2.5. Петербург 2016. Просто Питер.
Часть 2.4. Троице-Измайловский собор
Осенний Петербург - это…
… каналы с почти стоячей водой и замершими золотыми лодочками опавших листьев: их неподвижность и безмолвие напоминают мне древние заброшенные каналы Марса (да, Брэдбери начиталась перед поездкой)…
… магия знакомого Невского: прямо приятно узнавать поворот на улицу, где у меня был один из хостелов, видеть вывеску «Экспедиции», где безуспешно искала кому-то подарок, и вообще ощущать, что с Невским у меня связано много разных моментов…
… магия Невского незнакомого, который прячет за линиями своих домов то квартал в московском стиле (красная стена с зубцами, белокаменный храм), то кирпичную фабрику довольно заброшенного вида, то очередной двор-колодец, где обнаруживается какой-то непонятный сарай - без двери, пустой (в смысле без людей), но заваленный всяким барахлом, - то магазинчик с круглым хоббитским окошком…
… тишь целого квартала, который состоит из одних лишь Красноармейских улиц, пронумерованных от первой до чуть ли не двадцатой…
… вечернее спокойствие Таврического сада: фонари и запах палой листвы, от которого у меня в голове почему-то крутятся строки «Евгения Онегина» (правда, они про другой сад - Летний), мостики и утки (снова утки!), бегуны в трико и скандинавы с палками (в смысле, люди, занимающиеся скандинавской ходьбой)…
… индустриальные пейзажи у Обводного канала: похожие на маяки кирпичные заводские трубы (кирпич здесь особенный, насыщенного темно-рыжего цвета с каким-то грязноватым оттенком), деловой центр «Треугольник» - судя по всему, на территории бывшей фабрики, - пропыленные и бесприютные кварталы, в которых, наверное, по вечерам жутковато, и вспоминаются блоковские строки «В соседнем доме окна жолты…»…
… качающиеся в потоках воздуха чайки над Невой и каналами: я пытаюсь их сфоткать - просто на память, никакой художественности, - но удается это далеко не сразу, так как чайки слишком быстро проносятся мимо объектива моего замерзшего телефона…
… необычный Федоровский собор в «московском» уголке, весь какой-то очень неформальный: стеклянные двери, словно в супермаркете, объявление на двери «Выключи телефон - включи сердце», незнакомая мне икона «Мироносицы у Гроба», выставка фоторгафий и, ммм… миниатюрной скульптуры на третьем этаже собора (мне почему-то хочется назвать этот третий этаж хорами, но, кажется, все-таки это не хоры, а отдельный этаж), циферблат часов на лестнице, которые остались с того времени, когда храм был молочным заводом, а еще подробный план реставрации и имена жертвователей, которые на этом плане пишутся напротив той иконы, которую они помогли восстановить (интересно причем имена записаны: где-то - просто имя, где-то - прямо с отчеством и фамилией, а то и должностью, где-то - с членами семьи)…
… сложные транспортные развязки у мостов, где нельзя просто так взять и попасть на противоположную сторону (тут я много нарушаю ПДД, благо, машин нет)…
… скромный и уютный Сампсоньевский собор, совсем не похожий на громадины Смольного, Спаса-на-крови и Исаакия, хотя, насколько я знаю, эти четыре храма объединены в один музейный комплекс (по крайней мере, если хочешь на экскурсию, во всех четырех тебе выдадут одинаковый билет); но я здесь не на экскурсии, а так, поэтому просто брожу, греюсь и, немного укрывшись за колонной, ловлю кусочек крещения младенца Елисаветы…
… мерзнущие руки и ледяная шершавость стены у Крестов…
… там же, у Крестов - машина с мигалками, которую я вижу уже от памятника Ахматовой; мигалки некоторое время толчками выбрасывают в пространство тревожный свет, потом все гаснет, и я стараюсь не придумывать какую-нибудь историю про подозреваемого, которого только что оттранспортировали в следственный изолятор номер один…
… знакомая рыжая кирха на ул. Декабристов, которую я тоже зачем-то щелкаю, но в кадр попадают преимущественно трамвайные провода…
… студенческий квартал у Университета - пожалуй, самый многолюдный петербургский район, если не считать вечерний час пик у «Галереи»; здесь курят, выбрасывают стаканчики с кофе, обсуждают пары и преподов, кино и однокурсников, здесь царит задор, напор, сама Юность - просто прелесть!
… крохотный сквер хирурга Федора Углова с памятником врачу, который создан, оказывается, одним из его бывших пациентов, и про который маленький мальчик с ужасом в голосе спрашивает, не могила ли это (его мама, кажется, испугавшись невежества сына, возмущенно отвечает: «какая могила, это ж доктор!») и со стендами, на которых рассказывается о жизни Углова (он, оказывается, внесен в книгу Гиннеса как самый возрастной оперирующий хирург, т.к. оперировал едва ли не в сто лет, но главное, конечно, это не Гиннес, а то, каким человеком он был - глыба, как говорят; и откуда такие берутся?..)…
… Ботанический сад с баннерами «закрыто на реконструкцию» (сад? на реконструкцию?)…
… кофейни и пекарни на каждом углу, ну вот действительно на каждом, от чего постоянно попадаешь в облака вкусных запахов; в Москве, по-моему, так выпечкой и кофе не пахнет…
… залитые огнями набережные, которые в темноте выглядят умопомрачительно: вечерний Петербург как он есть…
… отряды солдат и курсантов, которые то дружно маршируют куда-нибудь (а я пытаюсь прочитать фамилии на нагрудных нашивках), то бегают кроссы (то, что это курсанты, становится понятно благодаря одинаковой для всех спортивной форме и табличке с названием учебного заведения, возле которого они нарезают круги), то строятся во дворе какой-нибудь академии (и тычут друг друга в спину, словно школьники на уроке физкультуры), то убирают территорию возле своих корпусов; почти в каждом отряде непременно есть либо негр, либо выходец из Азии, и их фамилии я прочитать уж точно не успеваю а жаль, любопытно же…
…человеческие силуэты в светящихся окнах (особенно на В.О.); один раз я вижу мальчика, который явно играет в шпиона, следя за прохожими, и машу ему рукой, а он тотчас прыгает с подоконника…
…просто окна, в которых видны то обои, то книжные полки, то сложенные на подоконнике стопки белья, то груды какого-то хлама, а однажды я даже натыкаюсь взглядом на клетку с попугаями…
…мосты, мосты и мосты: горбатенькие, перекинутые через узкие каналы; разводные мосты-проспекты, соединяющие берега Невы; мосты, гудящие под колесами многотонных машин; одинокие мостики-лесенки и мосты, плавно перетекающие один в другой там, где соединяются и каналы, и, конечно же, Аничков мост, на котором смешались в кучу кони, люди сошлись в противоборстве прекрасные юноши и не менее прекрасные кони, и мне даже сложно определить, за кого из них я болею больше.
Впрочем, с болением тут как раз вопросов нет - я просто болею Питером.
Часть 3. Кронштадт
Осенний Петербург - это…
… каналы с почти стоячей водой и замершими золотыми лодочками опавших листьев: их неподвижность и безмолвие напоминают мне древние заброшенные каналы Марса (да, Брэдбери начиталась перед поездкой)…
… магия знакомого Невского: прямо приятно узнавать поворот на улицу, где у меня был один из хостелов, видеть вывеску «Экспедиции», где безуспешно искала кому-то подарок, и вообще ощущать, что с Невским у меня связано много разных моментов…
… магия Невского незнакомого, который прячет за линиями своих домов то квартал в московском стиле (красная стена с зубцами, белокаменный храм), то кирпичную фабрику довольно заброшенного вида, то очередной двор-колодец, где обнаруживается какой-то непонятный сарай - без двери, пустой (в смысле без людей), но заваленный всяким барахлом, - то магазинчик с круглым хоббитским окошком…
… тишь целого квартала, который состоит из одних лишь Красноармейских улиц, пронумерованных от первой до чуть ли не двадцатой…
… вечернее спокойствие Таврического сада: фонари и запах палой листвы, от которого у меня в голове почему-то крутятся строки «Евгения Онегина» (правда, они про другой сад - Летний), мостики и утки (снова утки!), бегуны в трико и скандинавы с палками (в смысле, люди, занимающиеся скандинавской ходьбой)…
… индустриальные пейзажи у Обводного канала: похожие на маяки кирпичные заводские трубы (кирпич здесь особенный, насыщенного темно-рыжего цвета с каким-то грязноватым оттенком), деловой центр «Треугольник» - судя по всему, на территории бывшей фабрики, - пропыленные и бесприютные кварталы, в которых, наверное, по вечерам жутковато, и вспоминаются блоковские строки «В соседнем доме окна жолты…»…
… качающиеся в потоках воздуха чайки над Невой и каналами: я пытаюсь их сфоткать - просто на память, никакой художественности, - но удается это далеко не сразу, так как чайки слишком быстро проносятся мимо объектива моего замерзшего телефона…
… необычный Федоровский собор в «московском» уголке, весь какой-то очень неформальный: стеклянные двери, словно в супермаркете, объявление на двери «Выключи телефон - включи сердце», незнакомая мне икона «Мироносицы у Гроба», выставка фоторгафий и, ммм… миниатюрной скульптуры на третьем этаже собора (мне почему-то хочется назвать этот третий этаж хорами, но, кажется, все-таки это не хоры, а отдельный этаж), циферблат часов на лестнице, которые остались с того времени, когда храм был молочным заводом, а еще подробный план реставрации и имена жертвователей, которые на этом плане пишутся напротив той иконы, которую они помогли восстановить (интересно причем имена записаны: где-то - просто имя, где-то - прямо с отчеством и фамилией, а то и должностью, где-то - с членами семьи)…
… сложные транспортные развязки у мостов, где нельзя просто так взять и попасть на противоположную сторону (тут я много нарушаю ПДД, благо, машин нет)…
… скромный и уютный Сампсоньевский собор, совсем не похожий на громадины Смольного, Спаса-на-крови и Исаакия, хотя, насколько я знаю, эти четыре храма объединены в один музейный комплекс (по крайней мере, если хочешь на экскурсию, во всех четырех тебе выдадут одинаковый билет); но я здесь не на экскурсии, а так, поэтому просто брожу, греюсь и, немного укрывшись за колонной, ловлю кусочек крещения младенца Елисаветы…
… мерзнущие руки и ледяная шершавость стены у Крестов…
… там же, у Крестов - машина с мигалками, которую я вижу уже от памятника Ахматовой; мигалки некоторое время толчками выбрасывают в пространство тревожный свет, потом все гаснет, и я стараюсь не придумывать какую-нибудь историю про подозреваемого, которого только что оттранспортировали в следственный изолятор номер один…
… знакомая рыжая кирха на ул. Декабристов, которую я тоже зачем-то щелкаю, но в кадр попадают преимущественно трамвайные провода…
… студенческий квартал у Университета - пожалуй, самый многолюдный петербургский район, если не считать вечерний час пик у «Галереи»; здесь курят, выбрасывают стаканчики с кофе, обсуждают пары и преподов, кино и однокурсников, здесь царит задор, напор, сама Юность - просто прелесть!
… крохотный сквер хирурга Федора Углова с памятником врачу, который создан, оказывается, одним из его бывших пациентов, и про который маленький мальчик с ужасом в голосе спрашивает, не могила ли это (его мама, кажется, испугавшись невежества сына, возмущенно отвечает: «какая могила, это ж доктор!») и со стендами, на которых рассказывается о жизни Углова (он, оказывается, внесен в книгу Гиннеса как самый возрастной оперирующий хирург, т.к. оперировал едва ли не в сто лет, но главное, конечно, это не Гиннес, а то, каким человеком он был - глыба, как говорят; и откуда такие берутся?..)…
… Ботанический сад с баннерами «закрыто на реконструкцию» (сад? на реконструкцию?)…
… кофейни и пекарни на каждом углу, ну вот действительно на каждом, от чего постоянно попадаешь в облака вкусных запахов; в Москве, по-моему, так выпечкой и кофе не пахнет…
… залитые огнями набережные, которые в темноте выглядят умопомрачительно: вечерний Петербург как он есть…
… отряды солдат и курсантов, которые то дружно маршируют куда-нибудь (а я пытаюсь прочитать фамилии на нагрудных нашивках), то бегают кроссы (то, что это курсанты, становится понятно благодаря одинаковой для всех спортивной форме и табличке с названием учебного заведения, возле которого они нарезают круги), то строятся во дворе какой-нибудь академии (и тычут друг друга в спину, словно школьники на уроке физкультуры), то убирают территорию возле своих корпусов; почти в каждом отряде непременно есть либо негр, либо выходец из Азии, и их фамилии я прочитать уж точно не успеваю а жаль, любопытно же…
…человеческие силуэты в светящихся окнах (особенно на В.О.); один раз я вижу мальчика, который явно играет в шпиона, следя за прохожими, и машу ему рукой, а он тотчас прыгает с подоконника…
…просто окна, в которых видны то обои, то книжные полки, то сложенные на подоконнике стопки белья, то груды какого-то хлама, а однажды я даже натыкаюсь взглядом на клетку с попугаями…
…мосты, мосты и мосты: горбатенькие, перекинутые через узкие каналы; разводные мосты-проспекты, соединяющие берега Невы; мосты, гудящие под колесами многотонных машин; одинокие мостики-лесенки и мосты, плавно перетекающие один в другой там, где соединяются и каналы, и, конечно же, Аничков мост, на котором смешались в кучу кони, люди сошлись в противоборстве прекрасные юноши и не менее прекрасные кони, и мне даже сложно определить, за кого из них я болею больше.
Впрочем, с болением тут как раз вопросов нет - я просто болею Питером.
Часть 3. Кронштадт