Обряд
У нас была веселая свадьба - всем бы такую. Мы встали в шесть, поехали через весь город в ЗАГС, шел дождь. Жена промочила ноги. Я кое-как перенес пафос регистрации. Наконец, зазвучала легкая музыка, мы решили, что все, можно поздравлять друг друга, громко петь и задорно плясать. Но нас быстро уняли: оказывается, играл гимн Петербурга. В общем и целом, приятные воспоминания. Главное - никаких обрядов.
Нет в мире большего зла, чем свадебные ритуалы - все эти выкупы, поезда, ряженные, кража туфель и катание тещи - все придумано только ради того, чтобы испортить праздник, поссорить молодых. Точно говорю. Я присутствовал на трех обрядовых женитьбах, и ни одна не обошлась без приключений. На первой муж отказался выкупать невесту у друзей. «Друзья, - заявил он, - невест не крадут». Друзья поняли, что напортачили, заперли молодую в подсобке и пошли мириться. Вспомнили про нее часа через два. Был скандал.
На другой свадьбе зять, катая по традиции тележку с тещей, оступился на дачной дорожке и свалил родственницу в компостную яму. Она не поверила, что случайно. Был скандал.
Но окончательно сформировала мои взгляды на брачную церемонию третья свадьба. Бракосочетались Алена и Миша, оба - молодые преподаватели университета, люди широких взглядов, ценители свобод. Они давно жили вместе, презирая формальности. Пожениться их попросили мамы - тем наивно казалось: от этого заводятся внуки. Мамам хотелось «чтобы как у людей». Мамы наняли лучшую свадебную ведущую в городке. Они собрались втроем и придумали сценарий - по сценарию на выходе из ЗАГСа молодых ждал каравай…
- Кусайте, - сказала ведущая, - и помните: кто больше откусит, тот и будет в доме хозяин.
Миша и Алена беззаботно улыбнулись друг другу: чушь да предрассудки…
- Кусайте, - повторила ведущая, и было в ее строгости что-то от дуэльного «сходитесь».
Миша взял каравай в руки, повертел его, понюхал печеные вензеля, цокнул языком, вздохнул, и вдруг неожиданно резво накинулся, стал вгрызаться в самую середину, роняя под ноги крошки и вензеля. Алена смотрела на мужа, ошарашенная, и только часто моргала.
Наконец, она очнулась, побагровела, сдула со лба локон и прохрипела:
- Теперь моя очередь.
Миша протянул ей потрепанный каравай. Казалось, его (каравай) покусала лошадь.
- Это вот так ты, значит, - бормотала Алена, - Это вот так ты решил. Ты у нас главный, да? Диктатор херов! Главный, да? Поруководить захотелось? А я что? Я покорная, я дома сиди, детей рожай, посуду мой? А он, значит, хочу с друзьями в баню, хочу - на рыбалку, да? Главный, мать твою! Я, значит, подчиняйся, я, значит, второй сорт… А вот хрен тебе!
На этих словах молодая супруга склонилась над караваем, и медленно - сначала, казалось, что она и вовсе передумала - очень медленно стала открывать рот. Он становился все шире и шире, в челюстях что-то щелкало, и когда рот занял пол-лица, а глаза оказались так крепко зажмурены, что выступили слезы - она нырнула в каравай и быстро вынырнула. В нем зияла огромная дыра.
- Херасе! - восхищенно выразился баянист.
Миша понял, что проиграл.
- Не-не-не! - закричал он, вырывая каравай из рук жены, - Это не считается! Это были тренировочные заходы. Теперь по-настоящему. - Мишино подсознание, подгоняемое злостью, меняло его речь как раскладку на клавиатуре, - Это ты что, хочешь мне предъявить, что ты у нас типа главная? Ты попутала, марамойка. Если бы у бабушки был член, она была бы дедушкой, слыхала такое? Я буду все решать, всекла?
- Я че-то не понял, - зашептал рядом свежеиспеченный тесть своему брату, - Он че, наезжает?
Тот неуверенно пожал плечами.
- Ну-ну, тихо-тихо, успокойтесь, вы оба будете главные, - предприняла примирительную попытку ведущая, - Пойдемте прыгать через веревку. Ну его, этот каравай.
- Не-ет, - Миша вошел в раж, - Я буду главный! - он посмотрел на хлеб с ненавистью и начал демонстративно его жрать, глотая куски - точь-в-точь как голодная дворняжка.
Страшное зрелище.
Ну, и само собой, был скандал.
Нет в мире большего зла, чем свадебные ритуалы - все эти выкупы, поезда, ряженные, кража туфель и катание тещи - все придумано только ради того, чтобы испортить праздник, поссорить молодых. Точно говорю. Я присутствовал на трех обрядовых женитьбах, и ни одна не обошлась без приключений. На первой муж отказался выкупать невесту у друзей. «Друзья, - заявил он, - невест не крадут». Друзья поняли, что напортачили, заперли молодую в подсобке и пошли мириться. Вспомнили про нее часа через два. Был скандал.
На другой свадьбе зять, катая по традиции тележку с тещей, оступился на дачной дорожке и свалил родственницу в компостную яму. Она не поверила, что случайно. Был скандал.
Но окончательно сформировала мои взгляды на брачную церемонию третья свадьба. Бракосочетались Алена и Миша, оба - молодые преподаватели университета, люди широких взглядов, ценители свобод. Они давно жили вместе, презирая формальности. Пожениться их попросили мамы - тем наивно казалось: от этого заводятся внуки. Мамам хотелось «чтобы как у людей». Мамы наняли лучшую свадебную ведущую в городке. Они собрались втроем и придумали сценарий - по сценарию на выходе из ЗАГСа молодых ждал каравай…
- Кусайте, - сказала ведущая, - и помните: кто больше откусит, тот и будет в доме хозяин.
Миша и Алена беззаботно улыбнулись друг другу: чушь да предрассудки…
- Кусайте, - повторила ведущая, и было в ее строгости что-то от дуэльного «сходитесь».
Миша взял каравай в руки, повертел его, понюхал печеные вензеля, цокнул языком, вздохнул, и вдруг неожиданно резво накинулся, стал вгрызаться в самую середину, роняя под ноги крошки и вензеля. Алена смотрела на мужа, ошарашенная, и только часто моргала.
Наконец, она очнулась, побагровела, сдула со лба локон и прохрипела:
- Теперь моя очередь.
Миша протянул ей потрепанный каравай. Казалось, его (каравай) покусала лошадь.
- Это вот так ты, значит, - бормотала Алена, - Это вот так ты решил. Ты у нас главный, да? Диктатор херов! Главный, да? Поруководить захотелось? А я что? Я покорная, я дома сиди, детей рожай, посуду мой? А он, значит, хочу с друзьями в баню, хочу - на рыбалку, да? Главный, мать твою! Я, значит, подчиняйся, я, значит, второй сорт… А вот хрен тебе!
На этих словах молодая супруга склонилась над караваем, и медленно - сначала, казалось, что она и вовсе передумала - очень медленно стала открывать рот. Он становился все шире и шире, в челюстях что-то щелкало, и когда рот занял пол-лица, а глаза оказались так крепко зажмурены, что выступили слезы - она нырнула в каравай и быстро вынырнула. В нем зияла огромная дыра.
- Херасе! - восхищенно выразился баянист.
Миша понял, что проиграл.
- Не-не-не! - закричал он, вырывая каравай из рук жены, - Это не считается! Это были тренировочные заходы. Теперь по-настоящему. - Мишино подсознание, подгоняемое злостью, меняло его речь как раскладку на клавиатуре, - Это ты что, хочешь мне предъявить, что ты у нас типа главная? Ты попутала, марамойка. Если бы у бабушки был член, она была бы дедушкой, слыхала такое? Я буду все решать, всекла?
- Я че-то не понял, - зашептал рядом свежеиспеченный тесть своему брату, - Он че, наезжает?
Тот неуверенно пожал плечами.
- Ну-ну, тихо-тихо, успокойтесь, вы оба будете главные, - предприняла примирительную попытку ведущая, - Пойдемте прыгать через веревку. Ну его, этот каравай.
- Не-ет, - Миша вошел в раж, - Я буду главный! - он посмотрел на хлеб с ненавистью и начал демонстративно его жрать, глотая куски - точь-в-точь как голодная дворняжка.
Страшное зрелище.
Ну, и само собой, был скандал.