продолжаю маньячить-гамачить: важное переживание
Вот прекрасная Ана Глинская говорит: блаженны чада, которым удалось дойти до отца и матери. принять их в себя, установить контакт. безоценочный, человеческий и душевный.
девочки же особенно страдают от потери контакта с матерью - не могут прийти к маме, ссорятся с ней, оценивают, ругаются, воюют, злятся... отсюда и проблемы с недостатком женской жизненной силы, и много чем ещё... это та важная тема ,которую я отрабатываю на этом этапе жизни. прийти к маме, как оказывается, совсем, совсем непросто - детское, подростковое, надменное так и лезет, и лезет, желает себя отстоять, желает что-то вечно доказывать женщине, которая дала тебе жизнь... я работаю с этим. работаю, да.
давеча на даче было важное переживание:
я лежала в гамаке, Аня лежала на мне, и, засыпая, смотрела на листву вверху.
мама сидела рядом.
мама качала нас в гамаке.
мы вполголоса разговаривали о
- цветах в саду
- о вышивке, которую она делает на блузке для Ани
- о том, как она вчера пела песню
- о том, почему я не ем мяса и какой будет суп на обед
- о том, как я поеду летом в Крым
- о том, какой дом будет строить папа на этих 13-ти сотках
- о любви
- о мужчинах
- о женщинах
мы сидели целый час.
при этом, стараюсь убаюкать Аню, мы по очереди мурлыкали песню. это колыбельная, простой мотив, который ещё мама пела мне, и я знаю её с детства. мурлыкали без слов: та из нас, которая слушает, мурлыкала, а вторая в это время говорила. потом менялись: вторая начинала отвечать, а первая подхватывала мелодию. это было просто и само собой. мы ни о чём не договаривались. просто пребывали в этом моменте - покачивании-убаюкивании-напевании-секретничании...
девочки же особенно страдают от потери контакта с матерью - не могут прийти к маме, ссорятся с ней, оценивают, ругаются, воюют, злятся... отсюда и проблемы с недостатком женской жизненной силы, и много чем ещё... это та важная тема ,которую я отрабатываю на этом этапе жизни. прийти к маме, как оказывается, совсем, совсем непросто - детское, подростковое, надменное так и лезет, и лезет, желает себя отстоять, желает что-то вечно доказывать женщине, которая дала тебе жизнь... я работаю с этим. работаю, да.
давеча на даче было важное переживание:
я лежала в гамаке, Аня лежала на мне, и, засыпая, смотрела на листву вверху.
мама сидела рядом.
мама качала нас в гамаке.
мы вполголоса разговаривали о
- цветах в саду
- о вышивке, которую она делает на блузке для Ани
- о том, как она вчера пела песню
- о том, почему я не ем мяса и какой будет суп на обед
- о том, как я поеду летом в Крым
- о том, какой дом будет строить папа на этих 13-ти сотках
- о любви
- о мужчинах
- о женщинах
мы сидели целый час.
при этом, стараюсь убаюкать Аню, мы по очереди мурлыкали песню. это колыбельная, простой мотив, который ещё мама пела мне, и я знаю её с детства. мурлыкали без слов: та из нас, которая слушает, мурлыкала, а вторая в это время говорила. потом менялись: вторая начинала отвечать, а первая подхватывала мелодию. это было просто и само собой. мы ни о чём не договаривались. просто пребывали в этом моменте - покачивании-убаюкивании-напевании-секретничании...