Натуральный обмен или как добыть еды в Полинезийской деревне.
Что может порадовать яхтсмена, который только что закончил длительный переход в режиме
экономии пресной воды. Конечно же ее изобилие. Такие вещи начинаешь ценить когда долго их
лишен, обычный человек навряд ли способен радоваться просто наличию пресной воды. На Фату
Хива воды полно, в трубы она попадает из родниковых источников и считается пригодной для питья
без кипячения. А еще здесь есть водопад, куда ходят все прибывшие на Фату-Хива яхтсмены. Мы не
составили исключения. Как-то интуитивно найдя дорогу до водопада, вовремя свернув с
забетонированной дороги на проселочную, пробравшись по каменистой тропинке, ведущей через
джунгли, мы добрались до цели.
Высотой водопад был метров шестьдесят, вОды небольшой горной
речки спадали с каменного плато вниз, образуя бассейн. Дети с удовольствием полезли в холодную
воду, за ними последовали и мы. Все с удовольствием помыли голову, потом дети перекусили
булкой с вареньем и изюмом, и мы двинулись обратно, благо уже темнело. Уже сумерках мы
вышли из джунглей, напугав своим долгим отсутствием наших знакомых, которые знали, что мы
пошли на водопад и уже сильно беспокоились - наступила темная тропическая ночь, и только тогда
мы добрались до деревни с четырьмя кокосовыми орехами - каждый нес по ореху.
В поселке нет интернета, что помимо прочего означает, что мы не можем зайти на свой банковский
счет. В связи с этим мы не имеем доступа к денежным ресурсам. К нашему счастью, здесь активно
практикуется натуральный обмен, что известно всем яхтсменам, которые привозят товары для
продуктового обмена. Лучшим предметом обмена является ром и патроны. Едва мы вышли на
берег, к нам сразу же подошел человек, представившийся Кристианом, и спросил, есть ли у нас ром
или патроны. Он также проявил интерес к маскам для ныряния, женским позолоченным серьгам-
кольцам и яхтенным веревкам. На обмен обычно предлагаются скульптуры тики, бананы,
грейпфруты, кокосы, папайя, мясо диких коз, свинина, рыба. Мы сказали, что нам надо подумать и
обещали посмотреть, есть ли у нас что-нибудь.
От наших соседей-яхтсменов мы узнали, что накануне они продали местным полуторалитровую
бутылку панамского рома за !!! 70 долларов !!! Купил ее в Панаме Даниэль за семь долларов.
Бутылка вина или литровый пакет тетрапак продается за десять долларов, в Панаме же, откуда идет
большая часть яхт, литр вина стоит два доллара пятьдесят центов.
Как я уже писала, у нас закончилась мука. В местной лавочке мука была, ее цена составляла два
доллара за килограмм, нужны мне были также и овощи, но в магазине не было даже намека на
овощи, предмет, очевидно, в деревне не известный. Впрочем, наличие муки в магазине не
означало наличие муки у нас - местными франками мы не располагали, дети же умоляли меня
сделать блины.
Ситуация решилась следующим образом. В пятницу вечером к яхте подъехала местная
алюминиевая лодка с мотором. На ней было двое подвыпивших мужичков. Они спросили, есть ли у
нас ром. Рома у нас не было, остатки принесенного гостями рома, который мы не употребляем, мы
раздали латиноамериканским рыбакам. Но у нас было вино, которое, судя по всему, тоже являлось
ходовым товаром. Я сообщила гостям, что рома нет, и они немного погрустнели. «Зато есть вино» -
сменила я гнев на милость, при этом лица гостей просветлели. Для начала я решила поменять на
вино долларов тридцать. В ход пошли два пакета белого вина, которое мы купили в Эквадоре, и
открытая бутылка полуторалитровая бутылка какого-то сладкого эквадорского портвейна, которого
Макс купил было для личных нужд, но, конечно же, потребить не смог. Господа просто выхватили
вино у меня из рук, спросив, есть ли еще. Я сказала, что больше нет, они сунули мне руку банкноту в
пять тысяч франков (аналог пятидесяти долларов), сказав, что двадцать я могу отдать завтра в
магазине. На следующий день Максим разменял пять тысяч, вернул долг, купил муки, масла и шесть
упаковок разного печенья, потратив все тридцать долларов.
Когда мы шли по поселку, местные подходили к нам и спрашивали, нет ли у нас что-нибудь для
обмена. Все хотели патроны, женщины интересовались духами и косметикой. Одна из довольно
приятных местных дам спросившая про духи, вызвала у нас некоторое доверие. После прогулки на
водопад мы зашли к ней домой.
Марк и Блондин (так звали хозяев дома) оказались весьма зажиточной семьей. У Марка есть Тойота
Хайлукс, четырехметровая алюминиевая лодка с мощным подвесным мотором и два дома. Он
промышляет, как и значительная часть деревни, изготовлением деревянных скульптур тики,
которые для продажи отправляются на Таити на проходящих кораблях, а также продаются заезжим
туристам. Двое из шести детей Марка и Блондин живут во Франции, а по вечерам Марк любит
смотреть новости. На наш вопрос, что он знает о России, он с готовностью сообщил название
столицы, имя президента Горбачева и тот факт, что скоро в России будет проходить международный
конкурс Мисс Мира, куда едет девушка из Полинезии, победившая на конкурсе красоты во
Франции.
Блондин насыпала нам большой пакет спелых бананов, я же попросила папайю и знаменитых
маркизских грейпфрутов. Бананы были мягкие, и по пути на лодку мы заехали к соседям с лодки
«Катюшка» и щедро отсыпали им бананов. Я вспомнила, что это уже второй раз, когда мы угощаем
ребят бананами - первый раз мы вручили им связку еще на Галапагосах - тогда мы привезли кучу
бананов с фермы Сьюзен и Оскара, а так как у бананов есть подлая особенность зреть скопом, а я не
могу выносить когда продукты портятся, то всегда предпочитаю отдать то, что может быть лишним.
На следующийдень мы пригласили Марка и Блондин в гости.
Придя к нам, они принесли нам почищенных кокосов, которых мы у них оставили накануне,
притащив огромные желтые орехи с водопада, грейпфрут, размером с небольшой арбуз и папайю.
Я порылась в своих запасах и нашла маленький флакончик духов и бутылочку лака для ногтей. Когда
я вручила это нехитрое богатсво Блондин, она расцвела. Мы угостили гостей фруктовым компотом и
бананово-шоколадным пирогом, который я впервые сделала в нашей хлебопечке. Суровый Марк
вначале пытался скромно отказываться от угощения, зато Блондин соглашалась на все, и вскоре муж
к ней присоединился, благосклонно приняв вторую порцию пирога. Марк отлично говорил на
французском, Блондин же изъяснялась с некоторыми сложностями, но вполне сносно. Между собой
люди здесь общаются на своем языке.
На следующий день мы продолжили серию обменов. На большую банку майонеза я выменяла
связку бананов и кусок тунца весом килограмма четыре. Мы собрали в кучу вещички для обмена и
предложили вниманию Блондин. Самый большой интерес она выказала к маленькой православной
иконе, которую она обозначила именно словом икона. Мы привезли множество иконок из России,
даря их разным друзьям и знакомым, и у нас еще сохранился определенный запас маленьких
иконок в металлической рамке.
Надо сказать, что люди здесь очень религиозны. Французы, активно катахезировавшие население
Полинезии в девятнадцатом веке, добились таки своего. Сейчас в регулярных службах в церкви
участвует весь поселок, а на время самых главных служб закрывается магазин - его хозяева тоже
хотят поучаствовать в службе. Французы в своей стране уже давно поставили крест на религии, за
все время мне почти не доводилось встречаться с французами, посещающими церковь, а вот в
завоеванных ими регионах католицизм процветает, и люди соблюдают все церковные обряды.
За иконку Блондин предложила браслет из семян местного растения и гуанабану. Браслет мне, в
общем-то, был ни к чему, но не хотелось обижать Блондин, которая сделала его сама, поэтому я
согласилась, будучи уверенной, что икона попала в хорошие руки.
У Максима уже давно лежала его старая гитара. Для концертов ему нужен был хороший
инструмент, поэтому буквально в последние дни в Панаме мы купили ему недорогую, но довольно
хорошую гитару. Старую, которая слегка расклеилась, я порывалась выбросить, но Максим мне не
дал, рассудив, что в Полинезии мы сможем подарить ее местным любителям музыки. Марк показал
Максиму местную треугольную гитару под названием лёкулёле, с моей точки зрения больше
похожую на балалайку, и Максим сразу же захотел обзавестись такой же. Ему пришла в голову идея
обменять его старую электрическую немецкую концертную гитару на новую местную.
Когда мы вышли с гитарой, к нам стали подходить люди, которые предлагали поменять гитару на
скульптуры тики. Но Максим отказывался от тики, для нас имеющих несколько уродливо-
кровожадный вид, и настаивал на том, что хочет местную гитару. Один из местных, проезжавший
мимо на тойоте хайлукс, сказал, что у него дома есть лёкулёле для обмена. Но предложенная
гитара оказалась не очень качественной и чем-то походила на разделывательную доску, так что
обмен пока не состоялся.
Продолжение следует. Следующий пост - о том, как в маленьких деревнях учат детей, о том, как
выживают полинезийцы в условиях ужасающей дороговизны и о том, что они едят.
экономии пресной воды. Конечно же ее изобилие. Такие вещи начинаешь ценить когда долго их
лишен, обычный человек навряд ли способен радоваться просто наличию пресной воды. На Фату
Хива воды полно, в трубы она попадает из родниковых источников и считается пригодной для питья
без кипячения. А еще здесь есть водопад, куда ходят все прибывшие на Фату-Хива яхтсмены. Мы не
составили исключения. Как-то интуитивно найдя дорогу до водопада, вовремя свернув с
забетонированной дороги на проселочную, пробравшись по каменистой тропинке, ведущей через
джунгли, мы добрались до цели.
Высотой водопад был метров шестьдесят, вОды небольшой горной
речки спадали с каменного плато вниз, образуя бассейн. Дети с удовольствием полезли в холодную
воду, за ними последовали и мы. Все с удовольствием помыли голову, потом дети перекусили
булкой с вареньем и изюмом, и мы двинулись обратно, благо уже темнело. Уже сумерках мы
вышли из джунглей, напугав своим долгим отсутствием наших знакомых, которые знали, что мы
пошли на водопад и уже сильно беспокоились - наступила темная тропическая ночь, и только тогда
мы добрались до деревни с четырьмя кокосовыми орехами - каждый нес по ореху.
В поселке нет интернета, что помимо прочего означает, что мы не можем зайти на свой банковский
счет. В связи с этим мы не имеем доступа к денежным ресурсам. К нашему счастью, здесь активно
практикуется натуральный обмен, что известно всем яхтсменам, которые привозят товары для
продуктового обмена. Лучшим предметом обмена является ром и патроны. Едва мы вышли на
берег, к нам сразу же подошел человек, представившийся Кристианом, и спросил, есть ли у нас ром
или патроны. Он также проявил интерес к маскам для ныряния, женским позолоченным серьгам-
кольцам и яхтенным веревкам. На обмен обычно предлагаются скульптуры тики, бананы,
грейпфруты, кокосы, папайя, мясо диких коз, свинина, рыба. Мы сказали, что нам надо подумать и
обещали посмотреть, есть ли у нас что-нибудь.
От наших соседей-яхтсменов мы узнали, что накануне они продали местным полуторалитровую
бутылку панамского рома за !!! 70 долларов !!! Купил ее в Панаме Даниэль за семь долларов.
Бутылка вина или литровый пакет тетрапак продается за десять долларов, в Панаме же, откуда идет
большая часть яхт, литр вина стоит два доллара пятьдесят центов.
Как я уже писала, у нас закончилась мука. В местной лавочке мука была, ее цена составляла два
доллара за килограмм, нужны мне были также и овощи, но в магазине не было даже намека на
овощи, предмет, очевидно, в деревне не известный. Впрочем, наличие муки в магазине не
означало наличие муки у нас - местными франками мы не располагали, дети же умоляли меня
сделать блины.
Ситуация решилась следующим образом. В пятницу вечером к яхте подъехала местная
алюминиевая лодка с мотором. На ней было двое подвыпивших мужичков. Они спросили, есть ли у
нас ром. Рома у нас не было, остатки принесенного гостями рома, который мы не употребляем, мы
раздали латиноамериканским рыбакам. Но у нас было вино, которое, судя по всему, тоже являлось
ходовым товаром. Я сообщила гостям, что рома нет, и они немного погрустнели. «Зато есть вино» -
сменила я гнев на милость, при этом лица гостей просветлели. Для начала я решила поменять на
вино долларов тридцать. В ход пошли два пакета белого вина, которое мы купили в Эквадоре, и
открытая бутылка полуторалитровая бутылка какого-то сладкого эквадорского портвейна, которого
Макс купил было для личных нужд, но, конечно же, потребить не смог. Господа просто выхватили
вино у меня из рук, спросив, есть ли еще. Я сказала, что больше нет, они сунули мне руку банкноту в
пять тысяч франков (аналог пятидесяти долларов), сказав, что двадцать я могу отдать завтра в
магазине. На следующий день Максим разменял пять тысяч, вернул долг, купил муки, масла и шесть
упаковок разного печенья, потратив все тридцать долларов.
Когда мы шли по поселку, местные подходили к нам и спрашивали, нет ли у нас что-нибудь для
обмена. Все хотели патроны, женщины интересовались духами и косметикой. Одна из довольно
приятных местных дам спросившая про духи, вызвала у нас некоторое доверие. После прогулки на
водопад мы зашли к ней домой.
Марк и Блондин (так звали хозяев дома) оказались весьма зажиточной семьей. У Марка есть Тойота
Хайлукс, четырехметровая алюминиевая лодка с мощным подвесным мотором и два дома. Он
промышляет, как и значительная часть деревни, изготовлением деревянных скульптур тики,
которые для продажи отправляются на Таити на проходящих кораблях, а также продаются заезжим
туристам. Двое из шести детей Марка и Блондин живут во Франции, а по вечерам Марк любит
смотреть новости. На наш вопрос, что он знает о России, он с готовностью сообщил название
столицы, имя президента Горбачева и тот факт, что скоро в России будет проходить международный
конкурс Мисс Мира, куда едет девушка из Полинезии, победившая на конкурсе красоты во
Франции.
Блондин насыпала нам большой пакет спелых бананов, я же попросила папайю и знаменитых
маркизских грейпфрутов. Бананы были мягкие, и по пути на лодку мы заехали к соседям с лодки
«Катюшка» и щедро отсыпали им бананов. Я вспомнила, что это уже второй раз, когда мы угощаем
ребят бананами - первый раз мы вручили им связку еще на Галапагосах - тогда мы привезли кучу
бананов с фермы Сьюзен и Оскара, а так как у бананов есть подлая особенность зреть скопом, а я не
могу выносить когда продукты портятся, то всегда предпочитаю отдать то, что может быть лишним.
На следующийдень мы пригласили Марка и Блондин в гости.
Придя к нам, они принесли нам почищенных кокосов, которых мы у них оставили накануне,
притащив огромные желтые орехи с водопада, грейпфрут, размером с небольшой арбуз и папайю.
Я порылась в своих запасах и нашла маленький флакончик духов и бутылочку лака для ногтей. Когда
я вручила это нехитрое богатсво Блондин, она расцвела. Мы угостили гостей фруктовым компотом и
бананово-шоколадным пирогом, который я впервые сделала в нашей хлебопечке. Суровый Марк
вначале пытался скромно отказываться от угощения, зато Блондин соглашалась на все, и вскоре муж
к ней присоединился, благосклонно приняв вторую порцию пирога. Марк отлично говорил на
французском, Блондин же изъяснялась с некоторыми сложностями, но вполне сносно. Между собой
люди здесь общаются на своем языке.
На следующий день мы продолжили серию обменов. На большую банку майонеза я выменяла
связку бананов и кусок тунца весом килограмма четыре. Мы собрали в кучу вещички для обмена и
предложили вниманию Блондин. Самый большой интерес она выказала к маленькой православной
иконе, которую она обозначила именно словом икона. Мы привезли множество иконок из России,
даря их разным друзьям и знакомым, и у нас еще сохранился определенный запас маленьких
иконок в металлической рамке.
Надо сказать, что люди здесь очень религиозны. Французы, активно катахезировавшие население
Полинезии в девятнадцатом веке, добились таки своего. Сейчас в регулярных службах в церкви
участвует весь поселок, а на время самых главных служб закрывается магазин - его хозяева тоже
хотят поучаствовать в службе. Французы в своей стране уже давно поставили крест на религии, за
все время мне почти не доводилось встречаться с французами, посещающими церковь, а вот в
завоеванных ими регионах католицизм процветает, и люди соблюдают все церковные обряды.
За иконку Блондин предложила браслет из семян местного растения и гуанабану. Браслет мне, в
общем-то, был ни к чему, но не хотелось обижать Блондин, которая сделала его сама, поэтому я
согласилась, будучи уверенной, что икона попала в хорошие руки.
У Максима уже давно лежала его старая гитара. Для концертов ему нужен был хороший
инструмент, поэтому буквально в последние дни в Панаме мы купили ему недорогую, но довольно
хорошую гитару. Старую, которая слегка расклеилась, я порывалась выбросить, но Максим мне не
дал, рассудив, что в Полинезии мы сможем подарить ее местным любителям музыки. Марк показал
Максиму местную треугольную гитару под названием лёкулёле, с моей точки зрения больше
похожую на балалайку, и Максим сразу же захотел обзавестись такой же. Ему пришла в голову идея
обменять его старую электрическую немецкую концертную гитару на новую местную.
Когда мы вышли с гитарой, к нам стали подходить люди, которые предлагали поменять гитару на
скульптуры тики. Но Максим отказывался от тики, для нас имеющих несколько уродливо-
кровожадный вид, и настаивал на том, что хочет местную гитару. Один из местных, проезжавший
мимо на тойоте хайлукс, сказал, что у него дома есть лёкулёле для обмена. Но предложенная
гитара оказалась не очень качественной и чем-то походила на разделывательную доску, так что
обмен пока не состоялся.
Продолжение следует. Следующий пост - о том, как в маленьких деревнях учат детей, о том, как
выживают полинезийцы в условиях ужасающей дороговизны и о том, что они едят.