Видение мира от пассионариев журнала "Эксперт":
Иные мы
«Я - это то, что я думаю о себе и мире». Не знаю, есть ли у психологов такое утверждение, но именно оно побудило нас летом этого года провести два небольших исследования. Во-первых, мы решили опросить наших пассионарных современников - топ-менеджеров, предпринимателей, чиновников и священнослужителей - и спросить у них, что они думают о России - ее символах, истории, ее месте в мире и ее будущем. Во-вторых, мы решили заказать десять эссе о выдающихся русских философах нынешним представителям профессии и таким образом попытаться составить феноменологическую карту русской мысли. То, как и о чем думали лучшие умы России, на наш взгляд, и есть значительная часть сути и ментальности страны.
Самым вдохновляющим открытием для нас было то, что две эти карты смыслов - современников и мыслителей прошлого - очень похожи друг на друга. Несмотря на то, что между ними столетие.
Вот три главных вывода из бесед современников.
1. Идея о пути России как обязательного членства в концерте европейских стран однозначно отвергнута. Все посылы и страхи распадающейся страны тридцатилетней давности - о том. что «наше место - периферия Запада», о «ресурсном проклятии», об исключении права на самобытность, высмеивание самой возможности «особого пути» - все это осталось в прошлом. Наши современники однозначно уверены, что ресурсы нам даны по праву и это то, что сделает нас богатой страной, что Запад нас не ждет в своем оркестре - и не надо, что у нас безусловно есть внутренние силы, чтобы идти по своему пути. Зафиксируем: идея вторичности России как цивилизации осталась в прошлом. При этом важно, что Россия воспринимается современниками именно как империя. Сохранение этого ее статуса очень желательно.
2. Огромное место в рассуждениях о России занимают ее духовные, или, если хотите, сакральные свойства. «Неуязвимость, подвиг, преодоление, великодушие, честь» - так наши собеседники описывают даже не свойства соотечественников, а символы России. Это представляется очень важным, так как выводит нас на правильное понимание той системы ценностей, которую стремится сохранить в себе и отстаивать в мире наша страна. Сейчас эта система называется традиционализмом и ассоциируется прежде всего с сохранением семейных ценностей, что важно, но для многих очень узко. Нам кажется, что Россия отстаивает нечто большее - право и необходимость на то, чтобы и человек, и страна как сообщество имели в себе мощное духовное иррациональное начало. И это духовное начало было бы непосредственным элементом общественной и политической жизни. По сути, это восходит к европейскому консерватизму XIX - начала XX века, безжалостно уничтоженному основными последовавшими за ним политическими течениями - социализмом и неолиберализмом. Однако русский консерватизм, рожденный в XXI веке на том поле, которое сложилось к текущему моменту, может стать, конечно, иным - более мощным, более цельным и менее пугливым, так как теперь он будущее и прогресс, на фоне исчерпанности прежних конструкций.
3. Консерватизм не противоречит ни глобализму, ни вере в технологический прогресс. Говоря о будущем, наши современники не рассматривают ни как желательную, ни как возможную изоляцию России, а рассуждая о ее месте в мире, абсолютно все считают, что
наше место в международном разделении труда - это место технологической державы, создателя и продавца технологий. Трудно сказать, имеется ли в виду наличие в мире огромного рынка сбыта в виде быстрорастущего развивающегося мира, но убежденность, построенная на практике (напомню, речь идет о менеджерах и предпринимателях), что будущая Россия - это технологическая держава, очевидно.
«Я - это то, что я думаю о себе и мире». Не знаю, есть ли у психологов такое утверждение, но именно оно побудило нас летом этого года провести два небольших исследования. Во-первых, мы решили опросить наших пассионарных современников - топ-менеджеров, предпринимателей, чиновников и священнослужителей - и спросить у них, что они думают о России - ее символах, истории, ее месте в мире и ее будущем. Во-вторых, мы решили заказать десять эссе о выдающихся русских философах нынешним представителям профессии и таким образом попытаться составить феноменологическую карту русской мысли. То, как и о чем думали лучшие умы России, на наш взгляд, и есть значительная часть сути и ментальности страны.
Самым вдохновляющим открытием для нас было то, что две эти карты смыслов - современников и мыслителей прошлого - очень похожи друг на друга. Несмотря на то, что между ними столетие.
Вот три главных вывода из бесед современников.
1. Идея о пути России как обязательного членства в концерте европейских стран однозначно отвергнута. Все посылы и страхи распадающейся страны тридцатилетней давности - о том. что «наше место - периферия Запада», о «ресурсном проклятии», об исключении права на самобытность, высмеивание самой возможности «особого пути» - все это осталось в прошлом. Наши современники однозначно уверены, что ресурсы нам даны по праву и это то, что сделает нас богатой страной, что Запад нас не ждет в своем оркестре - и не надо, что у нас безусловно есть внутренние силы, чтобы идти по своему пути. Зафиксируем: идея вторичности России как цивилизации осталась в прошлом. При этом важно, что Россия воспринимается современниками именно как империя. Сохранение этого ее статуса очень желательно.
2. Огромное место в рассуждениях о России занимают ее духовные, или, если хотите, сакральные свойства. «Неуязвимость, подвиг, преодоление, великодушие, честь» - так наши собеседники описывают даже не свойства соотечественников, а символы России. Это представляется очень важным, так как выводит нас на правильное понимание той системы ценностей, которую стремится сохранить в себе и отстаивать в мире наша страна. Сейчас эта система называется традиционализмом и ассоциируется прежде всего с сохранением семейных ценностей, что важно, но для многих очень узко. Нам кажется, что Россия отстаивает нечто большее - право и необходимость на то, чтобы и человек, и страна как сообщество имели в себе мощное духовное иррациональное начало. И это духовное начало было бы непосредственным элементом общественной и политической жизни. По сути, это восходит к европейскому консерватизму XIX - начала XX века, безжалостно уничтоженному основными последовавшими за ним политическими течениями - социализмом и неолиберализмом. Однако русский консерватизм, рожденный в XXI веке на том поле, которое сложилось к текущему моменту, может стать, конечно, иным - более мощным, более цельным и менее пугливым, так как теперь он будущее и прогресс, на фоне исчерпанности прежних конструкций.
3. Консерватизм не противоречит ни глобализму, ни вере в технологический прогресс. Говоря о будущем, наши современники не рассматривают ни как желательную, ни как возможную изоляцию России, а рассуждая о ее месте в мире, абсолютно все считают, что
наше место в международном разделении труда - это место технологической державы, создателя и продавца технологий. Трудно сказать, имеется ли в виду наличие в мире огромного рынка сбыта в виде быстрорастущего развивающегося мира, но убежденность, построенная на практике (напомню, речь идет о менеджерах и предпринимателях), что будущая Россия - это технологическая держава, очевидно.