далеко, чтобы она не только перестала отбрасывать на тебя тень, но чтобы и вовсе скрылась из виду. Поэтому почти месяц я маялась от непонимания своего читательского будущего, от того, что душа вообще ни к чему не лежала, и ограничивалась перечитыванием всего - "Дома, в котором", Крапивина, Чехова - и аж дошла до детских рассказов Куприна и до заучивания наизусть стихов (не Куприна, ха-ха). Вот прекрасный Блок, например, с зимним стихотворением: Вечер тихий и морозный. Нежный, спокойный и веселый, что для него не слишком-то характерно. Или Ахматова: Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Вот Ахматова тут характернее некуда, конечно, хотя я даже не могу сформулировать, что понимаю под характерностью. Не подобрать эпитета так, чтобы не разрушить тайну.
И все так поэтически-перечитывально шло до тех пор, пока в конце этой недели я вдруг - о, это чудесное "вдруг"! - не наткнулась на аннотацию "Времени, занятого жизнью" Урсулы Ле Гуин. Это не сказка и не фэнтези, а, вы не поверите, заметки из блога восьмидесятилетней на тот момент писательницы, которые идут даже не в хронологическом порядке. Я пропала с первых же строчек, в которых она жалуется на то, что ей никогда не нравилось слово "блог". Тем не менее ее посты (если в инете), они же заметки (если в книжке), они же эссе (в ее собственном определении) прекрасны: в них цепкость и внимательность человека, всю жизнь работавшего со словом, в них ирония, мягкая насмешка, ласковость, ясный ум и трезвый взгляд умудренного жизнью человека, размышления о молодости и старости, о философских и политических проблемах да и вообще о жизни, в них тепло и радость (в т.ч. из-за простых мелочей) - и даже рассказы о котиках. Сейчас как раз дочитала историю о том, как они с мужем укотовили очередного хвостатого друга. Очаровательно. :) Категорически рекомендую всем, кто любит нечто подобное.
З.Ы. Переводчик там Алан Кубатиев, чем-то неуловимым напомнивший мне Наталью Трауберг. Вот прямо пошла смотреть, что же он еще перевел. Некоторые слушают аудиокниги, ориентируясь исключительно на личность чтеца, а я в шаге от того, чтобы читануть что-то, глядя только на имя переводчика. Причем, кстати, я вовсе не уверена, что его собственное литературное творчество (а он, конечно же, еще и прозаик, и критик и т.д. и т.п.) хотя бы вполовину так же хорошо. Впрочем, посмотрим.