Бунин и революция: "Народ возненавидел все"...
Оригинал взят у eho_2013 в Бунин и революция: "Народ возненавидел все"...
Иван Алексеевич Бунин, будущий всемирно известный писатель, будущий лауреат Нобелевской премии, в октябре 1917 года был очевидцем революционных событий в Москве. Мысли, чувства, впечатления и ощущения писателя запечатлели его дневники 1917 -1918 гг. (при жизни автора опубликованы не были) и книга воспоминаний "Окаянные дни". Жил Бунин осенью 1917 года на Поварской, дом № 26. Поварская в то время сходилась с Арбатом у Арбатской площади, и названия этих мест часто мелькают на страницах бунинских дневников и воспоминаний.
Поварская, дом № 26
Вернувшись в конце октября 1917 г. из деревни в Москву, Бунин успел как раз к революционному перевороту. Вокруг дома на Поварской - артиллерийская стрельба, бои... В Александровском военном училище на Арбатской площади - штаб сопротивления большевикам.
"Вчера уже нельзя было выходить - стрельба. Близко Александровское юнкерское училище, - запишет Бунин в дневник 30 октября, - в городе страшная неопределенность - никто не понимает, что происходит на улицах, в Петрограде, в стране, нет связи с близкими, порой не работают телефоны, а то и электричество".
Бунин писал в дневник о том, что увидел, прочел в газетах, услышал от знакомых. Выводы пока делались краткие - "Сумасшедший дом в аду" (Дневник, запись от 31 октября 1917 г. Даты Бунин приводит, естественно, по старому стилю.)
То, что казалось страшным сном, приобретает все более реальные очертания.
"Хочется есть - кухарка не могла выйти за провизией (да и закрыто, верно), обед жалкий. (...) Опять убирался, откладывал самое необходимое - может быть пожар от снаряда. Дом Коробова сгорел" (31 октября 1917 г.)
"Засыпая вчера, слышал много всяких выстрелов. Проснулся в шесть с половиной утра - то же. Заснул, проснулся в девять - опять то же. Весь день не переставая орудия, град по крышам где-то близко и щелканье. Такого дня еще не было. (...) Пробегают не то юнкера, не то солдаты под окнами у нас - идет охота друг на друга" (1 ноября 1917 г.)
"Народ возненавидел все. Положение нельзя понять. Читал только "Социал-демократ". Потрясающий номер! Но о событиях нельзя составить представления" (2 ноября 1917 г.)
"Вчера не мог писать, один из самых страшных дней всей моей жизни. (...) Вломились молодые солдаты с винтовками в наш вестибюль - требовать оружие. Всем существом понял, что такое вступление скота и зверя победителя в город. (...) Выйдя на улицу после этого отсиживания в крепости - страшное чувство свободы (идти) и рабства. Лица хамов, сразу заполнивших Москву, потрясающе скотски и мерзки. День темный, грязный. Москва мерзка как никогда. Ходил по переулкам возле Арбата. Разбитые стекла и т. д. (...) Заснул около семи утра. Сильно плакал. Восемь месяцев страха, рабства, унижений, оскорблений! Этот день венец всего! Разгромили людоеды Москву!" (4 ноября 1917 г.)
"Арбат ночами страшен. Песни, извозчики нагло, с криком несутся домой, народ идет по середине улицы, тьма в переулках, Арбат полутемен". (И все же любовь к Москве побеждает страх и отчаяние - Бунин тут же добавляет: "Теперь, местами, когда темно, город очень хорош, заграничный какой-то". 18 января 1918 г.)
Гражданская жена Бунина Вера Муромцева
21 мая 1918 г. И.А. Бунин вместе с женой, Верой Николаевной Муромцевой, покидает Москву, отправившись в санитарном поезде в долгое странствие по разоренной, воюющей России. Судьба привела его в Одессу, где в то время оказались многие известные политики, литераторы, люди искусства. Многие из них оказались позже в эмиграции. В 1920 г. Бунин с женой вынужденно отправились морем в Константинополь, откуда через Софию и Белград перебрались в Париж.
Но и в эмиграции память о Москве не отпускала писателя. Арбатские воспоминания нет-нет и мелькали на страницах бунинской прозы: "Проходила зима, наступала весна. Неслись, грохотали, звенели пролетки по Арбату..." ("Далекое", 1922 г.)
Иван Бунин и Вера Муромцева
Иван Алексеевич Бунин, будущий всемирно известный писатель, будущий лауреат Нобелевской премии, в октябре 1917 года был очевидцем революционных событий в Москве. Мысли, чувства, впечатления и ощущения писателя запечатлели его дневники 1917 -1918 гг. (при жизни автора опубликованы не были) и книга воспоминаний "Окаянные дни". Жил Бунин осенью 1917 года на Поварской, дом № 26. Поварская в то время сходилась с Арбатом у Арбатской площади, и названия этих мест часто мелькают на страницах бунинских дневников и воспоминаний.
Поварская, дом № 26
Вернувшись в конце октября 1917 г. из деревни в Москву, Бунин успел как раз к революционному перевороту. Вокруг дома на Поварской - артиллерийская стрельба, бои... В Александровском военном училище на Арбатской площади - штаб сопротивления большевикам.
"Вчера уже нельзя было выходить - стрельба. Близко Александровское юнкерское училище, - запишет Бунин в дневник 30 октября, - в городе страшная неопределенность - никто не понимает, что происходит на улицах, в Петрограде, в стране, нет связи с близкими, порой не работают телефоны, а то и электричество".
Бунин писал в дневник о том, что увидел, прочел в газетах, услышал от знакомых. Выводы пока делались краткие - "Сумасшедший дом в аду" (Дневник, запись от 31 октября 1917 г. Даты Бунин приводит, естественно, по старому стилю.)
То, что казалось страшным сном, приобретает все более реальные очертания.
"Хочется есть - кухарка не могла выйти за провизией (да и закрыто, верно), обед жалкий. (...) Опять убирался, откладывал самое необходимое - может быть пожар от снаряда. Дом Коробова сгорел" (31 октября 1917 г.)
"Засыпая вчера, слышал много всяких выстрелов. Проснулся в шесть с половиной утра - то же. Заснул, проснулся в девять - опять то же. Весь день не переставая орудия, град по крышам где-то близко и щелканье. Такого дня еще не было. (...) Пробегают не то юнкера, не то солдаты под окнами у нас - идет охота друг на друга" (1 ноября 1917 г.)
"Народ возненавидел все. Положение нельзя понять. Читал только "Социал-демократ". Потрясающий номер! Но о событиях нельзя составить представления" (2 ноября 1917 г.)
"Вчера не мог писать, один из самых страшных дней всей моей жизни. (...) Вломились молодые солдаты с винтовками в наш вестибюль - требовать оружие. Всем существом понял, что такое вступление скота и зверя победителя в город. (...) Выйдя на улицу после этого отсиживания в крепости - страшное чувство свободы (идти) и рабства. Лица хамов, сразу заполнивших Москву, потрясающе скотски и мерзки. День темный, грязный. Москва мерзка как никогда. Ходил по переулкам возле Арбата. Разбитые стекла и т. д. (...) Заснул около семи утра. Сильно плакал. Восемь месяцев страха, рабства, унижений, оскорблений! Этот день венец всего! Разгромили людоеды Москву!" (4 ноября 1917 г.)
"Арбат ночами страшен. Песни, извозчики нагло, с криком несутся домой, народ идет по середине улицы, тьма в переулках, Арбат полутемен". (И все же любовь к Москве побеждает страх и отчаяние - Бунин тут же добавляет: "Теперь, местами, когда темно, город очень хорош, заграничный какой-то". 18 января 1918 г.)
Гражданская жена Бунина Вера Муромцева
21 мая 1918 г. И.А. Бунин вместе с женой, Верой Николаевной Муромцевой, покидает Москву, отправившись в санитарном поезде в долгое странствие по разоренной, воюющей России. Судьба привела его в Одессу, где в то время оказались многие известные политики, литераторы, люди искусства. Многие из них оказались позже в эмиграции. В 1920 г. Бунин с женой вынужденно отправились морем в Константинополь, откуда через Софию и Белград перебрались в Париж.
Но и в эмиграции память о Москве не отпускала писателя. Арбатские воспоминания нет-нет и мелькали на страницах бунинской прозы: "Проходила зима, наступала весна. Неслись, грохотали, звенели пролетки по Арбату..." ("Далекое", 1922 г.)
Иван Бунин и Вера Муромцева