(no subject)
Вокзал, утро, зимнее солнце на промороженных стеклах.
Я не ехал никуда. В ушах еще отдавались гулкие басы клуба, в голове шумело от «Джеймсона»; пьяный, накуренный и счастливый за проведенные мини-каникулы друг спал на лавках зала ожидания, подложив под голову ноутбук. А я держал обещание отправить его в Москву и спасти от вокзальных ментов, если таковые случатся.
Оставалось около часа, было скучно, а кофе в местном баре был канонически мерзок. В том же кафе сидело двое - пьянющий в задницу мужичонка и более-менее приличный дед, вяло поедающий какой-то разогретый в микроволновке фастфуд. Алконавт всячески искал беседы, что-то постоянно шамкал и спрашивал, а деду, похоже, не хватало дурного настроения послать его нахуй.
Зато подобного рода эмоций было в избытке у меня, да и озвученный дедом собственный возраст немного меня спровоцировал: от алкоголика удалось избавится парой предложений и обещанием вызвать патруль.
Когда-то мне говорили, что я отлично умею общаться с людьми, которые старше меня. Деду было почти семьдесят, в три раза больше моего.
- Всегда хотел поговорить с человеком, которому скоро на тот свет, а в маразм он еще не впал, - так я и начал тот разговор. Виски делает людей мрачноватыми.
Впрочем, дед не обиделся.
Я представился журналистом, пишущим книгу - это часто срабатывает, получилось и в этот раз. Осталось только слушать, кивать и иногда спрашивать что-то незначительное, как по учебнику. В ответ же я получил сжатое и концентрированное описание дедовой жизни: БАМ, крайний север, потом юга с Краснодаром, потом якутские алмазные разработки…
Старик оказался хорошим инженером, до сих пор зарабатывающим немалые деньги.
- Детям сначала на квартиры зарабатывал. Хозяйство… Теперь внуки вот… семеро. Вертеться приходится.
- Морозы под пятьдесят градусов, 11-и месячные вахты в тайге, кислотные озера в алмазных раскопах… Дед, ты всю свою жизнь ставил на ноги потомство. Жил бы для себя - был бы совсем в другом месте сейчас. Ты ведь доволен тем, на что себя положил, а?
- Доволен, - ответил дед. С легкой, едва различимой, той самой, из-за которой все, сука, собственно, и затевалось неуверенной интонацией. Характерной уже до тошноты и присущей всем, кому я этот вопрос задавал.
- Доволен, - и скосить глаза влево-вниз, замолчав на секунду.
Зимнее солнце потихоньку разогревало утренний город, ветер гонял туда-сюда мусор перед вокзалом, голуби устроили драку за обладание макдаковской помойкой, а местные таксисты - за последнего не желавшего ждать автобуса пассажира.
А я ехал домой, слушал музыку и думал что я-то, уж точно! глаза скашивать не буду. И неуверенных интонаций не допущу никогда.
Виски делает людей не только мрачными, но и самоуверенными сверх всякой меры.
С началом новой рабочей недели вас.
Я не ехал никуда. В ушах еще отдавались гулкие басы клуба, в голове шумело от «Джеймсона»; пьяный, накуренный и счастливый за проведенные мини-каникулы друг спал на лавках зала ожидания, подложив под голову ноутбук. А я держал обещание отправить его в Москву и спасти от вокзальных ментов, если таковые случатся.
Оставалось около часа, было скучно, а кофе в местном баре был канонически мерзок. В том же кафе сидело двое - пьянющий в задницу мужичонка и более-менее приличный дед, вяло поедающий какой-то разогретый в микроволновке фастфуд. Алконавт всячески искал беседы, что-то постоянно шамкал и спрашивал, а деду, похоже, не хватало дурного настроения послать его нахуй.
Зато подобного рода эмоций было в избытке у меня, да и озвученный дедом собственный возраст немного меня спровоцировал: от алкоголика удалось избавится парой предложений и обещанием вызвать патруль.
Когда-то мне говорили, что я отлично умею общаться с людьми, которые старше меня. Деду было почти семьдесят, в три раза больше моего.
- Всегда хотел поговорить с человеком, которому скоро на тот свет, а в маразм он еще не впал, - так я и начал тот разговор. Виски делает людей мрачноватыми.
Впрочем, дед не обиделся.
Я представился журналистом, пишущим книгу - это часто срабатывает, получилось и в этот раз. Осталось только слушать, кивать и иногда спрашивать что-то незначительное, как по учебнику. В ответ же я получил сжатое и концентрированное описание дедовой жизни: БАМ, крайний север, потом юга с Краснодаром, потом якутские алмазные разработки…
Старик оказался хорошим инженером, до сих пор зарабатывающим немалые деньги.
- Детям сначала на квартиры зарабатывал. Хозяйство… Теперь внуки вот… семеро. Вертеться приходится.
- Морозы под пятьдесят градусов, 11-и месячные вахты в тайге, кислотные озера в алмазных раскопах… Дед, ты всю свою жизнь ставил на ноги потомство. Жил бы для себя - был бы совсем в другом месте сейчас. Ты ведь доволен тем, на что себя положил, а?
- Доволен, - ответил дед. С легкой, едва различимой, той самой, из-за которой все, сука, собственно, и затевалось неуверенной интонацией. Характерной уже до тошноты и присущей всем, кому я этот вопрос задавал.
- Доволен, - и скосить глаза влево-вниз, замолчав на секунду.
Зимнее солнце потихоньку разогревало утренний город, ветер гонял туда-сюда мусор перед вокзалом, голуби устроили драку за обладание макдаковской помойкой, а местные таксисты - за последнего не желавшего ждать автобуса пассажира.
А я ехал домой, слушал музыку и думал что я-то, уж точно! глаза скашивать не буду. И неуверенных интонаций не допущу никогда.
Виски делает людей не только мрачными, но и самоуверенными сверх всякой меры.
С началом новой рабочей недели вас.