Нганасанский язык.
Судя по многочисленным свидетельствам самих нганасанов и работавших с ними этнографов, этот народ всегда придавал исключительно важную роль мастерству шаманских песнопений, искусству исполнения и навыкам квалифицированного восприятия эпоса и легенд (их рецитация служила важным занятием и основным развлечением во время пурги, а значит - на Таймыре - ежегодно на протяжении многих недель), владению особым языком иносказательного пения (нган. kəiŋəirśa). Характерной чертой нганасанов были систематические и многообразные проявления языкового пуризма, жесткий контроль за правильностью и стилистической адекватностью собственной речи. В специально подготовленном (например, автобиографическом) повествовании предпочитались необщеразговорные, иногда слегка тяжеловесные полипредикативные конструкции, именные формы с эмфатическими клитиками, относительно редкие финитные формы глагола. Неправильное употребление слов или грамматические ошибки всегда отмечались, зачастую исправлялись, а иногда и высмеивались слушателями (особенно если совершивший их рассказчик, в силу своего возраста, должен был быть компетентен в вопросах языка). Многие были склонны к размышлениям по поводу синонимии и тонкостей семантики, интересовались внутренней формой (этимологией) имен, особенно имен собственных - причем не только в ситуации беседы с исследователем-лингвистом, провоцирующей такого рода размышления.
Это может показаться парадоксальным, но, возможно, именно национальные традиции внимания к языку могли способствовать очень быстрым темпам утраты родного языка молодыми нганасанами, которые росли (с начала 1960-х годов) в смешанном долгано-нганасанско-русском языковом окружении и воспитывались в русскоязычных детских садах и школах-интернатах. Темпы эти были столь высоки, что в ряде семей старики - нганасанские монолингвы - вообще не способны общаться со своими русскоязычными внуками без помощи промежуточного поколения (обычно двуязычного, а в худшем случае - "полуязычного", то есть не владеющего в достаточной степени ни одним языком). При этом - по крайней мере во многих известных нам случаях - ни со стороны бабушек и дедушек, ни со стороны родителей, вопреки явной коммуникативной потребности, не наблюдается желания активизировать скудные и фрагментарные познания детей в нганасанском языке, превратить его хотя бы в их второй, после русского, язык. Не определяется ли это сознательным или неосознанным следованием пуристическому максимализму: "Пусть уж лучше они совсем не говорят на нашем языке, чем будут коверкать его"? (Опасения эти небезосновательны: нганасанский язык настолько сложен, что практически никому из выросших вне "чистой" языковой стихии не удается говорить на нем без значительных погрешностей. Кстати, нганасаны единодушно, и не без гордости, оценивают свой язык как повышенно сложный по сравнению с соседними языками, особенно с долганским.)
Так или иначе, нганасанский язык разработанностью своей лексики (в частности, в "интеллектуальной" сфере) и богатством стилистических возможностей контрастирует с малочисленностью самого языкового коллектива (не более 1000 человек) и относительной узостью сферы своего функционирования.
http://www.lingvotech.com/nganasanski
Есть очень большой соблазн вывести зависимость между числом носителей языка и его развитостью. Английский и китайский в противоположность баскскому, эвенскому и нганасанскому. Но, вероятно, дело не сколько в числе носителей языка, сколько в их изолированности. Отсутствие влияний даёт возможность для развития собственных языковых выразительных средств. К сожалению, судить об этом сложно, не зная языков. С другой стороны пример английского и французского - двух языков, которые возникли в месте соприкосновения романских и германских ветвей, говорит в пользу этого утверждения. Французский проще испанского, английский проще немецкого. За простоту приходится платить скудостью выразительных средств, которая впрочем, частично возмещается развитой фразеологией.
Нганасаны - чистые самодийцы (хотя этнологи подозревают в них примесь палеоюкагиров), долганы - тунгусы с примесью самодийцев, русских и якутов, говорящие на диалекте якутского языка. В якутском языке, в свою очередь, много монгольских и русских заимствований. С другой стороны - развитость и сложность языка при малом числе носителей способствует его быстрой утрате. Долганы, впрочем, свой родной эвенкийский потеряли где-то в 17-18 веке.