Бел Кауфман, "Вверх по лестнице, ведущей вниз"
Шедевральная книжка, на 10 баллов из десяти возможных. На мою любимую тему - об учителях и их спиногрызах. Своеобразная и потому непросто воспринимающаяся с первого раза форма - только переписка персонажей: детские сочинения, деловые и личные письма героев, школьная переписка в тетрадях, записки, которые ученики опускают в ящик, придуманный классной руководительницей Сильвией Баррет для обратной связи с классом, квитанции и рапортички. Внешняя обстановка американской школы незнакома и потому повествование поначалу кажется бесконечно чужим (все же мы очень разные, и условия жизни у нас разные), но вскоре за внешним ты начинаешь видеть суть, и лично я смаковала каждую фразу, валялась под столом и не могла оторваться от этого жизнеописания обычной учительской бодяги. Читала и прямо слышала традиционный шум и гам гомон, когда подростки выкрикивают все подряд, возятся между собой, привлекают внимание - не со зла, а исключительно от буйства жизни и невоспитанности - а кто-то самый совестливый пытается угомонить товарищей, и шуму от этого, сами понимаете, не убавляется. Эти беспорядочные эвакуации, приезды скорой в школу при ЧП, бредовые указания (три звонка, повторенные четыре раза, обозначают конец уроков, а четыре звонка по три раза - подъем в актовый зал; надеюсь, вы не запутаетесь... через пять минут новая записка: прошлый циркуляр считать недействительным), кавардак в столовой, завтрак на второй перемене, а обед - на третьей, официальные мероприятия, когда со сцены не слышно ни звука, а в зале смертельно душно; корявость ученических изложений (переводчику - центнер респекта!), которые начинают штамповаться как на станке при необходимости исправить оценку... Этот неимоверный калейдоскоп лиц: одни дети хотят понравиться учителю и пишут то, что, как им кажется, он от них ожидает, и на выходе получают мило-подхалимно-наивный бред; другие на волне бунта режут правду-матку о том, что им в школе ничего не нужно и неинтересно, и отстаньте вы все от нас; третьи появляются в учебном заведении только для того, чтобы бросить вызов всему миру (а может, и нет...)... Эти разные учителя: "свои парни", чью фальшь дети видят невооруженным глазом; жесткие профессионалы, кажущиеся бездушными, но зато поддерживающие дисциплину и умудряющиеся что-то впихнуть в лохматые, панковские, перекрашенные и просто бритые головы; учителя, бесхарактерные безответные для коллег и детей - те педагоги, которым работа, вероятно, почти ад на земле; организаторы и массовики-затейники, готовящие спектакли с такой долей условности, которая в театральном искусстве даже и не предполагается... Эти мгновения, когда вдруг рождаются слова или взгляды, идущие от сердца к сердцу, и человек запоминает своего учителя на всю жизнь. Вся эта сумятица, неразбериха, иллюзии о происходящем, об окружающих и о себе, безразличие и неравнодушие, воодушевление и бессилие, лицемерие и искренность, человеческое достоинство и хамство - все это такое болезненное и ранящее, повергающее в отчаяние и возносящее до небес, такое живое и настоящее. Вихрь школьной жизни, хитросплетения судеб, бурлящий котел взаимоотношений. Все же не могу я оставаться равнодушной ко всему этому. Цепляет, цепляет. Книга - просто фантастика, драйв зашкаливает.
З.Ы. Оказывается, Бел Кауфман - внучка Шолом-Алейхома. О том, что у нее были эпизоды одесского детства и что она вообще родом из России и в Америку приехала лет в двенадцать (и оказалась на месте героев своей собственной книжки, в стенах не самой благополучной школы, с неважным знанием языка), я знала из ее эссе, но вот про Шолома википедия новость сообщила.
З.Ы. Оказывается, Бел Кауфман - внучка Шолом-Алейхома. О том, что у нее были эпизоды одесского детства и что она вообще родом из России и в Америку приехала лет в двенадцать (и оказалась на месте героев своей собственной книжки, в стенах не самой благополучной школы, с неважным знанием языка), я знала из ее эссе, но вот про Шолома википедия новость сообщила.