29 октября: сегодня у нас есть завтра
Шла домой и думала: войду - а там смертью пахнет, и смерть сидит рядом с моей кошкой, маленькая, злая, тощая. Скалится.
Фигню думала.
Моя кошка сама - маленькая и тощая.
Рядом с ней сижу я, разбираю руками колтуны. Курильский бобтейл - охотник и рыболов. Остров Итуруп дочери своей короткохвостой выдал и шерсти, и подшёрстка так, чтобы котенька в воде не намокла никогда.
А осень в этом году такая, что шуба не нужна.
А кошенька по большей части спит.
Свалялась как валенок.
Пока бодрая была - протестовала, когда я пыталась её вычесать. Сбегала. Ругалась. Да и я спешила, на целую кошку не хватало ни времени, ни терпения. Вычешу под-бедра - и отпущу.
Теперь мы никуда не спешим.
Мы устраиваемся у капельницы. Я разбираю пальцами короткую густую шерсть и вынимаю подшёрсток. Кошка дремлет. Капельница капает. Я раскрываю, размягчаю колтуны, думаю: надо будет завтра взять с собой все расчёски. Думаю: у нас есть завтра, как же это здорово.
Старшей кошке моего семейства - восемнадцать с половиной лет. Семнадцать из них мы вместе.
Это дольше, чем некоторые семейные союзы - мой, например.
Эта кошка вырастила моих дочек, а потом они её с большим чувством разбаловали. Все её котята рождались мне в руки - вы помните эти истории.
Сегодня мне удалось влить в кошку немного еды - слава тем, кто придумал полужидкую консерву.
Это очень медленное путешествие, мы никуда не спешим. Рядом с нами - жизнь, всё время нашей общей жизни, семнадцать лет, день за днём. Сегодня у нас есть завтра, а завтра - не знаю, как будет.
Как звучит, как пахнет остров Итуруп, где родилась моя кошенька?
Я не знаю. Наверное, совсем не похоже на Варну.
Представляете себе, это зеленоглазое чудище переехало с Дальнего Востока в Нижний, потом в Москву, а потом - в Варну.
Некоторые люди путешествуют меньше.
Фигню думала.
Моя кошка сама - маленькая и тощая.
Рядом с ней сижу я, разбираю руками колтуны. Курильский бобтейл - охотник и рыболов. Остров Итуруп дочери своей короткохвостой выдал и шерсти, и подшёрстка так, чтобы котенька в воде не намокла никогда.
А осень в этом году такая, что шуба не нужна.
А кошенька по большей части спит.
Свалялась как валенок.
Пока бодрая была - протестовала, когда я пыталась её вычесать. Сбегала. Ругалась. Да и я спешила, на целую кошку не хватало ни времени, ни терпения. Вычешу под-бедра - и отпущу.
Теперь мы никуда не спешим.
Мы устраиваемся у капельницы. Я разбираю пальцами короткую густую шерсть и вынимаю подшёрсток. Кошка дремлет. Капельница капает. Я раскрываю, размягчаю колтуны, думаю: надо будет завтра взять с собой все расчёски. Думаю: у нас есть завтра, как же это здорово.
Старшей кошке моего семейства - восемнадцать с половиной лет. Семнадцать из них мы вместе.
Это дольше, чем некоторые семейные союзы - мой, например.
Эта кошка вырастила моих дочек, а потом они её с большим чувством разбаловали. Все её котята рождались мне в руки - вы помните эти истории.
Сегодня мне удалось влить в кошку немного еды - слава тем, кто придумал полужидкую консерву.
Это очень медленное путешествие, мы никуда не спешим. Рядом с нами - жизнь, всё время нашей общей жизни, семнадцать лет, день за днём. Сегодня у нас есть завтра, а завтра - не знаю, как будет.
Как звучит, как пахнет остров Итуруп, где родилась моя кошенька?
Я не знаю. Наверное, совсем не похоже на Варну.
Представляете себе, это зеленоглазое чудище переехало с Дальнего Востока в Нижний, потом в Москву, а потом - в Варну.
Некоторые люди путешествуют меньше.