Крым (май 2015) - 1
Ведь это так просто - вырваться в лето.
Олег Медведев, «Сердце змеи»
1. Аэропорт(ы).
2. Самолет.
3. Симеиз.
4. Крыло лебедя.
5. Красный камень.
6. Батилиман.
7. Люди.
1. Аэропорт(ы).
Похож на то, что я представляла себе по фильмам «Терминал» и «Мне бы в небо»: стеклянен, просторен, нашпигован кафешками. Брожу по нему, словно на экскурсии. Особое впечатление производят коробки для сдачи часов-телефонов-ремней и разноцветное просвечивание вещей рентгеном. Автобус от зала ожидания до самолета тоже цепляет - своей абсурдностью: самолет в шаговой доступности, зачем медленно и нудно грузиться в салон? (правда, Женькина ремарка о тяге двигателя реабилитирует это транспортное средство в моих глазах). Интересно наблюдать за опаздывающими на автобус людьми: за семьями с детьми, за романтичными парами, за девушками с невероятными прическами всех цветов радуги, как на межпланетном базаре Кира Булычева, за скалолазами, наконец. Последние, демонстрируя миру опознавательные знаки в виде касок и карабинов, весело кучкуются в разных углах зала ожидания (обычно - сидя прямо на полу) и травят байки, часто используя слова «лез» и «сорвался». Некоторым, показавшимся знакомыми, можно осторожно заглянуть в лицо и, действительно узнав человека, раскланяться; некоторые подходят и здороваются сами, так как все мы когда-то лазали вместе или рядом.
Что касается пункта назначения, то симферопольский аэропорт являет собой полную противоположность высокотехнологичному Домодедово. Единственный параметр, по которому Симферополь превосходит Москву, - это концентрация скалолазов и альпинистов на квадратный метр; в остальном он настолько же прост, насколько продвинут его домодедовский собрат. На регистрации и на посадке в автобус в Крыму работают одни и те же люди, бегающие со всеми бумажками от одной стойки к другой; из магазинов есть только винная лавка и автоматы с кофе; багаж мерно крутится по одной-единственной ленте (вторая сломалась), и веселый парнишка в гастарбайторской жилетке, периодически забираясь на возвышение, выкрикивает (даже без рупора) номера рейсов, очередной багаж которых запускается на карусель, а бывшая украинская таможня имеет крайне запустелый вид и используется под зал ожидания без сидений. Ощущение, как будто нахожусь на автовокзале небольшого городка (приятное чувство, надо сказать: понравилась мне воздушная гавань Симферополя… особенно первым, что видно с самолета - крымским флагом, гордо реющим на крыше).
2. Самолет.
На самолете я лечу впервые в сознательной жизни и предшествующую полету ночь с перепугу провожу без сна. Приземистый широкий автобус пахнет бензином, что совсем не вяжется с его европейским видом, вызывая ассоциации с деревенским ПАЗиком, курсирующим между соседними селениями раз в неделю. Трап, как ему и полагается, подъезжает к самолету, словно в «Ну, погоди!», и оттого я кажусь себе персонажем мульфильма. Иллюминаторы в салоне неожиданно маленькие, а кондиционеры создают настоящий буран, и я первые полчаса полета то прячусь от них под курткой, то исподтишка наблюдаю за остальными пассажирами и пытаюсь понять, как же прекратить этот ледяной ветер (когда наконец догадываюсь, что надо всего лишь покрутить колесико над сидением, то верчу его крайне небрежно, с видом, как будто летаю всю жизнь и ничем меня уже не удивить).
Самолет меня определенно штырит с момента запуска двигателей для руления, а уж разгон и мгновение, в которое колеса отрываются от земли, - ух, какая это мощь! Как в самом тяжеленьком у Rammsteinа, как в рок-композициях Томми, как в ключевом движении сложного боулдеринга. Метал сменяется ощущением головокружительной тишины, когда мы пробиваем тучи над пасмурной Москвой и оказываемся в чистом небе: только лазурь и белоснежные клубы, напоминающие просторы Антарктиды, - совершенное волшебство, на мой взгляд. Прелесть момента усиливается для меня и тем, что в понятии «пробить облака» есть и магия крапивинских снов о самолете по имени Сережка, и полет медведевских птиц, будь то светлый ястреб из Амазара, брат сокол или даже журавлик. Ночной полет (на обратном пути) замечателен тем, что мне удается увидеть под крылом россыпи огней, до сих пор знакомые только по картинкам типа «Испания ночью из космоса». Единственный повод выразить неудовольствие от взаимодействия с самолетами - скудость пайка для голодной меня, особенно жалкая вафелька на обратном пути, и даже чай холодный, бу-бу-бу.
3. Симеиз.
Мне почему-то и в голову не приходило, что после Крыма-2013 я когда-нибудь могу снова вернуться в переполненный лазунами Симеиз, тремя ярусами спускающийся с гор к самому морю; в Симеиз, где знакомые и полузнакомые скалолазные физиономии торчат в каждой кафешке; где люди, которых мельком видишь в Бигволе, закупаются продуктами в магазинчиках, устало возвращаются со скал, таща на горбу килограммы снаряжения, и деловито вешают белье на балконах домов-гостиниц. В Симеиз, где, гуляя по городу толпой человек в десять, невозможно периодически не останавливаться, так как один из десяти непременно замечает приятеля или приятельницу и тотчас же заводит светскую беседу о местных маршрутах. В Симеиз, где о погоде говорят «трение - огонь» (т.е. холодно вообще-то, но зато ноги в трение будут держать хорошо), к морю спускаются бездорожными буераками, а на пляж попадают, перебравшись через заграждение калитки для слабаков, сlimbing forever.
В Симеиз, где бродячие кошки не едят любезно предложенных им чебуреков. Интересно, почему?
4. Крыло лебедя.
Крыло лебедя фактически видно из окна номера, и потому домашнее лазание по Лебедю, находящемуся в пешей доступности, отлично подходит для разминочного дня. Погода пасмурная и холодная, иногда накрапывает мелкий дождик, и мы страхуем, натянув на себя все имеющиеся кофты, жилетки, куртки и шапки. Параллельно отстреливаемся от бакланов, чьи гнезда располагаются почти на линии трасс, отчего птицы очень нервничают и тоже отстреливаются - в разы продуктивней, только успевай одежду оттирать. Из-за высокой влажности в целях безопасности лазаем с верхней страховкой, а это попсня, вы ж понимаете, но все равно магнезии и нервов на каждый маршрут уходит достаточно - ноги проскальзывают, рукам холодно, того и гляди, навернешься. В перерывах я часто страхую Серегу на всяких шестерках, гордясь этим до невозможности и совершенно не опасаясь, что он вдруг оступится (про срывы вообще молчу, какие срывы на 6а у того, кто лезет девятки), и радуясь возможности полюбоваться его плавными вдумчивыми движениями. Красота.
Сама же начинаю трудовой путь с «Пузырей» (6в): это пористая трасса сплошь по дыркам (неприятная штука для трипофобов, фу-фу), зато браться можно действительно за все. Вылезти мне ее, правда, все равно не удается, забуксовываю на середине, не справившись с каким-то пассивным перехватом, но до этого пассива лезется отлично (я об эмоциональной части, а не спортивной %) ).
Потом идет пара трасс с пассивным хватом и по положилову. На скалодроме я такое терпеть не могу, но на естественном рельефе пробирает: это настоящее скалолазание, в котором приходится вовсю упираться ладонями, влезать во всякие выемки, принимая форму скалы, и радоваться редкой возможности активно взяться за гребень.
Смещаемся вправо для лазания по трещине. Щелевая трасса имеет два расклада - мужской (требующий большей физической силы медведь-style: охват камня и выползание по нему на более удобный участок) и женский (влезание в саму трещину и изображение чего-то оттуда; самое сложное здесь - выбраться из этой трещины, показавшейся мне, кстати, куда более уютной при взгляде снаружи; внутри оказалось как-то не очень… мрачновато, что ли?). Здесь классно вдоволь позаклинивать кулаки в щель, испачканную внутри чьей-то кровью, и понагружать очень маленькие острые активнички (зубы пираньи, не иначе). Все так уникально, так по-настоящему, что… просто вах. :)
На заминку по несложной 6а меня уже не хватает, и я больше болтаюсь в системке и любуюсь сумрачным морем, радуясь, когда страхующий Серега, слишком мощно выбирая веревку, подтягивает меня наверх. Из-за халтурного отношения к трассе стесняюсь попросить оставить меня на некоторое время наверху для того, чтобы просто побыть на условной вершине - только скала, море и я, - но, спустившись, компенсирую себе это уединением на утесе, на подножие которого с грохотом накатывают волны. Кипят буруны, брызги взлетают вверх на несколько метров, над морем серым туманом висит дождь, скрывающий линию горизонта, краем глаза я вижу силуэты таких же уединившихся товарищей... от всего этого так и веет лермонтовским сплином... Лирика. А что еще надо?