О советской науке
Меня довольно часто обвиняют в зоологическом антисоветизме и воспроизведении либеральных мифов об СССР.
Увы, это не так. Как раз либеральные мифы я до такой степени не котирую, что зачастую забываю расставить флажки: «нет, я не имел в виду бред номер такой-то». Что, наверное, неправильно, ибо шаблоны нужно уважать.
Ну например. В предыдущем постинге фразу «советские учёные зависели от тех, кто поставлял им научные результаты с Запада» многие поняли как намёк на то, что вся советская наука была краденой и цельностянутой с западных разработок. Как и советская техника, и вообще всё. И даже автомат Калашникова изобрёл Шмайссер, потому что как же иначе.
Ну, про Калашникова я уже писал. А вообще, наверное, придётся сказать несколько слов по теме.
Я, конечно, понимаю всё величие и важность совкоборчества. Однако ничто не мешает этому святому делу так, как банальные враки. И особенно из серии «в Советском Союзе никто не работал, все баклуши били и в курилках торчали».
Так вот, это враньё. Советские люди, вообще говоря, работали много, тяжело и получали за свой труд унизительно малое вознаграждение. Советская наука - не исключение. Да никто не стал бы кормить и терпеть (!) учёных, если бы они не выдавали на-гора продукт. А представление о том, что советские только тем и жили, что паразитировали на западных разработки, верно с точностью до наоборот.
Но по порядку.
Сначала о шпионаже вообще. Вообще говоря, в любой стране наука на прорывных направлениях тесно связана со спецслужбами. Потому что дураков нет. Если где-то что-то делается, нужно быть в курсе последних разработок. Учитывая же цену вопроса - научный результат означает техническое решение, а некоторые технические решения приводят к переделу рынков. Поэтому, в частности, все цивилизованные страны люто, бешено шпионят друг за другом. Даже в самый разгар Холодной войны объёмы добытой шпионскими методами информации, крутящейся, скажем, между США и европейскими странами, многократно превосходили аналогичные объёмы информации, добытой спецслужбами по обе стороны железного занавеса.
Что касается советских разведчиков, они были не особо успешны. Наши великие и ужасные спецслужбы если чего и тащили, то мало и «не то», а главное - не вполне по своему разумению. Практически все знаменитые операции, которыми наши штирлицы кичатся до сих пор, были так или иначе связаны с инициативой западной стороны. Истории успешных вербовок вообще напоминали известный анекдот - «клянусь, не пройдёт и полугода, как эта дама станет моей». То есть западные товарищи предлагали себя сами (по разным причинам, которых я здесь не касаюсь), а советские мымыкали и боялись «провокацией». Это особенно ярко проявилось в истории атомного проекта. Когда говорят, что советские спецслужбы «украли у американцев бомбу», это не совсем верно, поскольку нельзя назвать кражей то, что преподнесли фактически на блюдечке. При этом советские не смогли даже толком обеспечить безопасность своим контрагентам. Кажется, самым замечательным их подвигом был вывоз Бруно Понтекорво: по легенде, бытовавшей среди физиков, вывезли не только самого товарища вместе с семьёй, но ещё и его лабораторию, которая якобы заняла целый поезд. «Целый поезд всякого ценного оборудования», ага. Не знаю, впрочем, может быть, это легенда, но легенда характерная… Когда же западные интеллектуалы перестали предлагать советским свои услуги, быстро выяснилось, что советские не понимают, а к чему, собственно, нужно тянуть руки. И чаще всего руки тянулись не туда.
Это было связано с многими причинами. Взять хотя бы подход. Советские спецслужбы охотились за готовыми решениями, желательно - годными для немедленного внедрения. Западные же начинали с изучения исследовательских программ, и смотрели не столько на конкретные решения, сколько - чем люди занимаются, а главное, зачем. Разумеется, вторые были зрячими, а первые - ну не то чтобы совсем слепыми, но сильно близорукими.
Или взять человеческий фактор. Советские учёные и «люди в штатском» были людьми, друг от друга крайне далёкими даже по модусу вивенди. Нормального взаимодействия между ними не получалось никогда. Полуграмотный «штирлиц» смотрел на советского физика с презрением, а тот на «штирлица» - с нутряным ужасом и затаённой ненавистью. А на Западе сотрудники интеллигентных служб и яйцеголовые - это люди одного круга, отлично друг друга понимают и общаются на равных. А это «совсем даже другое дело».
На эту тему можно было бы рассуждать ещё долго, но остановимся и посмотрим на советскую науку, плотно опекаемую кагебистами. Хорошо ли ей жилось под колпаком?
Начать с того, что все каналы поступления информации были прикрыты железным занавесом, причём во много слоёв. Например, западный учёный мог преспокойно выписать любую литературу из любой точки земшара. Советский был вынужден смотреть на западную науку через перископ, уткнутый в телескоп, нацеленный на замочную скважину. Например, выписать англоязычный научный журнал рядовому советскому научному работнику было практически невозможно - и по цензурным соображениям, а также из-за того, что даже микроскопические суммы бесценной валюты (помните это слово - валюта?) свирепо контролировались. Научную литературу выписывали особисты, которые на ней и сидели да гадали, дать посмотреть советским учёным то-то и то-то или не давать. В результате даже у самых допущенных, вываренных в семи щёлоках спецов западная литература появлялась ну с очень большим запозданием, и не вся, а «какая есть».
Про общение с коллегами я вообще не говорю. Советский учёный не мог «вот так запросто» позвонить в Лондон своему коллеге и поговорить с ним на интересующие его темы, не говоря о том, чтобы съездить. То есть некоторые могли - но для этого нужно было быть «специальным Ландау», или проходить адовы мытарства. Это для тех, кто не был связан допусками - а «под допуском» сидели очень и очень многие. При этом сам по себе порядок - ограничения в иностранных поездках после контакта с секретной информацией - был, может быть, и осмыслен, но весь ужас состоял в том, что гриф могли поставить буквально на всё что угодно. В результате несчастные, стигматизированные второй формой допуска (= минус пять лет загранпоездок), слушали песню про улетающий вдаль самолёт и скрипели зубами. И это не касаемо темы политической благонадёжности: мемуары советских учёных заполнены жалобами на то, как их не выпускали (в том числе - принуждали отказываться от участия в престижных международных мероприятиях) по неким высшим соображениям. (Про то, что проходили и к чему принуждали выпускаемых, я умолчу).
В общем, советский учёный, куда не кинь, везде упирался в кагебиста, секретчика, особиста, первоотдельца и недопущалу.
Вот такие-то моменты я и имел в виду, когда говорил о зависимости советских учёных от поставщиков западной научной продукции. И зависимость эта была тотальной. Потому что особист мог запросто прикрутить крантик и лишить настоящего учёного всякого доступа к научным разработкам Запада - не пуская его на научные конференции и симпозиумы, не подписывая бумажки, дающей доступ к какой-нибудь литературе, не позволяя ему читать западные научные журналы и не разрешая общаться с коллегами.
Кстати сказать, это сильно мешало тому же шпионажу. Вот хотя бы: отсутствие в СССР свободы перемещения сильно ограничивало возможности оперативной работы. Вольные американцы свободно ездили по всему миру огромными толпами, и их присутствие «хучь в Австралии, хучь на Огненной Земле» никого не удивляло. Советских же за границей было мало и относились к ним как к заведомым шпионам. К тому же советских, пытающихся шпионить, было легко надуть - поскольку они, привыкшие к тотальной секретности, плохо представляли себе, что на Западе скрывается, а что нет. В результате к советскому кенгуроведу в штатском в Канберре могли подвалить какие-нибудь жулики с «секретной картой урановых месторождений» (купленной в соседней лавочке).
Зачастую советские начальники предпочитали потратить деньги и человеко-часы на повторение уже давно сделанных на Западе исследований, чем лишний раз беспокоить важных штирлицев. «Сами как-нибудь, чай, не развалимся». Немало умных голов потратили годы и годы на то, что уже было сделано и открыто другими.
С другой стороны, иногда советское руководство буквально настаивало на том, чтобы использовать именно ворованное, «в стиле Петра Великого» прикончив своё-родное-беспонтовое. Во многих случаях это приносило только вред. Взять хотя бы уничтожение советской вычислительной техники и соответствующих научных школ и замене их на цельностянутые западные технологии. Под конец советские просто перестали понимать, как устроены потроха западных компьютеров и воспроизводили их тику в тику, даже не пытаясь разобраться. Что, вкупе с вечно отстающей элементной базой, привело к понятным последствиям.
При всём том советская власть проявляла удивительное рвение, систематически лишая советских учёных и изобретателей мирового признания. Хотя бы через то, что важные и интересные результаты систематически секретили, чтобы они не попали в руки врага. Враг через какое-то время делал то же самое (а иногда и тырил у советских), но не секретил, а торжественно объявлял триумфом своей научной мысли и вручал Нобелевки очередным американцам или французам. Советские умники только слёзы утирали, читая в газетах про очередные медали и премии, вручаемые за то, что уже когда-то было сделано ими в СССР… При этом свободный мир в этом деликатном вопросе проявлял с советскими властями полнейшую солидарность: ему-то от отсутствия конкуренции в символической сфере было только свободнее.
Можно было бы продолжать и дальше, но я писал всё это ради того, чтобы проиллюстрировать одно-единственное утверждение. Мнение о том, что советская наука всем обязана советским спецслужбам, которые-де преподносили ей западные разработки на серебряной тарелочке, не соответствует действительности. Соответствующий миф сочинён самими кагебистами, которые присваивают себе - реально или символически - вообще всё что только можно. «Куда ж вы, простые, без нас, специальных».
Ну а то, что воззрения спецуры озвучивают либералы, кое-что говорит о самих либералах. Ага-ага.
ДОВЕСОК. Да, на всякий случай: впадать в риторику, что, дескать, войну выиграл советский народ, несмотря на противодействие товарища Сталина начальство «только мешало и гадило» (хотя многие советские учёные именно так и считали), нет оснований. Товарищей учёных кормили и на их занятия выделяли средства - да, отобранные у русского народа, но хотя бы не пущенные на начальские жраки и поблядки. К их мнению в определённых вопросах прислушивались. Иной раз товарищи учёные склоняли начальство к экспериментам такого масштаба, который для западных товарищей казался недостижимым.
Что всего вышесказанного не отменяет, да и, вообще-то, не влияет. Просто приходится оговариваться даже в таких вопросах, так как... впрочем, "сами видите".
)(
Увы, это не так. Как раз либеральные мифы я до такой степени не котирую, что зачастую забываю расставить флажки: «нет, я не имел в виду бред номер такой-то». Что, наверное, неправильно, ибо шаблоны нужно уважать.
Ну например. В предыдущем постинге фразу «советские учёные зависели от тех, кто поставлял им научные результаты с Запада» многие поняли как намёк на то, что вся советская наука была краденой и цельностянутой с западных разработок. Как и советская техника, и вообще всё. И даже автомат Калашникова изобрёл Шмайссер, потому что как же иначе.
Ну, про Калашникова я уже писал. А вообще, наверное, придётся сказать несколько слов по теме.
Я, конечно, понимаю всё величие и важность совкоборчества. Однако ничто не мешает этому святому делу так, как банальные враки. И особенно из серии «в Советском Союзе никто не работал, все баклуши били и в курилках торчали».
Так вот, это враньё. Советские люди, вообще говоря, работали много, тяжело и получали за свой труд унизительно малое вознаграждение. Советская наука - не исключение. Да никто не стал бы кормить и терпеть (!) учёных, если бы они не выдавали на-гора продукт. А представление о том, что советские только тем и жили, что паразитировали на западных разработки, верно с точностью до наоборот.
Но по порядку.
Сначала о шпионаже вообще. Вообще говоря, в любой стране наука на прорывных направлениях тесно связана со спецслужбами. Потому что дураков нет. Если где-то что-то делается, нужно быть в курсе последних разработок. Учитывая же цену вопроса - научный результат означает техническое решение, а некоторые технические решения приводят к переделу рынков. Поэтому, в частности, все цивилизованные страны люто, бешено шпионят друг за другом. Даже в самый разгар Холодной войны объёмы добытой шпионскими методами информации, крутящейся, скажем, между США и европейскими странами, многократно превосходили аналогичные объёмы информации, добытой спецслужбами по обе стороны железного занавеса.
Что касается советских разведчиков, они были не особо успешны. Наши великие и ужасные спецслужбы если чего и тащили, то мало и «не то», а главное - не вполне по своему разумению. Практически все знаменитые операции, которыми наши штирлицы кичатся до сих пор, были так или иначе связаны с инициативой западной стороны. Истории успешных вербовок вообще напоминали известный анекдот - «клянусь, не пройдёт и полугода, как эта дама станет моей». То есть западные товарищи предлагали себя сами (по разным причинам, которых я здесь не касаюсь), а советские мымыкали и боялись «провокацией». Это особенно ярко проявилось в истории атомного проекта. Когда говорят, что советские спецслужбы «украли у американцев бомбу», это не совсем верно, поскольку нельзя назвать кражей то, что преподнесли фактически на блюдечке. При этом советские не смогли даже толком обеспечить безопасность своим контрагентам. Кажется, самым замечательным их подвигом был вывоз Бруно Понтекорво: по легенде, бытовавшей среди физиков, вывезли не только самого товарища вместе с семьёй, но ещё и его лабораторию, которая якобы заняла целый поезд. «Целый поезд всякого ценного оборудования», ага. Не знаю, впрочем, может быть, это легенда, но легенда характерная… Когда же западные интеллектуалы перестали предлагать советским свои услуги, быстро выяснилось, что советские не понимают, а к чему, собственно, нужно тянуть руки. И чаще всего руки тянулись не туда.
Это было связано с многими причинами. Взять хотя бы подход. Советские спецслужбы охотились за готовыми решениями, желательно - годными для немедленного внедрения. Западные же начинали с изучения исследовательских программ, и смотрели не столько на конкретные решения, сколько - чем люди занимаются, а главное, зачем. Разумеется, вторые были зрячими, а первые - ну не то чтобы совсем слепыми, но сильно близорукими.
Или взять человеческий фактор. Советские учёные и «люди в штатском» были людьми, друг от друга крайне далёкими даже по модусу вивенди. Нормального взаимодействия между ними не получалось никогда. Полуграмотный «штирлиц» смотрел на советского физика с презрением, а тот на «штирлица» - с нутряным ужасом и затаённой ненавистью. А на Западе сотрудники интеллигентных служб и яйцеголовые - это люди одного круга, отлично друг друга понимают и общаются на равных. А это «совсем даже другое дело».
На эту тему можно было бы рассуждать ещё долго, но остановимся и посмотрим на советскую науку, плотно опекаемую кагебистами. Хорошо ли ей жилось под колпаком?
Начать с того, что все каналы поступления информации были прикрыты железным занавесом, причём во много слоёв. Например, западный учёный мог преспокойно выписать любую литературу из любой точки земшара. Советский был вынужден смотреть на западную науку через перископ, уткнутый в телескоп, нацеленный на замочную скважину. Например, выписать англоязычный научный журнал рядовому советскому научному работнику было практически невозможно - и по цензурным соображениям, а также из-за того, что даже микроскопические суммы бесценной валюты (помните это слово - валюта?) свирепо контролировались. Научную литературу выписывали особисты, которые на ней и сидели да гадали, дать посмотреть советским учёным то-то и то-то или не давать. В результате даже у самых допущенных, вываренных в семи щёлоках спецов западная литература появлялась ну с очень большим запозданием, и не вся, а «какая есть».
Про общение с коллегами я вообще не говорю. Советский учёный не мог «вот так запросто» позвонить в Лондон своему коллеге и поговорить с ним на интересующие его темы, не говоря о том, чтобы съездить. То есть некоторые могли - но для этого нужно было быть «специальным Ландау», или проходить адовы мытарства. Это для тех, кто не был связан допусками - а «под допуском» сидели очень и очень многие. При этом сам по себе порядок - ограничения в иностранных поездках после контакта с секретной информацией - был, может быть, и осмыслен, но весь ужас состоял в том, что гриф могли поставить буквально на всё что угодно. В результате несчастные, стигматизированные второй формой допуска (= минус пять лет загранпоездок), слушали песню про улетающий вдаль самолёт и скрипели зубами. И это не касаемо темы политической благонадёжности: мемуары советских учёных заполнены жалобами на то, как их не выпускали (в том числе - принуждали отказываться от участия в престижных международных мероприятиях) по неким высшим соображениям. (Про то, что проходили и к чему принуждали выпускаемых, я умолчу).
В общем, советский учёный, куда не кинь, везде упирался в кагебиста, секретчика, особиста, первоотдельца и недопущалу.
Вот такие-то моменты я и имел в виду, когда говорил о зависимости советских учёных от поставщиков западной научной продукции. И зависимость эта была тотальной. Потому что особист мог запросто прикрутить крантик и лишить настоящего учёного всякого доступа к научным разработкам Запада - не пуская его на научные конференции и симпозиумы, не подписывая бумажки, дающей доступ к какой-нибудь литературе, не позволяя ему читать западные научные журналы и не разрешая общаться с коллегами.
Кстати сказать, это сильно мешало тому же шпионажу. Вот хотя бы: отсутствие в СССР свободы перемещения сильно ограничивало возможности оперативной работы. Вольные американцы свободно ездили по всему миру огромными толпами, и их присутствие «хучь в Австралии, хучь на Огненной Земле» никого не удивляло. Советских же за границей было мало и относились к ним как к заведомым шпионам. К тому же советских, пытающихся шпионить, было легко надуть - поскольку они, привыкшие к тотальной секретности, плохо представляли себе, что на Западе скрывается, а что нет. В результате к советскому кенгуроведу в штатском в Канберре могли подвалить какие-нибудь жулики с «секретной картой урановых месторождений» (купленной в соседней лавочке).
Зачастую советские начальники предпочитали потратить деньги и человеко-часы на повторение уже давно сделанных на Западе исследований, чем лишний раз беспокоить важных штирлицев. «Сами как-нибудь, чай, не развалимся». Немало умных голов потратили годы и годы на то, что уже было сделано и открыто другими.
С другой стороны, иногда советское руководство буквально настаивало на том, чтобы использовать именно ворованное, «в стиле Петра Великого» прикончив своё-родное-беспонтовое. Во многих случаях это приносило только вред. Взять хотя бы уничтожение советской вычислительной техники и соответствующих научных школ и замене их на цельностянутые западные технологии. Под конец советские просто перестали понимать, как устроены потроха западных компьютеров и воспроизводили их тику в тику, даже не пытаясь разобраться. Что, вкупе с вечно отстающей элементной базой, привело к понятным последствиям.
При всём том советская власть проявляла удивительное рвение, систематически лишая советских учёных и изобретателей мирового признания. Хотя бы через то, что важные и интересные результаты систематически секретили, чтобы они не попали в руки врага. Враг через какое-то время делал то же самое (а иногда и тырил у советских), но не секретил, а торжественно объявлял триумфом своей научной мысли и вручал Нобелевки очередным американцам или французам. Советские умники только слёзы утирали, читая в газетах про очередные медали и премии, вручаемые за то, что уже когда-то было сделано ими в СССР… При этом свободный мир в этом деликатном вопросе проявлял с советскими властями полнейшую солидарность: ему-то от отсутствия конкуренции в символической сфере было только свободнее.
Можно было бы продолжать и дальше, но я писал всё это ради того, чтобы проиллюстрировать одно-единственное утверждение. Мнение о том, что советская наука всем обязана советским спецслужбам, которые-де преподносили ей западные разработки на серебряной тарелочке, не соответствует действительности. Соответствующий миф сочинён самими кагебистами, которые присваивают себе - реально или символически - вообще всё что только можно. «Куда ж вы, простые, без нас, специальных».
Ну а то, что воззрения спецуры озвучивают либералы, кое-что говорит о самих либералах. Ага-ага.
ДОВЕСОК. Да, на всякий случай: впадать в риторику, что, дескать, войну выиграл советский народ, несмотря на противодействие товарища Сталина начальство «только мешало и гадило» (хотя многие советские учёные именно так и считали), нет оснований. Товарищей учёных кормили и на их занятия выделяли средства - да, отобранные у русского народа, но хотя бы не пущенные на начальские жраки и поблядки. К их мнению в определённых вопросах прислушивались. Иной раз товарищи учёные склоняли начальство к экспериментам такого масштаба, который для западных товарищей казался недостижимым.
Что всего вышесказанного не отменяет, да и, вообще-то, не влияет. Просто приходится оговариваться даже в таких вопросах, так как... впрочем, "сами видите".
)(