(no subject)
С отцом попрощалась в понедельник 8 апреля. Очень тяжело было, особенно вечером после всего. Но дети, Лёша... Моя поддержка и опора.
Утром вторника поехали в Электроугли. По дороге заехала на работу к отцу, чтоб написать заявление на выплаты. А вечером выгнала его вторую бывшую жену к хуям. Много чего хотела ей сказать, но не стала. Смысла уже никакого нет. Она сидела вся красная, потная, с трясущимися руками и такой злостью в глазах, а сделать ничего не может. И моё спокойствие только бесило её, потом прискакала дочка аж в коридор и пыталась нас всех обзывать, кричала про квартиру, но была выставлена Лёхой всё к тем же хуям. Какие же они жадные, жалкие... Такие огромные задницы, а на двух стульях не усидели.
В четверг Лёха уехал на английский, а ко мне приехала mutter. Это было нечто. Она боялась находиться в квартире одна, слышала какие-то звуки (соседи), а к ночи увидела чёрный силуэт в глазок. Я хз как с ней детей оставлять, таких страхов понаберутся.
В пятницу впустила Дубину за остатками её барахла. Моя мамаша в выражениях не стеснялась, но Дубина не отвечала, а я ни с кем не разговаривала. Но смотреть на них было смешно. Выперла всё, до последнего цветочка, чтоб духу её не было. И только вечером вспомнила, что не отдала резиновые пиписьки из нижнего ящика. Подумываю над тем, чтоб завезти их к ней на работу в прозрачном контейнере.
В субботу вернулся Лёха. Я очень устала от своей мамаши, её причитаний, страхов, проповедей и жадности. 2 дня упрекала меня, что я отдала Дубине мясорубку и амвэевские мойки, словно это барахло сделает меня счастливее.
В вс мамаша разобиделась, что я не хотела отдавать полотенца, банки и какие-то горшки. Я говорила, что может взять что угодно, но после 40 дней. Но нет же. Такая жадность, мелочность. Так обиделась, что своим ходом поехала домой. Мы уехали около 2-х часов. По дороге заехали за расчётом, но бухгалтерия не работала. Дома были в 5 часу. Помылись, побрились, постирались.
В пн Лёха уехал в институт. Вечером поехал с Сеичем к врачу, т.к. в саду карантин из-за ветрянки и без справки не прийти. Днём я прибиралась, пыталась навести порядок в голове, но мысли всё равно все в кучу.
Во вторник Сеича отвели в сад. Вечером разместили объявление о продаже "Гранты". Весь день разбиралась с документами отца. Много выкинула, а остальное сложила в папочку с файлами, чтоб всё было отдельно и понятно. Решила, что больше ничего не буду хранить для "удобного случая" и "про запас". Достала кресло из коробки и собрала минут за 15. Тяжеленное и огроменное, прям трон какой-то. Плутон уже облюбовал себе место для сна.
Вчера Лёха тормошил меня, чтоб мы поехали в "Гермес" посмотреть нашего "Патриота". Но у меня просто кончились силы. Никакой радости, трепета, а только бесконечная усталость. Весь день провалялась на диване. Вечером СейСеич меня не слушался и пришлось на него наорать. Без слёз угомониться не мог.
Сегодня собралась в кучу. В 10 часов поехали в "Гермес". Мой Патрик стоял после мойки. Такой зелёный, красивый, большой... И тут меня обуяла грусть-тоска по "Гранте". Жалко с ней расставаться, но надо двигаться дальше. Обговорили все детали, антикором всё промазали, коврики постелили, электронику проверили, документы отдали и завтра нас ожидают. Даже не верится, что всё так быстро. Лёха говорит, что нефиг тянуть кота и на майские мы должны поехать в деревню на "Патриоте". Думаю, что он прав. Можно грустить и тосковать очень долго, но наша жизнь продолжается и мы должны её жить.
Утром вторника поехали в Электроугли. По дороге заехала на работу к отцу, чтоб написать заявление на выплаты. А вечером выгнала его вторую бывшую жену к хуям. Много чего хотела ей сказать, но не стала. Смысла уже никакого нет. Она сидела вся красная, потная, с трясущимися руками и такой злостью в глазах, а сделать ничего не может. И моё спокойствие только бесило её, потом прискакала дочка аж в коридор и пыталась нас всех обзывать, кричала про квартиру, но была выставлена Лёхой всё к тем же хуям. Какие же они жадные, жалкие... Такие огромные задницы, а на двух стульях не усидели.
В четверг Лёха уехал на английский, а ко мне приехала mutter. Это было нечто. Она боялась находиться в квартире одна, слышала какие-то звуки (соседи), а к ночи увидела чёрный силуэт в глазок. Я хз как с ней детей оставлять, таких страхов понаберутся.
В пятницу впустила Дубину за остатками её барахла. Моя мамаша в выражениях не стеснялась, но Дубина не отвечала, а я ни с кем не разговаривала. Но смотреть на них было смешно. Выперла всё, до последнего цветочка, чтоб духу её не было. И только вечером вспомнила, что не отдала резиновые пиписьки из нижнего ящика. Подумываю над тем, чтоб завезти их к ней на работу в прозрачном контейнере.
В субботу вернулся Лёха. Я очень устала от своей мамаши, её причитаний, страхов, проповедей и жадности. 2 дня упрекала меня, что я отдала Дубине мясорубку и амвэевские мойки, словно это барахло сделает меня счастливее.
В вс мамаша разобиделась, что я не хотела отдавать полотенца, банки и какие-то горшки. Я говорила, что может взять что угодно, но после 40 дней. Но нет же. Такая жадность, мелочность. Так обиделась, что своим ходом поехала домой. Мы уехали около 2-х часов. По дороге заехали за расчётом, но бухгалтерия не работала. Дома были в 5 часу. Помылись, побрились, постирались.
В пн Лёха уехал в институт. Вечером поехал с Сеичем к врачу, т.к. в саду карантин из-за ветрянки и без справки не прийти. Днём я прибиралась, пыталась навести порядок в голове, но мысли всё равно все в кучу.
Во вторник Сеича отвели в сад. Вечером разместили объявление о продаже "Гранты". Весь день разбиралась с документами отца. Много выкинула, а остальное сложила в папочку с файлами, чтоб всё было отдельно и понятно. Решила, что больше ничего не буду хранить для "удобного случая" и "про запас". Достала кресло из коробки и собрала минут за 15. Тяжеленное и огроменное, прям трон какой-то. Плутон уже облюбовал себе место для сна.
Вчера Лёха тормошил меня, чтоб мы поехали в "Гермес" посмотреть нашего "Патриота". Но у меня просто кончились силы. Никакой радости, трепета, а только бесконечная усталость. Весь день провалялась на диване. Вечером СейСеич меня не слушался и пришлось на него наорать. Без слёз угомониться не мог.
Сегодня собралась в кучу. В 10 часов поехали в "Гермес". Мой Патрик стоял после мойки. Такой зелёный, красивый, большой... И тут меня обуяла грусть-тоска по "Гранте". Жалко с ней расставаться, но надо двигаться дальше. Обговорили все детали, антикором всё промазали, коврики постелили, электронику проверили, документы отдали и завтра нас ожидают. Даже не верится, что всё так быстро. Лёха говорит, что нефиг тянуть кота и на майские мы должны поехать в деревню на "Патриоте". Думаю, что он прав. Можно грустить и тосковать очень долго, но наша жизнь продолжается и мы должны её жить.