Душераздирающая багажная сага, рассказанная мадам N.
Сказали, значит, что прилетел чемодан? А что б нему не прилететь. Забирайте, сказали? Ага, сейчас. Не был, не привлекался, честным трудом, кто, куда, откуда, нахренакозелприперся ― заявление на пять листов, на них ни слова не по-русски. То есть ежели какого одинокого иностранца его потерянный багаж и нагонит в Шереметьево, то ему его не отдадут никогда и ни за что ибо нехрен великий и могучий не учить. Я, рассказывает, сначала было везде кресты расставила на автомате ― нету, мол, ничего антикварного, взрывчатого, неразрешенного… Мужик посмотрел на меня печально. "Девушка, ― говорит, ― это опись. Чего? Всего. Что было". Ну я и. Полчаса строчила, язык на плечо. Описала. Послали к какой-то бабе на край земли. Сначала была пересменка. Потом баб оказалось две. Похожи, как левый и правый тапки, бульдоги в кителях и перманентах. Первая, правда, все пятьдесят минут по мобильному рассказывала подружке перипетии своей личной жизни за последние полгода. Очень познавательно, но как же все-таки страшно жить.
Вторая начала-таки читать заявление, но быстро бросила и схватилась за голову. Женщина, говорит, владелец чемодана ― мужик, француз. Откуда у него, скажите на милость, временно вывезенный из России семиотический словарь за полторы тысячи и трусы женские за триста рублей?..
"Вы понимаете, ― мадам N. очень похоже изображает бульдога в химзавивке при погонах, ― что этот бланк выдается в одном экземпляре, и исправления на нем не допускаются?"
"Ну что я могу поделать, ― недоумевает мадам, ― багажные бирки ж на вылете шлепают не глядя. Да, чемодан записан на мсье. Но трусы и словарь мои. Но ведь и мсье тоже мой, муж в смысле. А всего имущества, из России действительно вывезенного когда-то, причем временно, в чемодане в этом на три тысячи рублей. Вот, пожалуйста, цифрами и прописью, как просили".
Бульдог в изнеможении опускается на багажную ленту и резюмирует: "так, дамочка, вы сейчас берете свою ручку, и аккуратненько, без помарок, соединяете закорючки здесь и здесь, чтобы барахло получилось временно ВВОЗИМОЕ в Россию. Почерк у вас такой, что никто никогда не поймет, на какую валюту мсье белье покупал".
Чемодан, одиноко ночевавший в Праге, прибыл в Москву наглухо запакованным в полиэтиленовый пакет по причине ощутимой, скажем так, побитости. Если бы не желто-розовая багажная лента, которой его по чистой случайности перетянули еще в Париже, страна могла бы и не признать героя.
Вторая начала-таки читать заявление, но быстро бросила и схватилась за голову. Женщина, говорит, владелец чемодана ― мужик, француз. Откуда у него, скажите на милость, временно вывезенный из России семиотический словарь за полторы тысячи и трусы женские за триста рублей?..
"Вы понимаете, ― мадам N. очень похоже изображает бульдога в химзавивке при погонах, ― что этот бланк выдается в одном экземпляре, и исправления на нем не допускаются?"
"Ну что я могу поделать, ― недоумевает мадам, ― багажные бирки ж на вылете шлепают не глядя. Да, чемодан записан на мсье. Но трусы и словарь мои. Но ведь и мсье тоже мой, муж в смысле. А всего имущества, из России действительно вывезенного когда-то, причем временно, в чемодане в этом на три тысячи рублей. Вот, пожалуйста, цифрами и прописью, как просили".
Бульдог в изнеможении опускается на багажную ленту и резюмирует: "так, дамочка, вы сейчас берете свою ручку, и аккуратненько, без помарок, соединяете закорючки здесь и здесь, чтобы барахло получилось временно ВВОЗИМОЕ в Россию. Почерк у вас такой, что никто никогда не поймет, на какую валюту мсье белье покупал".
Чемодан, одиноко ночевавший в Праге, прибыл в Москву наглухо запакованным в полиэтиленовый пакет по причине ощутимой, скажем так, побитости. Если бы не желто-розовая багажная лента, которой его по чистой случайности перетянули еще в Париже, страна могла бы и не признать героя.