Записки Евы - 47
* * *
Но дело пошло совсем не так, как я по наивности предполагала.
К нашему появлению вечеринка была в полном разгаре. Половина присутствующих были пьяны, парочки откровенно лапали друг друга прямо в комнатах, а группы любителей кокаина открыто вынюхивали дорожки.
В одном из залов голые девицы самозабвенно танцевали под техно, как будто завтра не существует; а в углу несколько геев устроили спонтанную групповуху.
На мне были темные очки, я много выпила, а потому все происходящее казалось как бы не очень реальным. Я не сразу почувствовала, что мое тело начали исследовать чьи-то руки. Вскоре в поле моего внимания оказались не только руки, но и лицо: я узнала Константина Константиновича Костандишвили (в народе ККК) - очень известного в городе общественного деятеля и авторитетного предпринимателя. Он тоже был уже изрядно навеселе. И вскоре я оказалась с ним в постели, позволив делать со мной все, что ему заблагорассудится. Сразу после того, как он завершил свою не самую затейливую секс-программу, я отрубилась и уснула.
Утром меня разбудила жажда. Мне срочно нужна была вода! Шатаясь, я прошла по коридору, то и дело натыкаясь на комнаты с храпящими людьми, но, в конце концов, отыскала нечто, напоминавшее кухню, открыла холодильник и взяла бутылку воды. После нескольких глотков мне показалось, что моя голова вот-вот взорвется, а затем захотелось блевать. Вернувшись в спальню, где я провела ночь, и пройдя в ванную, я опорожнила желудок над унитазом и вновь уснула, устроившись прямо на полу.
Второй раз сознание стало понемногу возвращаться ко мне, когда я услышала голос поимевшего меня общественного деятеля. Он отдавал приказы работавшим на него людям, чтобы они отправили гостей по домам. Все это звучало как-то очень отдаленно, словно во сне. Мои мышцы не могли сдвинуться ни на сантиметр, я была опустошена, мне нужно было поспать еще немного, так что я осталась в ванной.
Не знаю, сколько времени прошло после того, как гости покинули особняк, и я, наконец, не очнулась окончательно, правда с полным букетом ощущений невероятного похмелья. Меня сразу хлестнула мысль, что я осталась в особняке, когда там уже не должно быть никого постороннего, а значит, у меня будут самые серьезные неприятности, если попадусь кому-то на глаза. Но поначалу пришлось заняться более насущными проблемами. Нижнее белье, вероятно, осталось в спальне, а мое платье с длинной молнией на спине было расстегнуто и едва держалось. Собрав все силы, я заставила себя встать, хватаясь за раковину и стараясь даже случайно не взглянуть на себя в зеркало, полагая, что после такой ночи вряд ли увижу там что-нибудь духоподъемное. Очевидно, что авторитетный предприниматель не заглядывал в ванную, иначе меня бы уже выставили оттуда. Нужно было поскорее выбраться из особняка, не нажив лишних неприятностей.
Пройдя в спальню, я услышала шаги в коридоре и поспешила вновь спрятаться в ванной, нырнув в душевую кабинку за перегородку из тонированного стекла. Так получилось, что я не успела закрыть дверь, и мне было видно, как авторитет вошел в комнату и уселся на стул перед кроватью. Даже больному ясно, что мне следовало тут же выйти и сказать, как есть, что заснула в ванной, весьма сожалею о случившемся и тэ дэ. Но паранойя и растерянность заставили меня тихо стоять в душевой кабинке, ожидая, пока этот чел покинет комнату.
Зазвонил телефон. ККК ответил. Вначале я не прислушивалась к его разговору, но потом он стал кричать в трубку, и я невольно узнала то, чего не должна была знать…
- Меня не волнует, что арестовали Митю. Этого дебила Крещенского никто не будет спасать. Он случайно подглядел тайные механизмы мироздания!! Единственным и лучшим выходом для него было бы просто умереть! Он с самого начала был жертвой, кандидатом на тот свет! Куском ходячего мяса, бараном на заклание. Лохом, которого каторжники уговорили бежать вместе с ними за компанию, чтобы съесть при надобности. Нет, он ничего не сможет раскрыть. «Евраз-медиа» имеет полтора десятка фиктивных регистраций. Я успел вывести из-под «Е-медиа» всю недвижимость. Там нет ни одной моей подписи, и это меня вообще не волнует.
Опять ты ссылаешься на каких-то кретинов! Нет, меня не интересует мнение твоего Гочи Бирманского. Это не игра в «Монополию». Завтра в «Астории» конвент Ближневосточного конгресса народов, где мне, как президенту, придется поднимать свою задницу и торговать своим лицом… Я не хочу рисковать крупными общественными проектами и собственной репутацией. А у меня меж тем две шестерки на руках - Коба и Ростом, мелкие уголовники, сам знаешь. Но так просто отпустить я их тоже не могу. Это плохо повлияло бы на мой имидж. Мы все заинтересованы поскорее закрыть это дело. Я беру на себя риски, а потому хочу получить свои гребаные деньги прямо сейчас… Нет, я не собираюсь ждать! Раз уж мы все сидим на деньгах «Евраз-медиа», то я должен сразу получить свою долю, врубаешься?.. Прежде чем чекисты прикроют лавочку. А какое мне дело? Что ты имеешь в виду? Что вы там мудрите, сволочи? Скажи Гоче: если деньги сегодня не поступят, Коба и Ростом исчезнут, пусть это и не самое популярное решение… Переводите деньги сейчас?.. Хорошо, но на своем счете я увижу это не сразу. Передашь по факсу подтверждение транзакции. Даю полчаса.
После этого он сердито повесил трубку и вышел из кабинета. Меня трясло, я посмотрела под ноги и обнаружила, что босая. Времени искать обувь не было. Сумочка тоже куда-то пропала, не знаю: была забыта где-то в особняке или ее у меня украли еще в клубе.
Бесшумно выскользнув из душа, я заглянула в комнату: никого. Но как выбираться дальше?
Перед тем, как покинуть ванную, я посмотрелась в зеркало. Грустное зрелище: размазанный макияж, перекошенное лицо, спутанные волосы и по-прежнему полурасстегнутое платье. Застегивая молнию, я подумала, что у меня, возможно, получится выскочить в сад. Если я что и запомнила из прошлой ночи, так это то, что в особняке неоднократно встречались стеклянные двери, ведущие в сад. И тут я неожиданно услышала голос матери: «Что же ты делаешь с собою, дочка?»
- Отпусти меня, мама, - неосознанно пробормотала я.
А через миг я застыла как вкопанная. Что это было? Я схожу с ума? Или так на меня повлияла «дурь»? Непонятно, действительно ли я услышала голос матери или он прозвучал только в моей голове? Почему это произошло именно сейчас? Я убивала свою жизнь, свое тело, свой разум и свое здоровье с тех самых пор, как умерла мама. Почему только теперь она призвала меня остановиться?
Когда я собиралась прошмыгнуть в спальню, а затем в коридор, в голове прозвучал еще один голос. На этот раз я говорила сама с собой: «Ты действительно собираешься просто так уйти после того, что услышала?» И сама же отвечала: «А что можно сделать? Такое происходит по всей стране. Сколько я перевидала таких - Алишер Бурханов, его сын, большой Блин, Рудольф Петухов, этот ККК, какой-то Митя Крещенский и еще два десятка таких же моих клиентов - все они отмывают деньги, подкупают суды, везут товары без растаможки, грабят и убивают тех, кто встанет у них на пути… В моих силах только найти кучу новых проблем на собственную задницу». - «Но ты только что слышала: эта шайка собирается прямо сейчас убить каких-то людей. Сукины дети, они грабят страну, делят деньги, захватывают и убивают заложников, все это делается под флагом дружбы и мира народов Земли. И ты будешь молча смотреть на это?» - «Ну, я, например, толком не поняла, о чем же все-таки говорилось в услышанных обрывках телефонного разговора. Но даже если и поняла правильно, что именно я могу предпринять?» Это спорили Регина и Ева. Я схватилась за голову и закрыла глаза: хотелось, чтобы обе исчезли, и кто-нибудь принес мне стакан рома.
Вновь взглянув на себя в зеркало и откровенно признав, что стала лишь тенью себя прежней, я сказала: «А что тебе терять? Что они могут сделать, если тебя поймают? Убьют? Чего тебе бояться, ты уже мертва!»
Я на цыпочках покинула ванную. Мое сердце билось со скоростью нескольких сотен ударов в минуту а голова раскалывалась. Миновав спальню, я направилась не в коридор, а в другую, смежную с ней комнату с открытой дверью, где находился кабинет авторитета. У меня закружилась голова, и я почувствовала, что сейчас упаду в обморок. Но мне удалось справиться с собой и, сделав глубокий вздох, устоять на ногах.
Что именно нужно искать? Я была уверена: в кабинете есть доказательства, подтверждающие услышанное. Но, конечно, их не выложили для меня на столе с табличками: «Здесь находится средство вывести бандита и коррумпированного общественного деятеля на чистую воду». Мои виски раскалывались от боли, и я сказала себе: «Это безумие! Что ты делаешь?» И вдруг заработал факс. От его неожиданного звука у меня чуть не случился сердечный приступ. Из факса начал выдвигаться печатающийся документ. Я вновь почувствовала бешеное биение сердца, которое кричало: «Действуй, как знаешь, можешь остаться, а я ухожу!» И все-таки мне удалось найти в себе силы подойти к факсу и оторвать напечатанное сообщение. Похоже, это была копия платежки, которую авторитет так настойчиво требовал в телефонном разговоре - времени разбираться не было. Я свернула этот лист и засунула в лифчик.
Рядом стоял компьютер. Я пошевелила мышкой - мне повезло, и первая же страница открылась на интересующей теме. Под шапкой «Евраз-медиа» шел перечень одноименных фирм в разных регионах РФ и районах СПб - всего штук двадцать (видимо, фиктивных) регистраций. В каждой гендиректором числился некий Дмитрий Крещенский - возможно, тот, о ком говорили. Там же было штук двадцать пять фирм, зарегистрированных за последние неделю-полторы с разными фамилиями директоров, порт в Ломоносове, причалы в Лебяжьем, Ближневосточный конгресс народов (БКН), несколько десятков игровых учреждений, объединенных в систему «Ангаришеби», 13-й канал телевидения, отделение СПб «Приория Мальтийского ордена» и многое другое. Изучать эту огромную империю, контролируемую, возможно, моим недавним сексуальным партнером - а как иначе: если не клиентом, значит, партнером - времени не было; я нажала «принт» и распечатала впечатляющий перечень на одном листе, мгновенно поступившем на ответственное хранение в мой лифчик. До чего я дошла! Никогда раньше я не называла бюстгальтер разговорным (и не самого высокого пошиба) словом «лифчик». Бо́льший объем информации в бумажной форме вряд ли удастся сохранить в этом укромном уголке без заметного изменения абриса бюста - так что пора уходить.
Выглянув в коридор, я устремилась к двери, расположенной как раз напротив спальни. А вдруг в той, следующей комнате как раз и окажется одна из стеклянных раздвижных дверей, ведущих в сад? В итоге мне повезло хотя бы в том, что в этой комнате никого не было. Но раздвижной двери тоже не оказалось.
«Вот дерьмо! - воскликнула я про себя. - Как, черт побери, мне теперь выбираться? Господи, нежели ты мне не поможешь?!» Бог, естественно, ничего не ответил. И это к лучшему. Потому что я заслуживала лишь встречного вопроса: «Интересно, почему ты, вавилонская блудница, вспоминаешь обо мне лишь в моменты смертельной опасности?»
Только я собиралась вновь устремиться в коридор в поисках другого выхода, как услышала чьи-то приближающиеся шаги. Сердце мое в очередной раз забилось так, что, будь оно в таком же состоянии, как у моей бедной матери, я бы немедленно умерла. Не в силах пошелохнуться, я услышала, как открылась дверь спальни. Авторитет в крайнем раздражении орал по телефону в полный голос. Несмотря на разделявший нас коридор и двери двух комнат, я слышала обрывки его фраз:
- Ты уже выслал?! Врешь, сволочь… Но я не получил… Что ты оправдываешься, черт возьми! Высылай по новой! - и повесил трубку.
Мне показалось, ККК настолько раздражен, что вот-вот он начнет бегать по особняку и громить все вокруг. Подойдя к окну и одернув занавеску, я поняла, что от подоконника до земли всего метр или около того. Тихо открыв окно и высунув голову, я увидела, что двор пуст.
Забравшись на подоконник и спустив наружу одну ногу, я почувствовала, как оголяются мои ягодицы, ведь под платьем у меня ничего не было. Удивительно, как можно было думать о трусах, когда речь шла о жизни и смерти. Но, как это ни парадоксально, именно мысль о трусиках действительно на миг пришла мне в голову. Возможно, и к лучшему, потому что я беззвучно рассмеялась нелепости этой ситуации и решительно выбросила из окна вторую ногу. Выпрыгивая, я поцарапала руку о металлический отлив, а еще и ушибла лодыжку при падении. По саду бежала, уже заметно прихрамывая.
В этот момент я вспомнила, что особняк был огорожен сплошным кирпичным забором и что ночью я входила в него через ворота с охраной. Только я собиралась разрыдаться от ощущения собственной беспомощности, как заметила огромный валун, который находился лишь в полуметре от забора. Взбираясь на него, я подумала, что былую ловкость паркуристки я еще смогу восстановить, но никогда не стану отважной Матой Хари, потому что для нее подобные приключения были пустячным делом, а я уже сто раз умирала от страха и прощалась с жизнью.
- Мамочка, дорогая, клянусь тебе самой клятвенной из клятв: если мне суждено выбраться из этой западни, я непременно изменюсь. Если все закончится благополучно, у тебя будут все основания гордиться своей дочерью, - пробормотала я.
Впервые после смерти мамы я неожиданно почувствовала, что она действительно где-то рядом. Стоя на камне, я смогла ухватиться за край забора, подтянуться... Дальше мне потребовались какие-то нереальные усилия, возможно, не давшие бы результата без бушевавшего в моей крови адреналина, но мне удалось-таки перебросить через забор ноги. Оказавшись уже на другой стороне, я неожиданно повисла на платье, подол которого зацепился за край забора. Теперь, вспоминая об этом, я со смехом думаю, что случайному прохожему или охранникам особняка, кабы они прогуливались в тот момент по его периметру, были бы прекрасно видны все мои женские прелести - не только задница, но и pussy во всей красе. Однако меня тогда больше всего заботило, что придется приземлиться на и без того болевшую лодыжку. В итоге я нашла в себе силы высвободить порвавшееся платье и спрыгнуть, хотя это и получилось довольно болезненно.
Я спешно поковыляла прочь от особняка, размышляя, как выбираться дальше без мобильника, без денег и босиком. Миновав несколько домов и пару-тройку улиц, я заметила, что остаюсь в том же фешенебельном районе с особняками и огороженными дворами, где меня совсем нетрудно поймать, если кто-то устремится в погоню. И тут мне в голову пришла идея, на которую никогда не отважилась бы Регина, так что, вероятно, ее автором была Ева.
Хромая, с окровавленной рукой, с размазанным макияжем и порванным платьем, я стала отчаянно стучать в дверь первого попавшегося дома:
- Откройте, пожалуйста! Откройте, умоляю вас!
Я стучала и кричала, словно в космическую пустоту. Когда мне показалось, что пора уже отправиться к следующему дому, чтобы повторить тот же маневр, дверь, наконец, открылась, и на меня уставилась девушка, явно не тянувшая на роль владелицы дорогого особняка, похоже - кто-то из обслуживающего персонала.
- Меня изнасиловали! - поспешила проговорить я, срываясь в истерику. - Меня изнасиловали и ограбили, а потом… просто выбросили из машины на ходу… Прошу вас, вызовите милицию!
Бедная девушка застыла, не зная, как ей поступить. За ее спиной появилась женщина в возрасте, видимо, хозяйка, тут же настоявшая, чтобы я вошла в дом, и поспешила напоить меня горячим чаем. Мне требовалось только, чтобы они вызвали милицию, а в участке я уже смогу дать ложные показания, а потом позвонить Бранке, которая отвезет меня домой. Других вариантов не было, потому что вряд ли нашелся бы таксист, отважившийся везти меня в таком виде, понимая, что может оказаться втянутым в весьма сомнительную историю, даже если я пообещаю ему оплату по двойному тарифу, как только он доставит меня домой. И я находилась слишком далеко от Курортного района (километров сорок пять), чтобы дойти пешком.
Однако Генриетта Руслановна (так звали хозяйку или управляющую домом) не только сделала все, что требовалось, но и отнеслась ко мне с огромным сочувствием. Она говорила, что мне не следует спешить мыться, чтобы в милиции смогли зафиксировать биологические следы бессовестного преступника, сотворивший такое со мной, и старалась всячески подбодрить несчастную жертву. Мне так хотелось сказать ей, что бессовестный человек - это я сама. Но, естественно, молчала на сей счет, а вот мои глаза были полны слез вовсе не притворно, и так же искренне я благодарила эту чудесную женщину за помощь и участие.
Милиция ехала долго. Не знаю, каким чудом за это время меня окончательно не выбили из седла ни тяжелое похмелье, ни отходняк от нервного потрясения последних часов. К тому же израненная рука отчаянно болела, а лодыжка, хотя болела и меньше, но распухла наподобие грейпфрута. Генриетта Руслановна дала мне таблетку парацетамола: это не слишком помогло от похмелья, терзавшего мою голову, но другие боли будто бы слегка притупились.
Наконец, подошла милицейская машина, но визит в участок меня окончательно измотал. Мне пришлось писать заявление, придумывая подробности якобы случившегося с изобретательностью, которой позавидовали бы Лукьяненко с Лимоновым. Менты сделали фото травм, медик взял мазок из моего влагалища, и только после этого я смогла позвонить Брониславе.
Поскольку я оставалась неподалеку от следователя, мне пришлось продолжать врать и ей, будто меня изнасиловали. Но я надеялась, что Бранку хотя бы обнадежит то, что после всего случившегося я звоню ей не с улицы, а из участка.
Пока я ждала ее, меня так и подмывало рассказать ментам о том, что я услышала в доме политика, и показать документы, которыми завладела. Но я быстро отбросила эту идею. В конце концов, речь шла об очень известном человеке. У него наверняка самые мощные связи среди милицейского руководства… и с губернатором тоже. Он дружил с многими деятелями культуры и был известным меценатом. И у меня были опасения, что скандал обязательно замнут, а я окажусь еще и виноватой.
Подруга вошла в участок с лицом, под которым было впору разместить табличку «Осторожно, злая собака!» Она была не зла, а просто бушевала от ярости, всем своим видом показывая, что, раз уж меня не убил насильник, она сама с удовольствием отправит меня на тот свет, как только мы окажемся наедине. Спросив, закончила ли я давать показания, она коротко бросила:
- Ладно, пошли!
Когда мы сели в машину и поехали, Бранка приступила к произнесению тирады века:
- Изнасиловали ее, бедняжку?! Да тебя вновь избили и чуть не убили! Регина, ты сама - источник своих бед, asshole[1], как ты любишь говорить. Идиотка, почему бы тебе самой не выпрыгнуть на хрен из окна? Клянусь, результат будет тем же, но так тебе хотя бы пришлось меньше мучиться! - разорялась она.
Мне пришлось отвечать ей гораздо тише, потому что иначе моя бедная голова просто бы разорвалась:
- Я уже сегодня выпрыгивала из окна, Бранка. И ты знаешь, меня не изнасиловали…
- Что?! - заорала она, сбавляя скорость, и, кажется, собираясь отхлестать меня по обеим щекам.
- Меня не изнасиловали, но об этом потом. Пожалуйста, давай поедем не ко мне, а к тебе. Нам нужно о многом поговорить…
Тут уж она окончательно остановила машину и очень строго посмотрела на меня:
- Послушай, Регина, я отвезу тебя к себе домой, но цирк со львами закончился, понимаешь? Или ты не будешь мешать мне спасти тебя, или я тебя сейчас же выкину из машины, потому что у меня уже нет сил все это выносить! - она вновь сорвалась в крик.
- Мне нужна помощь. Я жду ее от тебя и клянусь памятью покойной матери, что не собираюсь больше никого обманывать, а действительно хочу вернуться в свою прежнюю жизнь, - ответила я.
Бранка несколько секунд молча смотрела на меня, затем вновь завела мотор, и мы покатили к ее дому.
Вот и закончилась моя встреча с авторитетным предпринимателем и известным общественным деятелем в резиденции К-2, неожиданно и в корне изменившая мою судьбу. В какую сторону и как - об этом чуть позже.
Примечания
1. Задница, мудак, **йло, п**да, англ.