Скажу не тоясь я бывший армейский комсомольский работник училище на берегу амура. туда ссылали людей и книги. в библиотеке классная подборка книг.как то увидел историю партии в красивом богатом переплете стал листать остановился на заседании сов наркома председатель Ленин время нам про него рассказывали что нарком продовольствия Цурюпа в голодный обморок падал Ленин морковный чай пил . в общем оба были на заседании.И в конце после всяких решений и постановлений приколот листок подотчетный с меню обеда в перерыве сов наркома.... начал читать волосы дыбом икра трех видов перепела итд коньяки шампанское.всего не помню был шок .голова аж кружилась положил книгу тихонечко и пошел и так мне стыдно и гадко было на душе как будто я тоже там жрал...Второй урок. письмо писателя Шолохова Сталину о голоде крестьян...одно желание плюнуть на могилу Сталина....Третий урок воспоминание очевидца блокады Ленинграда его вызвали к Жданову иду пишет еле еле от голода предполагаю что увижу хлеб в кабинете Жданова не верю своим глазам целая тарелка пирожных а люди людей едят некоторые кладбища выглядят как мясокомбинаты...Ответ что с Лениным и его единомышленниками делать..... сам напрашивается...Примечательна история Н. А. Рибковского. Освобожденный от «ответственной» работы осенью 1941 г., он вместе с другими горожанами испытал все ужасы «смертного времени». Ему удалось спастись: в декабре 1941 г. он был назначен инструктором отдела кадров Ленинградского горкома ВКП(б). В марте 1942 г. его направляют в стационар горкома в поселке Мельничный Ручей. Как всякий блокадник, переживший голод, он не может в своих дневниковых записях остановиться, пока не приведет весь перечень продуктов, которыми его кормили: «Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное, высококачественное… Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь… колбаса, рыбное - лещ, салака, корюшка, и жареная и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину… Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак, между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая»....«Сыты только те, кто работает на хлебных местах» - в этой дневниковой записи 7 сентября 1942 г. блокадник А. Ф. Евдокимов выразил, пожалуй, общее мнение ленинградцев. В письме Г. И. Казаниной Т. А. Коноплевой рассказывалось, как располнела их знакомая («прямо теперь и не узнаешь»), поступив на работу в ресторан - и связь между этими явлениями казалась столь понятной, что ее даже не обсуждали. Может быть, и не знали о том, что из 713 работников кондитерской фабрики им. Н. К. Крупской, трудившихся здесь в начале 1942 г., никто не умер от голода, но вид других предприятий, рядом с которыми лежали штабеля трупов, говорил о многом. Зимой 1941/42 г. в Государственном институте прикладной химии (ГИПХ) умирало в день 4 человека, на заводе «Севкабель» до 5 человек. На заводе им. Молотова во время выдачи 31 декабря 1941 г. продовольственных «карточек» скончалось в очереди 8 человек. Умерло около трети служащих Петроградской конторы связи, 20-25 % рабочих Ленэнерго, 14 % рабочих завода им. Фрунзе. На Балтийском узле железных дорог скончалось 70 % лиц кондукторского состава и 60 % - путейского состава. В котельной завода им. Кирова, где устроили морг, находилось около 180 трупов, а на хлебозаводе № 4, по словам директора, «умерло за эту тяжелую зиму три человека, но… не от истощения, а от других болезней».