Севастополь
Это залитый жарким июльским солнцем город - тот, что достоин поклонения. Это Макдональдс в самом его сердце, с надписями «Я це кохаю». Бочки с квасом и лимонадом на углу. Круг перед Макдаком, по которому снуют ярко-желтые автобусы «богданы». Длинный, прямой как стрела проспект Героев Сталинграда. Троллейбусы с цветными билетиками из рук кондуктора. Развеселый аквапарк, в котором я, гоняясь по желобам, стерла себе лопатки, а однажды потеряла скорость и остановилась в какой-то трубе, и мне придал ускорение запущенный на аттракцион следующим мужик, врезавшись в меня пушечным ядром. Это «Трое с площади Карронад» Владислава Крапивина, причем о том, что они - о Севастополе, мы догадались поздно и догадалась не я; узнав об этом уже на обратном пути в Москву, я схватилась за книжку, и целомудренно неназванный выдуманный Город вдруг стал настоящим: я поняла, по каким улицам бродили крапивинские герои, какую бухту пересекал на «Маугли» Тим…
Это воинская база возле дачного поселка, в котором мы жили: пыльная дорога, солдат ВС России на высшей точке скалистого берега и периодические взрывы учений. Странные бежевые рубашки украинских военных. Их корабли в Балаклаве, которые, как говорят, снялись с якоря в марте 2014 г.
Это древний, древний Херсонес - прокаленный солнцем до белизны, напитанный историей так, что, кажется, по нему бредешь, словно преодолевая сопротивление густого желе. Это кусок стены еще древнегреческой постройки, и я притуляюсь то ли под ее тенью, то ли под сенью времен… Классические колонны, фото которых есть в любом учебнике по истории Древней Греции. Фундаменты жилых домов и хозяйственных строений и монетный двор. Это более современные храмы, внутри которых живут подлинные хозяева этих мест - обломки храмов древних, заботливо обнесенные оградами. Это приземистый Владимирский собор под низким золотым шлемом, ослепительно сверкающим на солнце, и беседка - символ того, что где-то здесь, а, может быть, как раз здесь, именно на этом пятачке земли и моря, и крестился князь Владимир.
Это город воинской славы России: памятные доски сражений, надпись по камню «флоту - быть», Сапун-гора и вырытые в ней траншеи и землянки, Малахов курган и пушки - как бы парк с литыми лавочками, место для гуляний горожан… земля, обагренная кровью, чугунные напоминания о сражавшихся батареях и чисто белеющий Корниловский бастион, в стенах которого полутьма, пожелтевшие страницы карт и найденные в почве Кургана артефакты.
Это узор бухт, изрезавший береговую линию; портовые краны, жирафами возвышающиеся над домами и видные издалека даже в голубоватой дымке, смешивающей море с небесами; это мерцание маяков на мысах. Это похожая на театр Графская набережная, деревянный настил, под которым плещется вода, это черный Нахимов, смотрящий на свой город, и растущая на скале посреди моря колонна Памятника затопленным кораблям.
Это Северная сторона, Инкерман и, разумеется, паром. Северная сторона тише, сдержаннее. Дома там ниже и почему-то преимущественно желтого цвета, а тишина, возможно, объясняется близостью Братского кладбища, ощущаемого даже тогда, когда его не видно. Это пустые автобусные остановки и утопающий в цветах Инкерманский монастырь с пулевыми выщерблинами на стенах строений. Это одна-единственная линия железной дороги, идущая ровно под скалой; это выбитые в камне кельи древних подвижников, куда мы попадаем благодаря нелегальному экскурсоводу (нелегальное - всегда самое интересное). Это головокружительная высота, молчание скал и солнца, затопленный карьер и даже места съемок «9 роты» Бондарчука.
Это Владимирский собор в центре города, он же - средство навигационного оборудования, т.е. маяк, он же - усыпальница русских адмиралов.
Это улицы - дивные севастопольские улицы, многоэтажные, идущие параллельно друг другу и соединяющиеся крутыми лестницами. Тоже каменные, с широкими каменными перилами, тоже высветленные жарой южного города, тоже напитанные его славой. Так странно, что по ним можно просто идти в магазин, на работу, в школу… Хотя, наверное, не менее странно, чем каждый день ходить в школу по Большой Ордынке и даже не видеть красного кирпича Кремля - настолько он привычен и настолько замылился глаз.
Это короткий визит в Город в октябре 2013 со скалолазной группой. Ехали мы тогда долго, по дороге задержались в Балаклаве, и я волновалась, что не успеем погулять по городу, но, от нечего делать взяв на себя роль штурмана, развернула перед водителем Сережей карту и, охватив взглядом схематические изображения площадей Нахимова и Лазарева, мысленно прогулялась по ним и немного успокоилась; а потом, пока группа обедала в кафе, я слиняла от всех под каким-то предлогом и ушла на набережную. Вдохнула соленый воздух, потрогала ржавое ограждение, послушала гул улицы и запаслась Севастополем до следующего, надеюсь, визита.
Это воинская база возле дачного поселка, в котором мы жили: пыльная дорога, солдат ВС России на высшей точке скалистого берега и периодические взрывы учений. Странные бежевые рубашки украинских военных. Их корабли в Балаклаве, которые, как говорят, снялись с якоря в марте 2014 г.
Это древний, древний Херсонес - прокаленный солнцем до белизны, напитанный историей так, что, кажется, по нему бредешь, словно преодолевая сопротивление густого желе. Это кусок стены еще древнегреческой постройки, и я притуляюсь то ли под ее тенью, то ли под сенью времен… Классические колонны, фото которых есть в любом учебнике по истории Древней Греции. Фундаменты жилых домов и хозяйственных строений и монетный двор. Это более современные храмы, внутри которых живут подлинные хозяева этих мест - обломки храмов древних, заботливо обнесенные оградами. Это приземистый Владимирский собор под низким золотым шлемом, ослепительно сверкающим на солнце, и беседка - символ того, что где-то здесь, а, может быть, как раз здесь, именно на этом пятачке земли и моря, и крестился князь Владимир.
Это город воинской славы России: памятные доски сражений, надпись по камню «флоту - быть», Сапун-гора и вырытые в ней траншеи и землянки, Малахов курган и пушки - как бы парк с литыми лавочками, место для гуляний горожан… земля, обагренная кровью, чугунные напоминания о сражавшихся батареях и чисто белеющий Корниловский бастион, в стенах которого полутьма, пожелтевшие страницы карт и найденные в почве Кургана артефакты.
Это узор бухт, изрезавший береговую линию; портовые краны, жирафами возвышающиеся над домами и видные издалека даже в голубоватой дымке, смешивающей море с небесами; это мерцание маяков на мысах. Это похожая на театр Графская набережная, деревянный настил, под которым плещется вода, это черный Нахимов, смотрящий на свой город, и растущая на скале посреди моря колонна Памятника затопленным кораблям.
Это Северная сторона, Инкерман и, разумеется, паром. Северная сторона тише, сдержаннее. Дома там ниже и почему-то преимущественно желтого цвета, а тишина, возможно, объясняется близостью Братского кладбища, ощущаемого даже тогда, когда его не видно. Это пустые автобусные остановки и утопающий в цветах Инкерманский монастырь с пулевыми выщерблинами на стенах строений. Это одна-единственная линия железной дороги, идущая ровно под скалой; это выбитые в камне кельи древних подвижников, куда мы попадаем благодаря нелегальному экскурсоводу (нелегальное - всегда самое интересное). Это головокружительная высота, молчание скал и солнца, затопленный карьер и даже места съемок «9 роты» Бондарчука.
Это Владимирский собор в центре города, он же - средство навигационного оборудования, т.е. маяк, он же - усыпальница русских адмиралов.
Это улицы - дивные севастопольские улицы, многоэтажные, идущие параллельно друг другу и соединяющиеся крутыми лестницами. Тоже каменные, с широкими каменными перилами, тоже высветленные жарой южного города, тоже напитанные его славой. Так странно, что по ним можно просто идти в магазин, на работу, в школу… Хотя, наверное, не менее странно, чем каждый день ходить в школу по Большой Ордынке и даже не видеть красного кирпича Кремля - настолько он привычен и настолько замылился глаз.
Это короткий визит в Город в октябре 2013 со скалолазной группой. Ехали мы тогда долго, по дороге задержались в Балаклаве, и я волновалась, что не успеем погулять по городу, но, от нечего делать взяв на себя роль штурмана, развернула перед водителем Сережей карту и, охватив взглядом схематические изображения площадей Нахимова и Лазарева, мысленно прогулялась по ним и немного успокоилась; а потом, пока группа обедала в кафе, я слиняла от всех под каким-то предлогом и ушла на набережную. Вдохнула соленый воздух, потрогала ржавое ограждение, послушала гул улицы и запаслась Севастополем до следующего, надеюсь, визита.