Суп
…идешь, например, в магазин, например, за хлебом и молоком, за мясом и овощами - а на улицах народ. Он там всегда, на улицах, но тут - или кажется? - он особенно возбужденный. Ты покупаешь, что надо, на обратном пути думаешь, что надо бы сварить борщ - давно борща не ел, а в подъезде тебе улыбается электрик - он только что лампочку вкрутил, взамен перегоревшей, и ждет почему-то похвалы; ты говоришь «здорово», параллельно вспоминая, а как же борщи варят и надо бы залезть в интернет, где все есть - должны быть и рецепты супов.
И вот, ты дома, кидаешь мясо в кастрюлю с водой, ищешь в интернете рецепт, но всякий раз застреваешь на иголках и булавках - вчера в центре города был митинг, сотни задержанных, недовольны выборами; они, конечно, правильно, недовольны - думаешь ты - врали же, особенно много врали. Ты думаешь, что есть какой-то особенный смысл в том, что эпицентрами лжи стали именно школы, а церберами ее - именно учителя, те, что про доброесветлое.
Сверяясь с рецептом, режешь овощи, сожалеешь, что нет в доме сала (а где ж его сейчас купить, в центре-то Москвы?), чистишь, моешь, одним глазом посматриваешь в телевизор - а там вранье, совсем уж очумелое вранье: показывают протестующих, а говорят, что они в поддержку. Так врут вруны, которых поймали за руку - они врут, вытаращив глаза, тарабанят про белое, которое на самом деле черное, инерция сильна, не остановиться уже, даже если впереди стена.
Стена?
Приходит поломойка Надя, веселая, озорная, как всегда. Показывает пушистого дымчатого котика на экране мобильника - котик на снимке тянется к рюмке, стоящей на столе. «Так и выбирала, - смеется она, хватаясь за швабру, - А все равно ж выбрали, как надо. И без меня». И не переспрашиваешь, как надо, только факт этот запоминаешь: «Наде надо так».
И режешь, и варишь, и специи кладешь - из бульона получается суп, запах варева усложняется, плывет по квартире запахов паутина. «А почему паутина?» - думаешь, а зачем тревожная эта параллель?
Пока суп доходит, опять в интернет лезешь, а там мальчики всех возрастов азартно сулят революцию: один сует в экран сложенную из пальцев «Vикторию», другой - седой уже, умный, вроде - дает советы действующим царькам, как им не надо жить, а третий ссылается на видео, а там по мутному полю идут мутные люди и кричат что-то мутное: кто-то вор, кого-то вон. А какой-то шутник пишет, что надо водой запасаться, что над Лубянкой вертолет кружит.
«Дурак», - злишься ты, понимая и то, что это шутка, и то, что шутка слишком похожа на правду.
Глупая шутка - дикая правда.
И странные в голове выстраиваются связи - а почему президент Медведев на Николая Второго похож? Нет, говоришь себе ты, все же хорошо будет, хотя знаешь, что может, и будет, а может, и нет. Ты понимаешь, что так история и делается: 106 лет тому назад люди тоже ходили на службу и делали себе одулясьон; кухарили и мыли; бегали по дворцовым покоям красавицы-принцессы, а по трактирам половые с водкой и расстегаями носились - а в то же время в запечатанном вагоне уж лысый упырь ехал, а другой упырь, усатый тараканистый поэт, тоже где-то вовсю был; малая частная история, истончившись то там, то сям, прорывалась уже, и заглядывала в дыры история побольше и пострашней. Ты думаешь, что надо запомнить этот момент, куда бы ни звали нынешние азартные мальчики, какие бы vиктории они ни сулили. В такие моменты всякая мелочь имеет значение.
Готов суп. Наварился.
Извольте, пожалуйста, жрать.
И вот, ты дома, кидаешь мясо в кастрюлю с водой, ищешь в интернете рецепт, но всякий раз застреваешь на иголках и булавках - вчера в центре города был митинг, сотни задержанных, недовольны выборами; они, конечно, правильно, недовольны - думаешь ты - врали же, особенно много врали. Ты думаешь, что есть какой-то особенный смысл в том, что эпицентрами лжи стали именно школы, а церберами ее - именно учителя, те, что про доброесветлое.
Сверяясь с рецептом, режешь овощи, сожалеешь, что нет в доме сала (а где ж его сейчас купить, в центре-то Москвы?), чистишь, моешь, одним глазом посматриваешь в телевизор - а там вранье, совсем уж очумелое вранье: показывают протестующих, а говорят, что они в поддержку. Так врут вруны, которых поймали за руку - они врут, вытаращив глаза, тарабанят про белое, которое на самом деле черное, инерция сильна, не остановиться уже, даже если впереди стена.
Стена?
Приходит поломойка Надя, веселая, озорная, как всегда. Показывает пушистого дымчатого котика на экране мобильника - котик на снимке тянется к рюмке, стоящей на столе. «Так и выбирала, - смеется она, хватаясь за швабру, - А все равно ж выбрали, как надо. И без меня». И не переспрашиваешь, как надо, только факт этот запоминаешь: «Наде надо так».
И режешь, и варишь, и специи кладешь - из бульона получается суп, запах варева усложняется, плывет по квартире запахов паутина. «А почему паутина?» - думаешь, а зачем тревожная эта параллель?
Пока суп доходит, опять в интернет лезешь, а там мальчики всех возрастов азартно сулят революцию: один сует в экран сложенную из пальцев «Vикторию», другой - седой уже, умный, вроде - дает советы действующим царькам, как им не надо жить, а третий ссылается на видео, а там по мутному полю идут мутные люди и кричат что-то мутное: кто-то вор, кого-то вон. А какой-то шутник пишет, что надо водой запасаться, что над Лубянкой вертолет кружит.
«Дурак», - злишься ты, понимая и то, что это шутка, и то, что шутка слишком похожа на правду.
Глупая шутка - дикая правда.
И странные в голове выстраиваются связи - а почему президент Медведев на Николая Второго похож? Нет, говоришь себе ты, все же хорошо будет, хотя знаешь, что может, и будет, а может, и нет. Ты понимаешь, что так история и делается: 106 лет тому назад люди тоже ходили на службу и делали себе одулясьон; кухарили и мыли; бегали по дворцовым покоям красавицы-принцессы, а по трактирам половые с водкой и расстегаями носились - а в то же время в запечатанном вагоне уж лысый упырь ехал, а другой упырь, усатый тараканистый поэт, тоже где-то вовсю был; малая частная история, истончившись то там, то сям, прорывалась уже, и заглядывала в дыры история побольше и пострашней. Ты думаешь, что надо запомнить этот момент, куда бы ни звали нынешние азартные мальчики, какие бы vиктории они ни сулили. В такие моменты всякая мелочь имеет значение.
Готов суп. Наварился.
Извольте, пожалуйста, жрать.